18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.
Я, Изет Асанов, крымский татарин (1934 г.р.), являюсь уроженцем села Шигай Лариндорфского района (с 1948 года Грибоедово Первомайского района, ныне исчезнувшее – КР) Крымской АССР.
Я являюсь свидетелем тотальной депортации крымскотатарского народа 1944 года, осуществленной сталинским коммунистическим режимом бывшего СССР.
На момент выселения мне было 10 лет. Солдаты приехали к нам в село за неделю до выселения. Они следили, чтобы никто никуда не отлучался из села.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Перед депортацией ходили по домам и вели учет семей»Они собрали из всех домов остальных жителей возле кладбища, подогнали большие грузовые машины, погрузили людей
18 мая 1944 года рано утром они собрали всех стариков и закрыли их в мечети. Потом они собрали из всех домов остальных жителей возле кладбища, подогнали большие грузовые машины, погрузили людей (это были в основном пожилые люди, женщины и дети) и повезли на железнодорожный вокзал Воинка. Стоял крик и плач. Никто не знал, что с ними будет. Машины подогнали прямо к товарным вагонам, в которых возили уголь. Загрузили людей, туда же подвезли и стариков и повезли в неизвестном нам направлении.
На весь вагон было 2 маленьких окошечка типа форточки, зарешеченных колючей проволокой. В вагонах не было туалета, воды. Они были забиты до отказа. Спали стоя и сидя, так как мест не было.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Погрузили нас в телячьи вагоны с колючей проволокой на окнах»Люди начали болеть, умирать. Хоронить не разрешали, а во время остановок трупы оставляли на железнодорожных путях
Поезд останавливался в безлюдных местах. Люди выбегали, чтобы справить нужду, набрать воды и сварить какую-нибудь похлебку. Солдаты готовить не разрешали, они разбрасывали сапогом нашу посуду. Очень редко давали сухой паек в виде сухарей. Люди начали болеть, умирать. Хоронить не разрешали, а во время остановок трупы оставляли на железнодорожных путях.
На момент выселения в состав нашей семьи входили: дедушка Бекир (75 лет), бабушка Гульсум (70 лет), мать Сыдыка Асанова (1900 г.р.), сестра Асие Асанова (1927 г.р.), сестра Усние Асанова (1929 г.р.), я, Изет Асанов, брат Иса Асанов (1935 г.р.), брат Муса Асанов (1937 г.р.). Брат Решат Асанов (1925 г.р.) был угнан в Германию. Отец Асан Бекиров (1890 г.р.) в 1937 году был расстрелян без суда и следствия сотрудниками НКВД.
Ехали целый месяц. Все завшивели, покрылись коростой. Подъехали к Узбекистану, около города Коканда нас всех загнали в баню, и мы опять тронулись в путь.
Нашу семью поселили в кишлак Маруф Павладарьинского района. Поселили по несколько семей в одну комнату в старые каркасные дома без окон и дверей, без всяких санитарных условий и без света. Воду брали из хаузов (водоемов), которые кишели насекомыми. Люди начали болеть дизентерией, малярией, тифом, многие получили солнечный удар. Люди массово умирали от болезней и голода.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «В это время в Узбекистане свирепствовала эпидемия малярии»Первым умер от голода дедушка Бекир в 1944 году, в том же году умерли бабушка Гульсум, сестра Усние, потом мама
Первым умер от голода дедушка Бекир в 1944 году, в том же году умерли бабушка Гульсум, сестра Усние, потом мама.
Осталось нас трое братьев и сестра Асие. Жили на случайные заработки. От государства на две семьи нам дали одну полудохлую корову, которую мы вынуждены были продать, чтобы не умереть от голода. И мы потом долго выплачивали ссуду за эту корову.
Так как в сельской местности невозможно было прокормиться, мы перебрались в город Китаб. Сестра устроилась на стройку, она формовала кирпичи. Я батрачил на одного хозяина – узбека. Работал весь световой день за кусок черствой лепешки. Брат Иса пас баранов у узбека тоже за кусок лепешки.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Только чудо спасло моих братьев от смерти»В Китабе я перенес тиф, 12 дней лежал в бреду. Лечения никакого не было. Очень много наших людей попадало в больницу. Но редко кто выживал, умирали семьями.
Нас жило 4 семьи в одной комнате. Каждый месяц мы ходили к коменданту расписываться. Выезжать никуда не разрешалось, за нарушение строго наказывали. Потом я попрошайничал на базаре.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «После этого указа ужесточился комендантский режим»В 1947 году брат Решат Асанов вернулся из Германии в город Ташкент, поступил на работу на абразивный завод. Он разыскал нас, сделал нам вызов и выписал нас к себе.
Жили в очень маленькой комнатке. Мы, трое братьев, некоторое время жили в детской колонии с беспризорниками. В 14 лет я устроился на завод учеником плотника. Проработал 39 лет.
Сейчас живу в поселке Щебетовка (недалеко от города Феодосия в Крыму – КР), вырастил 4-х сыновей, все они имеют высшее образование.
(Воспоминание от 8 ноября 2009 года)
К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий