История украинского активиста из Крыма Владимира Балуха после российской аннексии полуострова превратилась в вереницу административных и уголовных дел. В декабре 2014 года он разместил на своем доме в поселке Серебрянка украинский флаг, а на стене – табличку «Улица Героев Небесной сотни, 18». В конце 2016 года Владимира Балуха задержали сотрудники ФСБ России. Они утверждали, что на чердаке дома активиста нашли патроны и тротиловые шашки. Подконтрольный России суд в Крыму приговорил его к пяти годам лишения свободы по двум уголовным делам: хранение боеприпасов и инцидент, который назвали «избиением начальника Раздольненского изолятора временного содержания». Позже приговор смягчили до 4 лет и 11 месяцев.
За время содержания под стражей Владимир Балух несколько раз объявлял голодовку. Последнее судебное заседание по делу активиста прошло 5 июля 2018 года в Крыму. Позже было этапирование в колонию №4 в российском городе Торжок, где Балух провел около года. В субботу, 7 сентября 2019 года, произошел большой обмен удерживаемыми лицами между Украиной и Россией. В список освобожденных украинцев попал и Владимир Балух.
Становись рядом с дядей, я вас сфотографирую. Этот дядя – герой
Сейчас Владимир Балух находится в больнице «Феофания» в Киеве. Пока мы беседовали с освобожденным активистом, к нему подходили посетители больницы и просили о совместном фото. «Становись рядом с дядей, я вас сфотографирую. Этот дядя – герой», – объяснила девочке одна из случайных свидетельниц нашего интервью. И, извиняясь, уточнила: «Вы простите, что прервала, просто это мой земляк, я тоже из Крыма».
Мы публикуем первое интервью, которое Владимир Балух дал Крым.Реалии после выхода на свободу.
«Или ты пишешь это заявление, или едешь назад в лагерь»
– Какого числа вас привезли в московское СИЗО «Лефортово»?
– Это была пятница, 16 августа.
– Вам пояснили, по какой причине вас этапировали?
– Вообще нет.
– Украинский политзаключенный Александр Шумков рассказал, что перед отъездом из колонии №4 города Торжок вы сообщили об очередном этапировании куда-то.
– На тот момент я знал только то, что меня куда-то этапируют. Уже где-то через час после этого я знал, что этапируют именно в СИЗО-2 (московское СИЗО №2 Федеральной службы исполнения наказаний России, оно же «Лефортово» – КР). Я не понимал, что это за СИЗО и как оно называется, это уже на месте я узнал, что это «Лефортово». Я определенное время ждал конвой. Когда он приехал, тогда уже стало известно, что СИЗО в Москве. А когда я сказал Саше (Александру Шумкову – КР), я еще не знал этой информации. Он мне сказал: «Береги себя, Вова». Так мы расстались.
– Когда вы приехали в «Лефортово», вас поместили в одиночную камеру?
– Да. Потом я уже узнал, что каждого поместили в одиночные камеры. Были и двушки, рассчитанные на двоих, но сидели по одному.
– Понимали ли вы, приехав в «Лефортово», что может произойти обмен?
Мне было предложено написать заявление на помилование. Сказал, что лучше поеду назад, чем буду писать это заявлениеВладимир Балух
– Вообще, я это понял, что возможен обмен, буквально с первых минут пребывания там. Потому что мне было предложено написать заявление на помилование. В такой ультимативной форме: «Или ты пишешь это заявление, или едешь назад в лагерь».
– Что вы ответили?
– Сказал, что лучше поеду назад, чем буду писать это заявление.
– Получается, формально необходимый для обмена документ кто-то написал за вас?
– Конечно.
Освобожденные: хронология событий обмена между Россией и Украиной (фотогалерея)
«Увидел «звездные лица» и понял, что случилось нечто экстраординарное»
– Вспомним день обмена. Можете в хронологическом порядке описать, что происходило с вами 7 сентября?
Когда уже отдали деньги, которые были на личном счету, вот тогда появилась уверенность, что мы едем на обменВладимир Балух
– Подняли в районе 4 утра, открылась камера, и мне сказали собираться с вещами. Если бы приехали в «Лефортово», пробыли там день, два, три – и состоялся обмен... Но когда это три недели и каждый час ожидание чего-то, непонятно чего – то ли тебя назад повезут, то ли что-то решается. Ты просто сидишь без информации. В течение двух недель приходил консул, расписывался я в удостоверении временном на возврат в Украину. После этого было еще почти девять дней ожидания. Но когда уже отдали деньги, те, что были на личном счету, вот тогда уже появилась уверенность, что это произойдет – мы едем на обмен. Это случилось в районе полседьмого, семи часов утра. В тюрьме же нет часов, поэтому время приблизительное. И все – завели в автобус.
– Вы знали, кто будет в списках на обмен с украинской стороны?
Когда зашел в автобус и увидел, так сказать, «звездные лица», понял, что случилось нечто экстраординарноеВладимир Балух
– Это для меня была полная неожиданность, потому что за два дня до этого я слышал ответ Путина Медведчуку, когда он задавал вопрос относительно Карпюка и Клыха. Ответ Путина: «У нас особое мнение по этому поводу, это особая история». Я никак не думал, что это будет и Олег Сенцов, зная личное отношение Путина к нему. Но когда зашел в автобус и увидел, так сказать, «звездные лица», понял, что случилось нечто экстраординарное. Какое-то событие случилось, что здесь и Клых, и Карпюк, и Сущенко, и Сенцов, и Кольченко – то есть все такие известные парни.
– Из людей, которые уже обменены и находятся в Украине, вы с кем-то пересекались в условиях СИЗО?
– Да, с Евгением Пановым, с Ахтемом Чийгозом – мы с ним и познакомились в тюрьме при интересных обстоятельствах.
– При каких?
– В кабинет выводили к адвокатам, сначала увиделись в коридоре, а потом Ахтем заходил в наш кабинет вместе с женой, кратко пообщались. Последний раз я видел Ахтема-ага второго декабря (2017 года – КР), его вывезли в Турцию. А первого декабря, когда мне поменяли меру пресечения на домашний арест, мы как раз в коридоре встретились, где собирали нас на выход. Но его вели в кабинет, а меня – к конвою. Успели несколькими словами перекинуться, это было такое «вау», когда я второго числа, дома с браслетом, узнаю, что Ахтема вывезли в Турцию, а потом – уже в Киев.
– Вы виделись с ним уже после прибытия в Киев после обмена?
– Конечно, да. Особо рассказывать нечего, Ахтем приехал сюда, в «Феофанию», забрал меня, и мы съездили в Киев пообщаться с уважаемыми людьми из крымских татар, не буду называть фамилии. Очень теплая была встреча, благодарю всех.
«Голодовка – знак протеста против беспредела»
– В заключении вы объявили голодовку, которая длилась более 200 дней. Какова была ваша основная цель?
Я хотел показать абсурдность всей ситуации, показать свое презрение к их приговоруВладимир Балух
– Я думаю, прежде всего это знак протеста против беспредела, когда без единого доказательства человеку можно так навязать вину. В моем деле есть только одно предложение по сути, что «в неустановленное время, в неустановленном месте, при неустановленных следствием обстоятельствах незаконно приобрел и хранил патроны, взрывчатку». Я хотел показать абсурдность всей ситуации, показать свое презрение к их приговору.
– Что было самым тяжелым физически во время голодовки?
– Физически очень болели ноги. Я когда был уже в Торжке, мне одна женщина прислала в письме цитаты Эриха Марии Ремарка про голодовку, что ощущает человек. Очень точно написано, я, к сожалению, не писатель, я так точно не напишу. Но если коротко, то суть в том, что сам голод – он не волнует, волнуют другие вещи, есть физические боли другого характера, а сам голод – это наименьшее, что волнует.
Шокирующие фотографии крымского украинца: 96-й день голодовки Балуха (фото дня)
– Долго ли вы восстанавливались после этой голодовки?
Есть физические боли другого характера, а сам голод – это наименьшее, что волнуетВладимир Балух
– Это как-то постепенно само восстановилось. Правилом было не есть много, а так ел все. Желудок первое время не воспринимал пищу, но были лекарства, с их помощью все восстановилось приблизительно за месяц. После этого каких-то ограничений в еде не было.
– Во время голодовки вы некоторое время находились в камере с Русланом Трубачом, фигурантом так называемого «дела Веджие Кашка». Расскажите историю вашего с ним знакомства.
– Нет особого желания сейчас рассказывать, как я попал туда в камеру, это было не очень продолжительное время, но что касается самого Руслана – ему огромное спасибо, большой привет от меня, если услышит. У меня как раз на тот момент были очень сильные физические боли, связанные с позвоночником, а он достаточно хороший мануальщик. И с его помощью я избавился от этих болей. Я реабилитацию получил именно его руками. Хороший человек.
