Минобороны Российской Федерации продолжает вербовать в колониях заключенных для участия в войне против Украины. Они возвращаются с фронта с ранениями и справками о помиловании, но без социальных гарантий и обещанных выплат, рассказал редакции Север.Реалии один из бывших бойцов штурмового отряда "Z". В целях безопасности героев их имена и некоторые детали историй изменены.
Бывший зэк Николай лишился ноги на войне против Украины
Старая пятиэтажка небольшого промышленного городка утопает в последних снегах. На последнем этаже живет бывший зэк Коля, который побывал на "СВО" (так российские власти и СМИ называют войну против Украины – ред.), вернулся с помилованием и без ноги – подорвался на мине. Он сидит один в прокуренной однушке, иногда к нему заходят друзья, приносят пиво, водку, мед, хлеб, сигареты и иногда кошачий корм для трехцветной пушистой Кнопы.
Чуть меньше года назад Коля еще сидел в исправительной колонии и работал там практически по специальности: 20 лет назад он окончил кулинарный техникум, в колонии лепил котлеты. Сел, говорит, за кражу: вернулся в родной город из Крыма, где подрабатывал на стройке, а тут зарплаты маленькие. Разнорабочим платят где 10, где 20 тыс. рублей. Особо не проживешь. У кого, что и сколько украл, Коля не рассказывает. Но утверждает: я и деньги вернул, и претензий от потерпевших нет, а срок все равно дали.
Больше года назад у Коли тяжело заболела мама. Чтобы сделать операцию по удалению опухоли у местного светила медицины, нужны были или квота, или деньги. Квоту ждать было долго. Мама продала квартиру.
"А тут к нам в зону приехал генерал, – рассказывает бывший зэк. – От Минобороны. Это в апреле прошлого года было. Ну и давай нам расхваливать условия: "Вы по контрактам будете приравнены к мобилизованным и добровольцам, зарплата и все выплаты вам будут как у них, да еще и помилование получите". А я так мамке хотел помочь. Только поэтому и согласился".
Как в детском кино
Про то, как идет война, Николай особо не знал. На тюремном производстве телевизор смотреть некогда. Но очень уж ему хотелось заработать денег.
"30 апреля нас всех привезли на военный аэродром, – вспоминает Коля, держа сигарету в изъеденных псориазом пальцах. – С нашей колонии ушло десятка три, наверное. А со всей области нас набралось тысячи полторы зэков или чуть поменьше. Из них в живых осталось человек 300, и половина – как я, "трехсотые" – без рук или без ног. Под дулами автоматов загнали нас в транспортник, который полетел на военную базу. Я до этого на самолете ни разу не летал. Но и в этот раз особо ничего не понял".
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: 810-я бригада ЧФ России: «двухсотые», дезертиры и штрафбатНа военной базе под Ростовом-на-Дону спецконтингент встречали люди в камуфляже и с автоматами.
"Мы вышли, а вокруг палатки армейские, – вспоминает Николай. – В них тоже люди с автоматами. Один из-за стола мне говорит: "Эй ты, гондон, иди сюда. Вот тут подписывай!" Ну я расписался, а что делать, когда на тебя со всех сторон стволы смотрят. Потом оказалось, что это контракт был. Конечно, никто из нас их не читал".
Двор в России, где живет Николай. Архивное фото
Никто из спецконтингента, который в документах военных обозначен буквой "К", на руки контрактов не получил. Бумаги отправили в часть, к которой приписали штурмовой отряд Z, в который включили и Николая.
"Потом нас повезли на "камазах" куда-то под Луганск, – вспоминает Николай. – Сгрузили в какой-то деревне и сказали: "Теперь вы живете тут". Дня четыре мы жили в этой деревне. У нас не было ни формы, ни оружия. Я еще прикалывался: "Слышь, братан, смотри – сегодня мы зэки, а завтра будем военные".
Форму выдали на пятый день. Дали и автоматы. Но запретили их заряжать.
"Вообще, когда мы только уезжали с военной базы, нам велели расписаться за девять рожков патронов, – рассказывает он. – Но получили мы по шесть. "За каждый рожок вы торчите по 50 тысяч! – так было сказано. – Крутитесь как хотите". То есть три недостающих рожка надо было… найти".
Это оказалось не так уж и сложно, лесополосы буквально завалены оружием.
Для меня это было как в детском фильме. Я не понимал, что происходит
"Ты с одной стороны в лесок заходишь без ничего. А с другой выйдешь уже в бронике, с автоматом и патронами. Там и наши, и [украинские] боеприпасы – все есть", – объясняет Николай.
Три недели мужчина провел в учебке. Первое, чему научили бывших зэков, – это копать.
"Чем сильней ты окопаешься, тем выше шанс, что завтра будешь жить", – уверен Николай.
