«Из Крыма делают большую «зону». Интервью с Владимиром Балухом

Бывший политзаключенный, крымчанин Владимир Балух 7 сентября, в рамках большого обмена с Россией, вернулся в Украину из российской колонии. Почему проукраинская позиция сделала его мишенью для российских силовиков в Крыму? Много ли на полуострове людей, которые не согласны со сложившимся положением дел? Где освобожденный политузник планирует жить и чем собирается заниматься на свободе? На эти и другие темы Владимир Балух беседует с ведущей Еленой Ремовской в эфире Радио Крым.Реалии.

– Как вы себя чувствуете, Владимир? Как ваше здоровье?

– Нормально. На самом деле, нормально. Я уже не в больнице, я уже свободный киевлянин, так сказать. Планирую жить в Киеве.

– Пока вы жили в «Феофании» (клиническая больница, куда поместили освобожденных из российского заключения украинцев – КР), вам удалось познакомиться с другими бывшими политзаключенными?

– Конечно, со всеми, кроме Станислава Клыха. Не получилось, потому что его сразу в реанимацию поместили, а потом забрали в военный госпиталь. Со всеми остальными мы и сейчас общаемся.

– Виделись с родными: с мамой, с женой, с сыном?

– С сыном не виделся, а с мамой и с женой – да. Они встречали меня в аэропорту. Сестра встречала, но, к сожалению, она уехала в тот же день. У нас было всего несколько часов, чтобы пообщаться. С мамой – на несколько часов дольше получилось. Ни сына, ни внука я еще не видел.

– Семья планирует с вами жить на материковой части Украины?

– Да.

– Из того, что мы знаем, в Крыму им непросто было.

– В Крыму всем непросто, откровенно скажу. Что касается моей семьи, вопрос не в том, что мне кто-то жаловался на непростую жизнь – такого не было. Просто борьба продолжается, она не закончилась этим обменом. Существует большой риск, если они там останутся. Так что я с удовольствием обустроюсь в столице своей родной страны.

– Очень многие наши слушатели сейчас пишут, поздравляют с возвращением, желают вам крепкого здоровья. Мы помним, что вы голодали в российском плену. Давайте сделаем небольшой экскурс в историю вашего обвинения. Российские силовики утверждают, что нашли у вас на чердаке патроны и тротиловые шашки. Как они там могли появиться?

– Если отвечать на этот вопрос без юмора – надо спросить тех, кто их туда положил, эти патроны и шашки. Это был уже третий обыск, и до того ничего не находили. Я знаю, откуда они там взялись. Доказательств, к сожалению, не имею, но знаю даже день, когда они там появились. Даже остался след. В материалах дела есть дата, когда они взяли разрешение на оперативно-розыскные мероприятия, «зная», что у меня там что-то лежит. Именно в этот день происходили некие события – я уже потом проанализировал и понял, что именно тогда это все и появилось на чердаке. Достаточно символично, что под самым флагом Украины удивительным образом были сложены патроны и взрывчатка. До этого не находили, а тут появились.

– Вы свою вину не признали и настаивали, что дело сфабриковано. По каким признакам это можно было четко понять?

– Вот такая коробка огромная есть в материалах дела – возникла из воздуха. А из существенного там есть только одна фраза: «В неустановленном месте, в неустановленное время, при неустановленных следствием обстоятельствах незаконно приобрел и хранил». О чем уже тут говорить? Ничего не установлено, и даже все экспертизы на биоматериал показали, что я с этими предметами не контактировал. Есть интересный факт, который я пытался озвучить на апелляции, однако меня не пустили туда. Они провели обыск в доме, поверхностно заглянули в один сарай, сразу полезли на чердак, и после того, как там нашли патроны и взрывчатку, обыск тут же прекратился. Неосмотренным оказался наибольший кладезь, где можно искать – у меня довольно большой гараж. Полно там всяких железок, старых вещей, новых запчастей – чего угодно. То есть, после того как вы нашли патроны без автомата Калашникова, шашки эти тротиловые без взрывателей – казалось бы, самое время искать дальше и найти автомат, взрыватели. Но обыск сразу прекратили. Вопиющий факт. Они знали количество и наименование того, что надо найти.

– Вы были фермером и жили в селе Серебрянка Раздольненского района Крыма. После событий Евромайдана и начала оккупации вы вывесили над домом украинский флаг и прикрепили табличку «улица героев Небесной сотни». Кажется, вы еще вывешивали красно-черный флаг на трактор. На что вы рассчитывали? Как, по вашему, могла сложиться ваша судьба после аннексии Крыма, при таких обстоятельствах?