«На «Слава Украине!» обязательно услышишь «Героям слава!»
– Тюрьма – это особое место. Какой она запомнилась вам?
В Симферополе был салют, по-моему, годовщина этого «воссоединения Крыма с Россией». И вот представьте, под этот салют ребята начинают исполнять гимн УкраиныВладимир Балух
– Есть одна история. Я просто не помню, с чем это было связано. По-моему, годовщина этого «воссоединения Крыма с Россией», и в Симферополе был салют. А я тогда в камере 5 на 8 сидел, она выходит во внутренний двор, в ней можно общаться через «решку» (решетка на тюремном сленге – КР). Там хорошо слышно, и как только вечер, можно пообщаться с другими камерами. И вот представьте, под этот салют ребята начинают исполнять гимн Украины. Это, может, не очень интересный момент, но настолько эмоциональный.
– Как реагировали на это конвоиры в СИЗО?
– Именно этот момент конвоиры не слышали. Надо заметить, что, когда человека ведут по коридорам Симферопольского СИЗО, на «Слава Украине!» обязательно услышишь несколько ответов «Героям слава!» И сначала они реагировали на это замечаниями, чтоб арестованный не останавливался, и говорили, что межкамерное общение запрещено, а потом это уже в традицию что ли превратилось. Честно? Вот спасибо памяти, заблокировано у меня сейчас, как конвоиры там разговаривают или еще что-то.
– Брат российского оппозиционного политика Алексея Навального Олег Навальный в одном из интервью сказал, что забыл о тюрьме через пятнадцать минут. А вы о ней уже забыли?
Тюрьма вообще – объективная вещьВладимир Балух
– Я понимаю, что со временем эти воспоминания вернутся, но сейчас как будто заблокировало. Я вот сижу, смотрю на всю эту красоту, люди ходят, и у меня не вызывает негативных эмоций ни одно упоминание о том времени, пока я сидел. Я вообще считаю, что в этом даже ковыряться не нужно, есть вещи намного важнее в жизни, которые стоит осмысливать. Да, тюрьма – это определенный срез общества, если мы говорим о российских реалиях. Тюрьма вообще – объективная вещь.
– Какое из судебных заседаний было для вас самым сложным?
– То, которое проходило 16-го января, психологически и морально было самым сложным. Это было самое тяжелое заседание. Когда ты после сорока пяти дней, пусть в жестких ограничениях, но дома, рядом с матерью. Даже при том, что у меня было убеждение, что как только пройдет суд, меня снова закроют за решетку, все равно возвращение в СИЗО после домашнего ареста – это тяжело.
– Будете ли вы подавать иск в Европейский суд по правам человека?
Возвращение в СИЗО после домашнего ареста – это тяжелоВладимир Балух
– Конечно. Там уже много документов подано в ЕСПЧ. Но этот процесс продолжается, ничего еще в этом плане не завершено. Был разговор с Хельсинкской группой по правам человека, мы работаем вместе с ними в этом направлении. Мы подали первые документы еще до декабря 2016 года, еще по поводу той 319 статьи (статья 319 Уголовного кодекса России – оскорбление представителя власти – КР), по которой меня судили еще до того, как я попал за решетку. Собираем все документы, фиксируем, мы договорились, что я немного в себя приду и мы закончим работу.
Последствия сопротивления. Как изменился Балух за время преследований (фотогалерея)
«В Крыму многие с Украиной, мой случай – тому пример»
– Каким образом, по вашему мнению, можно вернуть Крым под контроль Украины?
Крым все больше и больше разворачивается в сторону УкраиныВладимир Балух
– Для того чтобы на эту важную тему разговаривать, мне нужно еще немного времени, чтобы изучить украинское информпространство, надышаться этим воздухом, чтобы понимать, как общество относится к этой проблеме. Самое главное сейчас – не потерять Крым не территориально, а ментально. Он все больше и больше разворачивается в сторону Украины. Это было видно тогда, особенно пребывая за решеткой, как отношение людей к Украине, к политзаключенным кардинально меняется. Пожалуйста – результат последних выборов в Крыму, только 28%, которые приняли в этом участие. Несмотря на то, сколько проукраинских граждан выехало и сколько приехало из России на полуостров. Украинское общество должно перестать относиться к крымчанам как к предателям. Да, конечно, и предатели там есть. В Крыму много людей, очень много людей, которые ментально с Украиной, мой случай – один из таких примеров. Государству стоит поддерживать этих людей финансово и, самое важное, морально. Потому что главное – люди, а не территория.