Потом они учились стрелять из автомата, который Коля видел впервые в жизни. Кидали гранату.
"Для меня это было как в детском фильме, – чешет он лысую голову. – Я не понимал, что происходит. И только когда мы поехали " на передок" (на линию фронта – ред.), когда я увидел в руинах один город, потом второй, потом третий, я почувствовал, что отсюда не вернусь".
Кувырок на мине
Коля говорит, что страшно ему не было: у любого вояки, по его словам, с собой две гранаты – одна для врага, вторая для себя. "Чеку сдернул, гранату под броник засунул – и герой". Рассказывает, что оценил дух боевого братства: "Вчера еще человек тебя [оскорблял], а сегодня он тебе спину прикрывает".
"У нас была команда – пять человек, – объясняет Николай. – К одному прицепилось погоняло "бабка". Это не официальный позывной, а именно погоняло. Мужик Чечню прошел, командир расчета у нас был. Я выхожу куда-нибудь без броника, а он мне вслед бубнит: "Ты [достал], надень броник, пули свистят!" И бубнит, и бубнит, как бабка. Он "двухсотый" сейчас (убит – ред.).
Николай рисует, как их обстреливали в лесополосе. Архивное фото
Коля вспоминает, как они приехали "на передок" под Бахмутом. В первые три дня в деревне, в которой уже никто не жил, были разрушены два или три дома. После обстрелов российских позиций с украинской стороны от деревни ничего не осталось.
"Нас отправили в лесополосу, которая раз пять из рук в руки переходила, – вспоминает Николай. – Обещали, что миномет подвезут. Мы зашли, нашли украинский блиндаж, крепкий такой – бревна в три наката. Поели. И я пошел за водой. Метров на сто отошел от своих. И тут бах, я уже на спине лежу. А мне мужики орут: "Живой?"
Коля подорвался на мине. Он даже не уверен, на чьей именно. Одну ногу ему оторвало – она, жалкая, сразу как-то уменьшившись в размерах, свисала из штанины на жилах и остатках мышц. Все было в крови. Он заорал в ответ: "Триста!" (ранен – ред.).
"Боли вообще не испытываешь сначала, – такой адреналин! – вспоминает Николай. – Но страшно стало, что если и вторая нога в мясо, кому я такой буду нужен, жалкий инвалид? Мамке и так помощь нужна, а тут я еще на нее свалюсь?"
Сослуживцы закинули его на импровизированные носилки и понесли в штаб прямо под обстрелом. Пристроили в блиндаже, зажали ногу табуретом. Стали ждать транспорт.
Снаружи ухало, и я все молился, чтобы в меня попало и всё закончилось
"За мной приехала "буханка", – вспоминает Николай. – К тому времени было настолько больно, что даже обезболка не помогала, хотя я укололся. Было ощущение, что вместо промедола во флаконе была вода. Снаружи ухало, и я все молился, чтобы в меня попало и все закончилось".
В первом полевом госпитале медики с Колиной ногой сделать ничего не смогли – сами сидели под кустами, прятались от обстрела. На второй остановке в пути Колю занесли в подвал, написали ему на лбу дату поступления в госпиталь – это было единственное место на теле, где ее было бы заметно. Там обкололи обезболивающим и сделали перевязку. Уже на автомобиле скорой помощи Колю отправили дальше, в госпиталь в Первомайском на оккупированной части Украины, который располагался, по его словам, в детской поликлинике.
"Там одну ногу мне ампутировали ниже колена, – вспоминает он. – Но у меня началась бешеная лихорадка – температура 41,5, уши красные, горят. Я в бреду, не понимаю, что случилось. Думаю, что я в плену у [украинцев]. Я как из наркоза вышел, начал рваться, метаться, пытался встать. Они все меня там успокаивали".
Из Первомайска Колю отправили в ростовский госпиталь. Врач, делая первую перевязку под наркозом, заснял на видео его культю.
"Там черви ползали, – Николая передергивает. – Он мне показал видео, чтобы убедить меня переампутацию сделать. А я уже был на всё готов, только чтобы не было так больно, чтобы меня не трепало в лихорадочном бреду".
Именно этот доктор, Коля запомнил, что его зовут Артур Иванович, заполнил Колину справку №98, которая подтверждает ранение. Но на руки бывшему зэку ее не дал, а отправил в часть, к которой Коля был приписан.
Из госпиталя в Ростове Колю отправили в Знаменск, куда ссылали всех покалеченных на войне зэков. С мобилизованными и добровольцами их к тому моменту старались не смешивать.
"Мы все там лежали такие, – вспоминает Николай. – Кто без руки, кто без ноги, кто без глаза. Все осужденные. И все пытались понять, кто мы теперь – зэки или военные. К нам даже приходил человек из военной прокуратуры, давал образцы жалоб, и мы писали в Минобороны, чтобы нас как-то определили. А вообще было страшно, что обратно отправят. Многих подлатали, подшаманили и бросили обратно на передок".
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Я мечтал уехать из «ДНР». Побег из оккупированного ДонбассаЧасть зарплаты, справку о помиловании и выписной эпикриз Коля получил почти одновременно.
"Я приковылял к финансисту, рядом с ним три чемодана денег, – Николай описывает увиденное с восхищением. – В чемоданах аккуратные стопочки денег, перевязанные резинками. Одна такая "котлета", говорит мне финансист, это сто тысяч рублей. Он мне дал четыре и из пятой вынул пару бумажек, и остальное отдал мне. Получилось 490 тысяч, а должны были 660, как он сказал. Пообещал, что остаток зарплаты придет мне на карту вместе с выплатами за ранение примерно в течение недели.
Друзья-стервятники
Банковскую карту для выплат за войну Коле оформили только в последнем госпитале. Выплаты – ни остаток зарплаты, ни за ранение – так и не перевели. Теперь Коля пытается добиться этих денег, но не очень-то получается.
"Из госпиталя меня выписали в конце октября, как раз подошел конец контракта, – вспоминает Николай. – Выписали и сказали: ну все, ты здоров. Иди домой. А как я пойду, когда у меня ноги нет?"
За ним приехали друзья. Бывшие одноклассники, товарищи по детским играм и не только. Коля в итоге доехал до дома без зарплаты. Помилованный зэк, который ни разу в жизни такой суммы в руках ни держал, на радостях раздарил половину друзьям, а остальное с ними же и прокутил.
Застолье у Николая. Архивное фото
Теперь эти ребята, то ли в благодарность за оплату их услуг, то ли в ожидании куша покрупнее – все-таки выплата за ранение составляет 3 млн рублей, – помогают инвалиду оформлять необходимые документы, возят его в военкомат, в больницу, привозят хлеба и выпивают с ним.
Как раз в день нашей встречи рядом с Колей был некий Дамир – в куртке, кепке и темных очках, несмотря на то что они с Колей знают друг друга давно и выпивают в тесной кухне не в первый раз. На столе были остатки водки, две стопки, кусок белого хлеба и мед.
Дамир, которого Коля назвал "музыкантом", по собственному признанию, мотается по колониям с 19 лет. В последний раз его поймали четыре года назад вместе с братом на краже.
"Трупов не было, – цедит он сквозь зубы. – Я полтора года в СИЗО провел, пока следствие шло. Еще полгода в колонии. Пока к нам Женя не приехал".
"Женей" он называет главу "ЧВК Вагнер" Евгения Пригожина. Дамир говорит, что из своей колонии он седьмой в очереди стоял на подписание контракта. Ушел воевать 23 сентября 2022 года.
"Мне деньги не нужны были, мне нужен был чистый лист, – объясняет он. – Хотелось жизнь начать с нуля".
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: В РФ принят закон об отправке заключенных на фронт. Война будет долгой?"Музыкант" сначала описывает свои похождения скупо и неохотно, но потом вытаскивает телефон и начинает хвастаться наградами и совершенными подвигами.
"Отступать нам было нельзя, сразу расстрел. Потому что мы К-шники, то есть зэки. Нельзя было алкоголь пить, наркоту принимать, отношения заводить, даже по согласию. Нельзя мародерить на мирном населении. Приходишь в деревню – мароде"рь только пустые дома, мирных не трогай, – рассказывает он. – У нас однажды было, когда я в госпитале под Луганском лежал. К-шники – это процентов на 90 всякий сброд. Алкаши, наркоманы. Они себя на воле не нашли, в тюрьме не нашли, тут тоже не найдут. Они такие после ранения попадают на госпиталь и давай звонить родственникам: денег переведи! А потом на эти деньги обколются. И безобразничают. В госпитале девочку-техничку изнасиловали, 14 лет. Потом приехали из УСБ, увели этих. И больше о них никто не слышал. "Обнулили" (расстреляли на сленге – ред.)".
Говорит, что ему самому приходилось "обнулять" зэков-наркоманов. По словам Дамира, их привязывали к деревьям и давали протрезветь. А потом убивали.
Чтобы все эти чинуши знали, что такое по убежищам прятаться. Чтобы знали, кто тут люди вообще, а кто мусор
"Вы поймите, из-за одного такого, как вы говорите, "человека", весь отряд – сорок душ – в опасности, – объясняет он. – Или берем мы пятиэтажку, заходим в квартиру, а там женщина с ребенком. Их нельзя оставлять в живых. Или обнулить, или в заложники. Ты уйдешь, а она твои координаты [украинцам] отправит. А у тебя там отряд. Вот так вот".