– Вы напрасно считаете, что я руководствовался какими-то расчетами. На самом деле их не было. Когда начались события Евромайдана в декабре 2013 года, у меня не было государственного флага Украины, а красно-черный – да, был, и я его вывесил прямо на трактор, на такой большой шест. Трактор вперед летит вместе с флагом национально-освободительной борьбы Украины – но он две недели даже не провисел. Его в одну ночь уничтожили вместе с шестом. А потом уже были флаги на доме – на самом деле их было много, крымские ветра очень быстро превращают их в клочья. Так что приходилось довольно часто менять желто-синие флаги.

Владимир Балух и Эдем Бекиров в самолете во время возвращения в Киев в рамках обмена удерживаемыми лицами между Украиной и Россией, 7 сентября 2019 года

– Вы подозревали, что это создаст проблемы вам и вашей семье?

– Мало того, что подозревал – мне откровенно про это говорили. Мол, если не снимешь флаг и не поедешь «в свою Украину», то или наркотики, или оружие у тебя найдут, поедешь по этапу. Это было от правоохранительных органов и намеки от главы сельсовета. Он бывший работник украинской милиции.

– Наша коллега с Крым.Реалии ТВ Анжелика Руденко ездила в Крым, чтобы снять о вас документальный фильм. В радиоэфире она так описала встречу с этим человеком:

«Я встречалась с главой села не на камеру, мы просто к нему подъехали. И такая ненависть в глазах, очень резкие высказывания – все доказывает, что Балуху хотели закрыть рот. Был бы человек, а статья найдется – вот это как раз о Балухе».

– Понимаете, та табличка провисела на доме немногим больше десяти дней. И в первый же день, когда я ее вывесил, приехал глава сельсовета и потребовал, чтобы я ее снял. Тут есть логика, потому что эта улица была построена после того, как случилась Чернобыльская авария, и там жили переселенцы. Очень быстро, за год ее построили. Логично было бы назвать ее хотя бы «улица Чернобыльская», но ее почему-то назвали «40 лет Победы». А так – дом первый по этой стороне улицы, довольно удобно было: обычно только на первом доме вывешивается табличка с названием.

– Вы не планировали тогда выехать, учитывая такую атмосферу?

– Да, планы выехать были – еще до того, как начались их откровенные действия. В первый раз меня продержали в изоляторе почти четыре дня в июле 2014 года. Во второй раз я отбывал административное наказание в ноябре 2015 года. После этого мы год судились.

– Не сочтите за грубость, но я уверена, что этот вопрос на уме у очень многих наших слушателей. Выглядит так, что вы нарывались. Да?

– Мне немного иначе сказала судья: «Вы намеренно провоцировали государственные и правоохранительные органы?». Я переспрашивал: «А чем я провоцирую? Я что-то такое противозаконное сделал?». Есть мерки власти, но никакой закон не запрещает у себя во дворе вывешивать что-то, конечно, если это не запрещенная символика Третьего Рейха и тому подобное. Государственный флаг Украины ни под какие запреты не попадает.

– То есть, вы решили испытать российское законодательство?

– Вот я ждал, когда и кто придет ко мне из селян с претензиями: «Сними, ты нас провоцируешь». У меня было что ответить, аргументация была, все было. Но ни один не пришел – пришли правоохранительные органы. Извините, они же должны придерживаться буквы закона. А оказывается, я провоцировал. Я их троллил, на самом деле я их троллил, если говорить современным языком. Извините, я скажу правду. Если какая-то тварь может позволить себе изменять границы, прийти ко мне в дом и сказать, что это не мой дом, что моей национальности вообще не существует, это такой суровый троллинг. А я их троллил нашим украинским юмором. Тут мой дом, тут мое государство. Вообще, мне как-то неудобно о себе рассказывать, что, мол, у меня бунтарский характер. Я не люблю этого. Но если меня так воспринимают, наверное, такой я и есть.

Шокирующие фотографии крымского украинца: 96-й день голодовки Балуха (фото дня)

– Одна из слушательниц спрашивает, было ли вам страшно, когда вас задерживали и стало ясно, что это уже серьезно?

– Принято говорить, что не боятся только дураки. Я не могу сказать, что не было страха. Но я не знаю, каким образом определить, что это было. Просто было постоянное ощущение, что должно быть хуже, и самое худшее впереди. Ты к этому готовишься и понимаешь: что бы с тобой не происходило, дальше будет хуже. Такую установку себе дал. А когда все закончилось, вроде не так уже и трудно было. Самое тяжелое даже не вспомню сейчас. Были разные моменты, но чтобы чувствовать, что на самом деле тебе так плохо – нет.

– Все же вы голодали с марта по октябрь прошлого года.

– Мне врачи в «Феофании» сказали, что надо благодарить Бога и родителей. Запас прочности оказался достаточным, и черту я не перешел.

– На пресс-конференции вы рассказывали, что в пермской колонии в Торжке, куда вы прибыли 28 марта 2019 года, к вам сразу же начали применять физическое насилие, сотрудники колонии начали вас избивать. Российская тюрьма оказалась самой жестокой в этом плане?

– Крымское СИЗО образца конца 2016 года – начала 2017-го и СИЗО Симферополя весны 2018 года – это совсем разные настроения, разные отношения между заключенными и сотрудниками. Кругом было по-разному, и даже в Пермском СИЗО было по-другому. С самого начала пребывания СИЗО Симферополя были такие проблемы со стороны заключенных – из-за того, что я украинец – но потом настроения в этой среде также изменились. Люди поняли, в какую ловушку попала территория. Пришло осознание, что из Крыма делают просто большую «зону» в жаргонном понимании. За год диаметрально противоположно изменилось отношение. Я бы, может, и рассказал вам какие-то интересные вещи, но в том же СИЗО Симферополя сейчас сидят люди, которые помогали мне в том числе. Ставить их под удар каким-нибудь откровенным ответом было бы неправильно.

– Что вам больше всего помогало в заключении?

– Письма. Это не какое-то пафосное слово – это действительно правда. Все, кто сейчас остаются там в заключении, подтвердят, что ничто так не помогало, как простые письма. Человек может писать что угодно, но это связь с параллельным миром. С украинским миром. На самом деле эти миры не пересекаются.

– Из Крыма вам писали?

– Естественно. В колонии Керчи получал, в Торжке получал.

– Были ли какие-либо попытки со стороны российских силовиков склонить вас к сотрудничеству перед отправкой в Украину?

– Нет, ни разу не было. Вот к чему, а к сотрудничеству меня никто не склонял, даже попыток таких не было.

– Сейчас читаете новости о Крыме?

– Честно скажу: нет сейчас на это времени. Разве что в обрывках разговоров с людьми, с крымчанами. Я много общаюсь с ними, и вот буквально вчера уехала женщина, привозившая мне крымские гостинцы. Это просто больше, чем я в данный момент могу переварить.

– Как вы думаете, почему в условиях оккупации есть крымскотатарское движение, а соответствующего украинского нет?

– Точного ответа я не дам. Движение есть. На самом деле, людей, которые безоговорочно поддерживали и пытались финансово помочь семье, очень много. Кто-то шифровался, пытаясь помочь. Это оккупация, через это нужно пройти, чтобы понять, как это. Когда у человека дети, родители больные, и он просто не может кардинально изменить свою жизнь. Я не настолько там глубоко раньше в это погружался, но буквально на днях я узнал, что еще сто лет назад было создано движение, Конгресс украинцев Крыма. Люди уже тогда объединялись, пытались вести борьбу за свое. Но случилось так, как случилось, историю не перепишешь. Но, отвечая на ваш вопрос, это точно не из-за того, что аж так много людей предали Украину. Есть и такие, но их не так уж много. Многие уехали…

– Потому что невозможно находиться в оккупации?

– Дело даже не в том, что созданы такие условия, что прямо невозможно. Ты внутренне, ты ментально не можешь там находиться. Когда это все происходило, у тебя словно душу выпилили, внутри пустота. Ты понимаешь, что должен что-то делать, а что делать – не понимаешь. Полный оксюморон вокруг происходит. «Зеленые человечки» появляются – я всю жизнь там прожил и ни разу не видел военной техники на территории села. А тут идет колонна из БТРов, откуда-то они взялись. Поэтому это внутренне сложно в первую очередь.

– Слушатель спрашивает: когда Крым вернется? Можно ли на это рассчитывать?

– Я скажу такую вещь. Может, это не будет прямым ответом, но все же. Я недавно общался с одним очень интересным человеком, не буду вдаваться в детали. Он мне рассказал, что его однажды спросили: чем отличается человек от животного? Он пытался что-то ответить об интеллекте, еще о чем-то. А ответ очень простой: у человека есть вера. Именно этим он от животного и отличается. Я верю. Я уверен, что это случится.

– Скучаете по Крыму?

– Давайте я не буду отвечать, чтобы у меня не дрожал голос.

– Чем планируете заниматься? Общественная деятельность, политика?

– Не знаю, как ответить насчет политики. Тут можно дискутировать, что такое политика. В какую-то откровенную грязь вляпываться точно не хочу. А так – есть необходимость, осознание того, что путь, который подарил мне Господь, надо воплотить на всех важных площадках разного уровня. Донести миру, что на самом деле происходит. Я понимаю, что осведомленные люди в мире знают, что происходит, но на самом деле этого слишком мало для более существенного противодействия агрессору. Нужно, чтобы как можно больше людей осознавали это, чтобы росло сопротивление режиму, захватившему одну седьмую часть суши. У меня нет иного способа усилить эту борьбу, кроме как нести это в мир.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)