«Главная задача – сохранить идентичность» – крымскотатарская активистка

О ситуации с правами человека в Крыму, о проблемах крымских мусульман и крымскотатарского народа, об объединяющей народ идее и других актуальных вопросах крымского общества в интервью Крым.Реалии рассказывает крымскотатарская активистка и блогер Лутфие Зудиева.

– Лутфие, что мотивирует вас в это сложное время так активно проявлять свою гражданскую позицию?

– Нет более сильного мотиватора в жизни, чем идея. Она формирует наше мировоззрение, корректирует образ жизни, ищет практическое применение в конкретных поступках. Лейтмотив моей жизни – ислам, и именно он побуждает меня, вдохновляет и дает силы в это непростое время.

Так было и до 2014 года. Борьба с несправедливостью не зависит от географических границ, политического строя и не является прерогативой только мужчин или только женщин. Она никогда не разделялась по гендерному признаку. Напротив, законы, связанные с общественными процессами, имеют универсальные основы и адресованы всем людям, независимо от их пола. Следуя этому, я пытаюсь в силу своих возможностей и способностей реагировать и влиять на окружающие меня процессы.

– Но все же многое в Крыму изменилось с 2014 года.

– Неприятие того, что сегодня делает с моим народом Россия, – это еще и вопрос исторической памяти. Депортация, расстрелы интеллигенции, имамов, вынужденная эмиграция – эти преступления наши старики до сих пор помнят и живут с этой болью. Сегодня наше поколение переживает многое заново.

– Кто в Крыму в этом году пострадал за инакомыслие?

– Этот год принес много испытаний. Но есть события, которые врезались очень ярко. Арестам, моральному давлению подверглись наши близкие коллеги-активисты, известные в народе люди. 22 марта был арестован Нариман Мемедеминов, 21 мая – Сервер Мустафаев, 19 июля прошел обыск, а позже возбуждено уголовное дело в отношении Гульсум Алиевой. С лета 2018 года нарастает опасная и неприятная тенденция давления на женщин. Я все чаще склоняюсь к версии о провокационном характере действий силовиков. И это тоже надо с достоинством выдержать.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Папа шепнул мне, чтоб я не сдавалась»

– Почему российские власти видят для себя угрозу среди крымских мусульман?

– Все очень просто: этой категорией людей практически невозможно управлять, тем более – финансово или силовым путем манипулировать. Все, что не поддается контролю и управлению, пугает. У крымских мусульман есть идея, и эта идея плохо вписывается в общероссийскую парадигму «традиционного Ислама» под редакцией ФСБ. Она слишком активна.

– Это относится и к Муфтияту?

– Муфтият в общероссийские тренды успешно интегрировался и поэтому его сторонники получили карт-бланш по всем направлениям. Те же, кто имеет хоть немного отличающуюся точку зрения, – в постоянной «зоне риска». И не важно, что другая точка зрения инакомыслящих – это обычные книги, с которыми можно соглашаться либо нет. Можно по-человечески дискутировать. Но в Крыму сегодня не так. За это практически всегда сажают в тюрьмы. В лучшем случае начинают нагнетать ситуацию «доследственными проверками», чтобы заставить активистов добровольно выехать из Крыма. Здесь не нужны читающие, мыслящие, способные на контраргумент люди. И с ними будут стабильно бороться.

– На ваш взгляд, все ли механизмы использует мировое сообщество для защиты прав человека в Крыму?

– Я, наверное, скептик, но глядя на то, как пассивно международное общество решает проблемы мусульман в других «горячих точках» мира, не испытываю особого энтузиазма от десятков декларативных заявлений по крымскому вопросу. Мне нравится концепция hope for the best, but prepare for the worst (надейся на лучшее, но приготовься к наихудшему). С таким подходом ты не испытываешь разочарований в людях, организациях, СМИ, государствах. Это совсем не значит, что ты плывешь как перо по воде, наблюдая за ситуацией. Просто ты ко всему готов и делаешь то, что должен. Пусть даже весь мир отвернется. Важно то, с чем именно ты предстанешь перед Господом.

Спустя четыре года хронических обысков, арестов, штрафов, в которых крымскотатарский народ предоставлен сам себе, а цивилизованный мир разводит руками, выработался внутренний иммунитет от излишней доверчивости в чью-либо помощь, кроме Всевышнего. То есть ты это знаешь с самого начала, но осознавать по-настоящему, твердо учишься именно в таких непростых жизненных ситуациях.

– Тогда на что уповает крымскотатарский народ в этой ситуации?

– Большинство крымских татар уповают только на бога и на свои силы. Это похоже на историю про 300 спартанцев. Устали оправдываться, сдавать какие-то политические экзамены «титульным нациям». Хочется настоящих действий, искренней системной борьбы за каждого политузника – вне зависимости от его конфессии или национальности.

– Насколько эффективна работа правозащитников в Крыму?

– В Крыму остро не хватает мониторинговых миссий. Не хватает правозащитников, готовых работать «в поле». Те немногочисленные правозащитники, которые живут здесь – это на износ работающие люди, которые забыли о сне или отдыхе со своей семьей, потому что их круглосуточно атакуют звонками, сообщениями, письмами. Я не хочу называть какую-то конкретную площадку, это абсолютно разные по своим убеждениям и воззрениям люди. Народ начал своими силами «выращивать» общественных защитников, журналистов, активистов, понимая, что эту работу больше делать некому.

– На что делается акцент в этой деятельности?

– Все сейчас абсолютно ясно понимают, что чем выше юридическая грамотность населения, тем больше степень защиты человека, оказавшегося один на один с силовиками. Конечно, это не панацея. Практически все суды и обыски идут с огромными нарушениями и российского и международного законодательства. Но мы часто были свидетелями ситуаций, когда значение имел один вовремя сделанный звонок. Или правильная работа с бумагами на допросе. Незнанием своих прав во многих ситуациях спецслужбы и полиция активно пользуются. Поэтому важно обучить население, чтобы никому не облегчать работу. Если, конечно, непропорциональную по силам борьбу с мирным, безоружным населением можно работой назвать.

– Остается ли крымскотатарское сообщество таким же сплоченным в Крыму, как это было до 2014 года?

– Мне кажется, что уровень консолидации среди крымских татар сейчас выше, чем когда-либо. «Мосты» между собой смогли построить даже те, кто годами дискутировал, был антагонистом. Было бы не правильно сказать, что внутри народа вообще нет проблем и дискуссий. Но есть внутренний дискурс на объединение, есть желание научиться понимать друг друга – и это самое важное. Появилась платформа для реальной идейной консолидации. Силовики своим сумасшедшим давлением на всех сразу сами ее создали.

– Какие, на ваш взгляд, главные проблемы крымских татар в современном Крыму?

– Сохранить свою идентичность, не прибегая к коллаборации и не превращаясь в запуганный, пассивный, потерявший веру народ – главнейшая задача. Ассимиляционные механизмы ведь работают очень активно и через систему образования, и через пропаганду в СМИ, и через политическую жизнь в Крыму.

Второе – сохранить себя физически, потому что любой силовой вариант на территории Крыма – это еще один геноцид нашего народа, но уже в 21 веке.

Ну и принципиальная задача для крымских татар – остаться в Крыму. Это наш дом, в каждом уголке которого живет часть нашей истории.