Александра Матвийчук: «В Крыму никого за пытки и издевательства не наказывают»

Мониторинговая миссия ООН по правам человека в Украине продолжает отмечать пытки задержанных в Крыму российскими силовиками. Об этом говорится в обновленном обзоре мониторинга миссии о ситуации с правами человека в Украине. В качестве примера, в частности, приводится ситуация с фрилансером Радіо Свобода (проект Крым.Реалии) Владиславом Есипенко.

Между тем председатель правления украинского Центра гражданских свобод и инициатив Александра Матвийчук стала кандидатом в Комитет ООН против пыток. О том, насколько эффективна эта международная структура, как обстоит ситуация с пытками и жестоким обращением в Крыму и в неподконтрольных Киеву отдельных районах Донецкой и Луганской областей, и что делает Украина для привлечения к ответственности виновных в этих преступлениях, Александра Матвийчук рассказала в интервью Радио Крым.Реалии.

– Александра, сейчас на пять вакантных позиций в Комитете ООН по противодействию пыткам претендуют США, Китай, Япония, Бурунди, Колумбия, Россия, Великобритания и, конечно же, Украина. Насколько велики шансы того, что именно украинские представители войдут в этот орган?

– Выдвижение еще возможно до 16 июня, то есть только после этой даты мы узнаем, сколько всего стран выдвинули своих кандидатов. В комитете есть целая коалиция авторитарных государств, и им очень не хочется получать какие-либо замечания в свой адрес. Я понимаю, что мои шансы невелики, но все равно собираюсь за них честно бороться.

– Чем важна, по-вашему, работа этого комитета?

– В целом в мире существует огромная проблема пыток, особенно остро она проявляется в странах, которые находятся в транзите, в авторитарных и тоталитарных государствах. Жестокое обращение периодически фиксируется и в странах даже с развитой демократией. Я работала с людьми, которые вышли из плена на оккупированной части Донбасса, собирала свидетельства и могу сказать, что они пережили довольно страшные пытки. Они бьют по человеческому достоинству и очень сильно ломают человека. Это не просто какие-то физические увечья или травмы – это невидимые рубцы. После них человеку очень тяжело вернуться к нормальной жизни. В мире вообще такого не должно существовать. Несмотря на то, что использованию пыток никак нельзя найти оправданий, в 21-м столетии это продолжается.

– Но насколько этот комитет эффективен в противодействии пыткам?

– Давайте будем честными: если бы существовал какой-то орган в международной архитектуре, который мог бы остановить пытки на неподконтрольной части Донецкой и Луганской областей, то, наверное, к нему бы давно обратились украинские правозащитники, органы власти и международные организации и попросили бы это остановить. Мы говорим про работу со структурами, которые не могут здесь и сейчас остановить нарушения – и не только в Украине. Речь идет об использовании механизмов, которые могут помочь либо конкретным людям – и для этих конкретных людей это может быть очень важно – либо иметь охлаждающий эффект. К сожалению, Комитет ООН против пыток не дает комплексных ответов на решение всех проблем. Нужно понимать, что любое международное правосудие отложено во времени.

– Как, по вашим данным, развивается ситуация в Крыму в отношении пыток?

– В целом мы наблюдаем на полуострове три тенденции. Первая и основная – то, что оккупационная власть Российской Федерации очень быстро превращает бывший курорт в очень мощную военную базу. Милитаризация происходит во всех сферах жизни: в школах, в «Артеке», везде. Вторая тенденция: для военной базы России не нужно нелояльное население, а все население Крыма потенциально нелояльно – даже те люди, которые ранее приветствовали «русскую весну». Поэтому происходит политика принудительного замещения населения гражданами Российской Федерации, а тем временем она проводит репрессии, для того чтобы самая активная часть крымчан выехала. И третья тенденция – то, что эти репрессии происходят как с использованием юридических механизмов, то есть сфабрикованных уголовных и административных дел, штрафов, обысков, допросов, так и неправовыми методами, то есть посредством похищений, избиений. К сожалению, мы фиксируем, что количество случаев пыток и жестокого обращения в Крыму не уменьшается. Вообще, если вы посмотрите на решения Европейского суда по правам человека против России по статье пытки, то вы поймете, что это системная практика. Она поощряется полной безнаказанностью: никого, никогда за пытки и издевательства не наказывают. В итоге эта система пожирает всех, кто в нее попадает.

– Чем то, что происходит в Крыму, отличается от происходящего в ОРДЛО?

– Крым – уникальный в истории послевоенной Европы эксперимент по интеграции аннексированной территории, и это действительно что-то новое. Разница в том, что в Крыму действуют официальные органы власти, то есть Российская Федерация полностью взяла ответственность за все происходящее на полуострове. А в Донбассе она скромно говорит, что здесь рядом не стояла, ответственности никакой на себя не берет и вообще не сторона конфликта, а миротворец и посредник. В то же время в Крыму не действуют даже репрессивные законы Российской Федерации, которые изначально были навязаны с грубым нарушением международного гуманитарного права. Просто в авторитарной системе человек ничего не значит. Если тебе предъявили подозрение, значит ты виноват и сядешь с вероятностью в 90%, даже если нет никаких доказательств. Если ты упрямый и артачишься – тем тебе и хуже. Мы занимаемся политическими делами, то есть когда люди вели публичную деятельность – например, были журналистами, как Владислав Есипенко и писали статьи о том, что происходит в Крыму, либо правозащитниками, активистами и так далее. Вот за это их арестовывают, предъявляя при этом сфабрикованные обвинения. В политических делах у обвиняемых ноль шансов, ведь это симулякры. То есть ты приходишь к зданию, там написано «Суд», внутри вроде сидит судья в мантии, но это все куклы и не имеет ничего общего с идеей независимого правосудия. Все, начиная от приставов и заканчивая самим судьей, знают, что решение выносят не они – оно спущено сверху.

– Как вообще квалифицируются пытки? И насколько украинское законодательство за минувшие семь лет адаптировалось к тому, что происходит в этом плане в Крыму и ОРДЛО?

– Если мы говорим об оккупированном Донбассе, там происходят военные преступления, которые предусмотрены в том числе Римским статутом Международного уголовного суда. Действует сеть незаконных мест лишения свободы, система удержания этого региона под контролем посредством террора против гражданского населения. Я три года опрашивала сотни людей, которые вышли из плена, и выслушивала истории про пытки, издевательства, изнасилования – и в какой-то момент ты понимаешь, что если сейчас не придумаешь, как это остановить, то и завтра, и послезавтра, и через месяц будешь заниматься теми же опросами. В итоге мы с командой изучили ситуацию и поняли, что ее условно можно поделить на две категории: во-первых, это те проблемы, на которые Украина как государство повлиять никак не может, во-вторых, это то, что полностью во власти украинского государства, однако оно почему-то не шевелится. В частности, это несоответствие нашего уголовного законодательства международному гуманитарному и уголовному праву. В Уголовном кодексе у нас нет даже термина «преступления против человечности», есть только пафосные заявления политиков. А военные преступления выписаны так плохо, что их просто невозможно использовать на практике. Поэтому еще пять лет назад наша организации инициировала создание рабочей группы, которая наработала ряд комплексных изменений в Уголовный кодекс Украины, чтобы привести его в соответствие с международным правом.

– И как сложилась судьба вашего законопроекта?

– К сожалению, мы столкнулись с безразличием. Мы пять лет боролись за то, чтобы за него проголосовал сначала предыдущий парламент, потом этот парламент. Когда мне говорят, что территории оккупированные, Россия напала, Украина ничего не может сделать – это правда, но лишь наполовину правда. Есть вещи, которые Украина должна была сделать еще пять лет назад, когда мы просто принесли этот закон, написанный в том числе международными экспертами. Путин мешал народным депутатам или кто? В итоге в мае этого года мы наконец-то добились того, чтобы парламент проголосовал за этот закон №2689 о военных преступниках. Сейчас он лежит на подписи у президента Украины, и мы очень надеемся, что Владимир Зеленский как можно быстрее его подпишет и даст надежду на справедливость десяткам тысяч людей, которые пережили военные преступления… Украина только учится защищать своих граждан, которые находятся на оккупированных территориях Крыма и Донбасса, и делает первые шаги. Если мы действительно говорим о деоккупации в будущем, то уже сегодня должны предпринять целый ряд важных действий.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)