Владимир Балух об аннексии Крыма: «Это было абсолютное зло»

В годовщину российской оккупации полуострова Крым.Реалии публикуют воспоминания очевидцев. Бывший политзаключенный Владимир Балух родился и вырос в Серебрянке Раздольненского района. Что происходило в его родном селе во время захвата Крыма и какие чувства испытывал Балух в те дни, читайте в материале Крым.Реалии.

C конца 2013 года мнения жителей Серебрянки разделились из-за событий на Майдане в Киеве, вспоминает Владимир Балух. В селе были люди, которые поддерживали политику Партии регионов, но большинство людей в Серебрянке, по его словам, были настроены нейтрально.

«Я называю их «флюгерами». Таким людям все равно, что происходит вокруг, они готовы жить при любой власти и находят для себя оправдания», – говорит он.

Владимир Балух в селе Серебрянка, июль 2016 года

На вопрос, был ли Балух хорошо знаком с односельчанами, он отвечает: знал большую часть жителей Серебрянки, но не всех. После 2010 года некоторые начали уезжать из села, одновременно с этим стали появляться новые жители.

«Уезжали из-за объективных причин: колхоз развалился, люди, которые там работали, не нашли себе места в новых реалиях и начали возвращаться туда, где жили их родители, родня. В большинстве это была материковая Украина», – рассказывает он.

Большинство жителей Серебрянки – а их в селе тогда насчитывалось около тысячи – были выходцами с материковой части Украины, вспоминает Балух. Его родители приехали в Крым в середине прошлого века: отец родом из Хмельницкой области, мама – с Ивано-Франковщины.

«В большей степени в Серебрянке все, что касается строительства колхоза, подъема этих земель, было сделано руками выходцев с континентальной Украины. Например, мои родители приехали в Крым в 1958-1959 годах. Тогда строить инфраструктуру ехали многие: Украина вкладывала очень много денег (в Крым – КР). Мой отец поехал, потому что у них тогда были трудодни, денег не выдавали, люди жили без паспортов. А тут – сразу, когда вербуешься, выдавали паспорт, и ты, как полноценный гражданин, ехал на новые земли. Таких людей из Украины было много, процентов восемьдесят. Не скажу, что у нас не было россиян, но большинство были украинцы», – вспоминает Балух.

«Предательство – один из худших грехов»

По словам Балуха, в начале 2014 года события в Серебрянке развивались так, что поначалу было трудно понять, что происходит на самом деле. Он вспоминает, как в середине февраля из сельской школы исчез флаг Украины. Позднее в селе начали появляться российские флаги.

После захвата здания крымского парламента российским спецназом Владимир Балух позвонил в прямой эфир одного из украинских телеканалов. По его словам, он хотел услышать видение ситуации из Киева.

«Был телемарафон, где показывали номера телефонов, в том числе Романа Скрыпина. Могу ошибаться, но, кажется, это было на «Громадськом». Дозвонился не с первого раза. Рассказал, что происходит в Крыму, хотел услышать его личное мнение. Он сказал: «Я бы обратился к НАТО за помощью», – вспоминает он.

Украинский флаг и табличка «Улица героев Небесной Сотни» на доме Владимира Балуха в селе Серебрянка, ноябрь 2016 года

На вопрос, что он ощущал в тот момент, Балух отвечает: было «абсолютное отчаяние на грани нервного срыва». При этом он был далек от мыслей о том, что в Киеве не понимают, что происходит в Крыму.

«Главная мысль, которая грызла меня тогда – осознание того, что жил я до этого своей жизнью, как-то боролся за Украину и ее будущее, но в тот момент было раскаяние, что, видимо, раз такое происходит, то делал я слишком мало», – делится воспоминаниями Владимир Балух.

В те дни, по словам Балуха, у него состоялся разговор с сельским головой Виталием Степанюком, который поддерживал пророссийскую риторику.

«Когда пошли разговоры о референдуме, он пытался проводить со мной разъяснительную беседу. Я напомнил ему, что за все грехи родителей будут отвечать следующие поколения, и что предательство – один из худших грехов. Он трижды присягал народу Украины: когда служил в армии, когда пошел работать в милицию и когда поступил на госслужбу. Я предположил, что осознание сделанного придет к нему только на смертном одре, но будет поздно», – рассказал он.