У моей сестры, которая живет в России, в Волгоградской области, была большая зависимость от информационной пропаганды. Я еще до «референдума», когда начался Майдан, звонил ей по телефону и объяснял: «Надюша, идет война». Но я не мог пробить эту стену, эту пелену. Я рассказываю, что идет война, а она вроде и кивает, но не понимает, о чем я говорю. Мое нежелание общаться – это не было искренним желанием или обидой на сестру. Просто это был такой радикальный способ, чтобы сбить эту пелену.
– Когда вы возобновили общение с сестрой?
– Сестра хотела приехать несколько раз на суд, но я был против сначала. Потом эмоции поутихли, я сам внутренне уже был готов помириться с сестрой. Окончательно меня уговорил Климент (архиепископ Крымской епархии Православной церкви Украины Климент – КР). Это был хороший повод выйти из этой ситуации.
– По вашему мнению, сестра изменила мнение по поводу происходящего в Крыму после того, как ее родной человек попал в тюрьму?
– Я думаю, не мнение изменила, а пелена спала, и она уже не узко смотрит на мир, а шире.
«Важно – чтобы ребята чувствовали, что общество в них нуждается»
– Где вы собираетесь жить после того, как вас выпишут из «Феофании»?
– Я буду жить в Киеве и, к сожалению, не «на земле». Никогда не мечтал жить в городе, но пока что так нужно. Я понимаю, какой дискомфорт для меня жить в городе.
– Тогда для чего вам оставаться в городе?
Я желаю оставшимся ребятам не потерять ощущение того, что на свободе все мы молимся за них и боремся за их освобождениеВладимир Балух
– Раз так случилось, что я после освобождения, сам того не желая, приобрел некую степень медийности, то нужно направить ее в правильное русло – в русло освобождения остальных граждан Украины, которые остаются в российских тюрьмах. Я желаю оставшимся ребятам не потерять ощущение того, что здесь, на свободе, все мы, вся активная часть общества, мы молимся за них и боремся за их освобождение. Я знаю, сколько людей за нас молилось по церквям, по мечетям за нашу свободу.
– Что больше всего поддерживало вас, когда вы находились в неволе?
– Наверное, общение в виде писем, какая-то связь с внешним миром – это крайне важно в условиях тюрьмы. Например, я с помощью некоторых своих друзей написал и отправил письмо Саше Шумкову, с которым мы вместе сидели в одной колонии. Самое главное – чтобы ребята там чувствовали, что общество здесь в них нуждается.
– Какую роль в истории с вашим арестом, тремя уголовными делами, тюрьмой сыграли крымские татары?
– В первую очередь, «Крымская солидарность», которые были у меня на каждом суде. Огромное им спасибо. Во-первых, это тебя вдохновляет. Во-вторых, не дает тебе возможности расслабиться или себя пожалеть. Но самое главное – это то, что они дали мне чувство поддержи и опоры, которую они дали моей семье, что мои родные не чувствовали себя одинокими. Этот дух взаимовыручки, за который не ждут от тебя каких-то свершений. А люди сидят и переживают только об одном – они хотят остаться достойными людьми в этой жизни и желают тебе быть таким же человеком. Мы общались, к сожалению, только через решетку, но было какое-то духовное единение. Это и было моей самой большой поддержкой.
Владимир Балух
Владимир Балух – крымский фермер, украинский общественный активист, член Конгресса украинских националистов. После аннексии Крыма Россией отказался от российского гражданства. Зимой 2013 года Балух вывесил флаг Украины на своем доме, позже прикрепил на дом табличку «Улица героев Небесной Сотни».
В конце 2016 года Владимира Балуха задержали сотрудники ФСБ России. Они утверждали, что на чердаке дома Балуха нашли патроны и тротиловые шашки. Подконтрольный России суд в Крыму приговорил его к 5 годам лишения свободы – по двум уголовным делам: хранение боеприпасов и инцидент, который назвали «избиением начальника Раздольненского изолятора временного содержания».
Балух свою вину не признал, в знак протеста он объявлял голодовку. Защита Балуха и правозащитники утверждают, что он стал жертвой репрессий за свою проукраинскую позицию. Правозащитный центр «Мемориал» признал Владимира Балуха политическим заключенным.
7 сентября 2019 года Владимир Балуха освободили в рамках обмена осужденных между Украиной и Россией.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: