«Невозможно арестовать идею» ​​– активистка «Крымской солидарности» о репрессиях на полуострове

Крымские татары «несоразмерно сильно» страдают от полицейских рейдов и уголовного преследования по обвинениям в терроризме и экстремизме со стороны российских силовиков. Об этом говорится в последнем докладе мониторинговой миссии ООН по правам человека в Украине, в части, посвященной аннексированному Крыму.

Одной из ведущих организаций по защите прав крымских активистов на полуострове стала «Крымская солидарность». Она помогает пострадавшим получить профессиональную юридическую защиту, а гражданские журналисты делают все возможное, чтобы нарушения прав человека в аннексированном Крыму стали известны всему миру.

О том, как сформировалось движение «Крымская солидарность» и почему оно показало себя эффективным в борьбе с репрессиями на полуострове, в эфире дневного ток-шоу Радио Крым.Реалии ведущая Елена Ремовская беседует с активисткой «Крымской солидарности» Лутфие Зудиевой.

– Как вы стали частью этого движения?

– После 2014 года не только крымские татары, но и другие жители полуострова оказались в такой реальности, когда обыски, аресты, суды стали практически ежедневной хроникой. Сегодня, наверное, нет семьи из числа крымскотатарских, где никого из родственников не коснулась тема судов или арестов. В условиях регулярных репрессий и давления естественным образом в апреле 2016 года появилось объединение жен политзаключенных и адвокатов, которые поставили себе цель раз в месяц встречаться и обсуждать новости с судебных процессов, перспективы, как можно повлиять на ситуацию. На первой встрече было порядка 12-15 человек, а спустя несколько месяцев приезжало несколько десятков людей, среди которых были не только родственники политзаключенных, но и небезразличные крымчане. Постепенно эти встречи превратились в правозащитную площадку, которую и назвали «Крымская солидарность».

– То есть нельзя сказать, что это исключительно движение крымских татар?

– Люди объединились не по национальному, не по религиозному признаку, а по общему, для защиты от репрессий в Крыму. До 2014 года я связывала свое будущее с образованием, потому что по специальности я педагог. Я открыла свое детское учреждение, но когда в 2016-м раздался звонок от моей очень близкой подруги из Ялты, в доме которой проходил обыск... Ее слезы настолько тронули меня, что я поняла: оставаться в стороне или молчать просто невозможно.

Лутфие Зудиева

– При этом крымских татар преследуют активнее других, по данным доклада ООН.

– Да, в отношении них идет стабильное давление. Оно связано в первую очередь с тем, что крымские татары с советских времен сохраняют это единство, у них есть историческая память и опыт правозащитной борьбы в условиях Советского Союза, когда им предстояло возвращаться из мест депортации. После событий 2014 года они смогли очень быстро мобилизоваться, вспомнить этот опыт исторический и выразить какой-то политический протест. Именно поэтому их преследуют вплоть до сегодняшнего дня. Конечно, этому давлению подвергаются и украинские активисты в Крыму, и сейчас уже российские активисты, которые изначально очень радостно воспринимали события 2014 года.

– На недавней встрече с Владимиром Путиным российский муфтий Духовного управления мусульман Крыма Эмирали Аблаев поблагодарил российского президента за строительство школ, детских садов и в особенности мечетей. Здесь действительно есть за что благодарить?

– Это как минимум кощунственно звучит – радость по поводу детских садов, особенно в местах компактного проживания крымских татар. В Бахчисарае задержано 12 крымских татар, мусульман. У каждого из них много детей – например, у Сервера Зекирьяева 13 детей. То есть детский сад строится для них, и в то же время власть отнимает отцов у этих же детей. Я совершенно не понимаю логики в этом вопросе.

– Поддерживаете ли вы связи с татарами на территории России? Если сравнивать, есть ли какое-то особенное отношение российских властей к крымским татарам?

– Это прежде всего исторические связи, и те события, которые переживали эти народы, общие беды объединяют их. Никто не думал, что после 2014 года Крым каким-то образом впишется в эту канву преследований по российскому антитеррористическому и антиэкстремистскому законодательству и столкнется с этими процессами, о которых мы читали в СМИ в 2010-2012 годах – о неимоверных пытках в российских СИЗО, о том, что многие активисты вынуждены эмигрировать. Я, в принципе, в методах борьбы и в способах разницы не вижу – одно и то же законодательство теперь там и здесь. Я вижу разницу в реакции наших народов: у крымских татар все-таки выше степень самоорганизации – они смогли объединиться и оказывать друг другу помощь даже в таких тяжелых условиях.

– Как выглядит эта помощь сегодня?

– Сейчас есть 111 несовершеннолетних детей политзаключенных, и многие семьи крымских татар взяли их под опеку. С ними проводят различную психологическую реабилитационную работу. Народ смотрит на них как на своих детей. Мы верим в то, что силовикам не удастся сломить такой народ. Чем больше давление на крымских татар, тем больше расширяется зона активности, и людей, примыкающих к этому протестному движению, становится не меньше, а больше. Невозможно арестовать идею. «Крымская солидарность» – это общественное объединение без юридической регистрации. Это не просто группа людей, которых можно пересажать, – им на смену придут новые люди и будут продолжать заниматься тем, чем мы занимаемся.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)