Дамир со злобой в голосе говорит, что мечтает, чтобы война пришла и в российские города.
"Чтобы все эти чинуши знали, что такое по убежищам прятаться, – цедит он. – Чтобы знали, кто тут люди вообще, а кто мусор".
"Музыкант" был дважды ранен. За первое ранение получил от ЧВК 50 тыс. рублей, но претензий не имеет – "такие расценки". За второе получить не успел: "Тут как раз Женя на Ростов пошел, ну и не увидели мы этих денег, в общем" (23–24 июня 2023 года наемники ЧВК "Вагнер" под руководством Пригожина совершили вооруженный марш на Ростов-на-Дону и Москву с требованием отставки военного руководства. Российские власти назвали это мятежом. Движение колонн остановилось после переговоров с Александром Лукашенко. Было объявлено, что за участие в мятеже никого не будут наказывать, а ЧВК "Вагнер" перебазируется в Беларусь. Спустя два месяца Пригожин с соратниками погиб в авиакатастрофе –ред.).
Справка о помиловании у Дамира тоже есть. Все судимости с него теперь сняты. Но только радости от этого он не чувствует никакой. На работу устроиться не может. Живет с женщиной, воспитывает ребенка, которого бросил еще до тюрьмы. Родственники с ним не общаются.
"У мачехи моей сестра замужем за [украинцем], – объясняет Дамир. – С тех пор, как я вернулся и рассказал, что я там творил, они со мной не разговаривают. Вот и зачем мне этот чистый лист? Да лучше бы воровал и сидел, чем воевал".
Мы ваш контракт не сохранили
Дамир среди близких друзей Коли не числится. Но на рюмку заглядывает к одноногому товарищу регулярно. Ждет, как решится у Коли вопрос с выплатами за ранение.
Коле между тем удалось получить от государства две инвалидные коляски – домашнюю и прогулочную, бадик (опорная трость для ходьбы) и чек на протез – 390 тыс. рублей. Протез за такие деньги можно сделать самый простой. Костыли и ходунки, с помощью которых Коля справляется с туалетными делами, он покупал себе сам. С мамой, которой он так хотел помочь, он в итоге не общается, как и с другими родственниками. Из близких друзей у него только кошка Кнопа. Но она не поможет со стиркой, не помоет полы, не принесет из магазина хлеба.
"Для государства я обычный безногий, – невесело резюмирует Коля, глядя сквозь заляпанные стекла очков. – Все равно, что меня бы на гражданке машина сбила".
Костыли и ходунки, купленные Николаем за свой счет. Архивное фото
Инвалидность у него оформлена гражданская, и пенсию по инвалидности Коля тоже получает гражданскую – в сумме с соцвыплатами выходит чуть больше 11 тысяч рублей. Районный военкомат все-таки выдал ему ветеранское удостоверение. А Минобороны РФ на его запросы и просьбы выслать ему копию справки 98 и копию контракта, отвечает, что мы ваши контракты, уважаемый боец с литерой "К", не храним. А без контракта Коля не понимает, положены ему вообще эти три миллиона, или приятели, пока еще кружащиеся рядом, в конце концов бросят его наедине с кошкой.
Несколько недель в одном из Z-каналов всплыл документ, согласно которому "ребята из колоний – не военнослужащие, и они находятся вне военного законодательства", и 3 млн рублей за ранение им не положены. А положены якобы от 50 до 300 тыс. рублей. К тому же они лишены и прочих социальных льгот.
Колины документы. Архивное фото
Коля из крохотной однушки с пятого этажа и этих денег не увидел тоже.
"Я понимаю, что государству невыгодно нам платить, – вздыхает Николай. – Оттуда все раненые возвращаются, такие как я. Безногие, безрукие. Это у меня есть друзья, которые мне помогают. А другие как справляются? Да просто спиваются в своих квартирках. Или скалываются. И на погост. Для государства – экономия".
СПРАВКА: Российское полномасштабное военное вторжение в Украину продолжается с утра 24 февраля 2022 года. Российские войска наносят авиаудары по ключевым объектам военной и гражданской инфраструктуры, разрушая аэродромы, воинские части, нефтебазы, заправки, церкви, школы и больницы. Обстрелы жилых районов ведутся с использованием артиллерии, реактивных систем залпового огня и баллистических ракет.
Ряд западных стран, включая США и страны ЕС, ужесточил санкции в отношении России и осудили российские военные действия в Украине.
Россия отрицает, что ведет против Украины захватническую войну на ее территории и называет это «специальной операцией», которая имеет целью «демилитаризацию и денацификацию».
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d1symyoz8hsmz7.cloudfront.net/ следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.