«Наступил период полного ступора»

День, когда в населенных пунктах Крыма организовали референдум, признанный незаконным Украиной и рядом стран мира, Владимир Балух провел у ворот своего дома, который расположен неподалеку от школы, где оборудовали избирательный участок. По его словам, он стоял и смотрел на тех односельчан, которые шли голосовать.

Он говорит, что уже не хотел ни с кем общаться: «Наступил период полного ступора. Уже не было ни сил, ни желания с кем-то здороваться, что-то объяснять. Было ощущение того, что происходит что-то, но этому не было ни объяснения, ни оправдания».

Балух отмечает: на тот момент в Серебрянке было зарегистрировано около 760 избирателей. Местные власти утверждали, что явка составила около 60%, примерно две трети голосовавших выбрали пункт о «воссоединении с Россией».

По словам Владимира Балуха, накануне референдума он общался с колеблющимися односельчанами и пытался их убедить, что не нужно принимать участия в голосовании.

«Это были люди, которых вынудили идти на референдум. Были случаи, когда заставляли на работе. Знаете, есть такие слова: «Возможен ли в жизни подвиг, каждый решает сам». Вот и они пошли на этот референдум, потому что от них требовали как от бюджетников. Я говорил, что там нет варианта, за который можно действительно проголосовать… Но они искали для себя выход: прийти на выборы, но вроде бы не голосовать за то, чего от них требовали», – вспоминает Владимир Балух.

«Люди не хотели расставаться с гривнами»

Балух вспоминает события «переходного периода» в Крыму. Одним из маркеров, которые определяли, как люди воспринимали происходящее, по его словам, было их отношение к украинским деньгам.

«Я резал свинью и решил продать часть мяса. В ходу уже были и гривны, и рубли. Я продавал мясо только за гривны. Было интересно наблюдать за людьми, как они относились к гривнам. Некоторые просили взять рубли, потому что не хотели расставаться с гривнами. Они говорили: жалко расставаться, гривен ведь больше не дадут. Люди были разные, но у некоторых в словах слышалась душевная боль из-за того, что происходит», – сказал он.

Еще одним событием тех дней стало отключение украинских операторов мобильной связи. Балух вспоминает, что, узнав об этом, он поехал в Евпаторию и купил там сим-карты «Лайф», поскольку в новостях не сообщали об их возможном отключении. Однако через два дня в Крыму отключили и «Лайф». Сим-карты российских мобильных операторов Балух не покупал, и только в 2016 году крымчане-переселенцы и украинские правозащитники убедили его в необходимости быть на связи.

Владимир Балух с матерью в аэропорту «Борисполь» после освобождения в результате обмена, Киев, 7 сентября 2019 года

Вспоминая российскую аннексию Крыма, Владимир Балух отмечает: было ощущение нереальности происходящего.

«Казалось, что все, что мы знали, растворяется на глазах. Будто все украинское, что было вокруг, погрузили в кислоту, и она разъедала это. Это было абсолютное зло. Других слов вряд ли можно подобрать. Это было нечто, диаметрально противоположное добру», – говорит он.

В 2014 году Балух хотел уехать из Крыма. По его словам, пытался вступить в один из добровольческих батальонов, которые воевали на Донбассе, но обстоятельства вынудили его вернуться: «Я видел, как из Крыма уезжали люди, и решил, что останусь. Решил, что если не смогу бороться, то стану камнем на их пути, через который они будут постоянно спотыкаться».

На вопрос, можно ли было что-то изменить в 2014 году, Балух отвечает: в те дни возникало желание что-то сделать, но большого результата это бы не дало.

«Крутились в голове разные мысли, чтобы как-то противостоять этому. Но потом, когда анализировал (произошедшие события – КР), когда стало больше информации, то пришло понимание, что это был бы даже не комариный укус. Ничего бы это не дало. Был бы акт самосожжения или самоуничтожения. Может быть, он был бы важен, но ничего бы не изменил», – отмечает Балух.