Согласно официальным российским данным, на 1 января 2021 года в России числились 83 беженца из Украины, однако лишь за первые полгода после начала полномасштабного вторжения российской армии в России оказались около 2 миллионов украинцев, из которых более 300 тысяч – дети, пишет Русская служба «Голоса Америки».
Говорить о том, что таково было «добровольное решение» жителей юго-восточных областей Украины, как это пытается представить кремлевская пропаганда, не приходится, ведь у подавляющего большинства людей просто не было иного выбора. Так называемые «гуманитарные коридоры» были открыты только в сторону России, а попытки самостоятельно выехать в Западную Украину в условиях продолжающейся российской агрессии были бы слишком рискованными.
Чаще всего путь из оккупированных районов Украины в России лежит через Ростовскую область. Перед выездом люди проходят «фильтрацию», которая включает в себя допросы с пристрастием и унизительные личные осмотры. При этом значительная часть вынужденных переселенцев вообще оказалась в заключении, однако российские суды не признают за ними никаких гражданских прав. По оценкам международной правозащитной группы «Агора», количество украинцев, фактически, взятых Россией в заложники, может исчисляться несколькими тысячами, причем местонахождение большинства из них остается неизвестным.
«Люди, когда-то служившие в АТО, полиции, работавшие паспортистками, не прошли фильтрацию и приравнены российской стороной к военнопленным»
По словам директора фонда «Русь сидящая» Ольги Романовой, весь прошедший год руководимая ею организация занималась пленными украинцами. «Скажу сразу – военнопленными мы не можем заниматься, потому что это межгосударственный уровень, и нас даже сами украинцы просят не заниматься украинскими военнопленными, потому что мы просто по незнанию можем сорвать обмен. А мы имеем в виду «цивільних заручників» – гражданских похищенных, гражданских перемещенных лиц. Первые такие перемещенные украинцы были похищены еще 2 марта, и они до сих пор находятся где-то в России», – пояснила она в беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки».
Ольга Романова
И добавила, что украинская сторона знает о 500 перемещенных мужчинах и минимум о сотне женщин. «Это объединение украинских родственников и адвокатов, которые дают эти цифры. Мы знает точно о нахождении в России порядка 100 человек, но наверняка их больше. Позиция российской стороны предсказуемая – «ихтамнет», но они там есть, и это показывают хотя бы те два обмена гражданских на российских военнопленных, которые уже состоялись. И, разумеется, гражданские рассказывают о тех, кто там еще остался», - отмечает директор «Руси сидящей».
Ольге Романовой приходится много разговаривать с украинцами, чьи родственники оказались под российской оккупацией, и с каждым освобожденным Вооруженными силами Украины городом, таких родственников становится все меньше, потому что вскрываются захоронения, и генетическая экспертиза показывает, что эти люди обнаружены среди погибших. Ольга Романова поправляет себя, что называть пленными тех украинцев, которые живы, но судьба их неизвестна, было бы не совсем правильным: «Они там не в плену, а в качестве неизвестно кого, потому что им не предъявляются обвинения, к ним не допускаются юристы, гуманитарная помощь, медицинская помощь, но мы знаем, что они там. А зачем они там – статус их неясен. Пока было только два обмена», – рассказывает собеседница «Голоса Америки».
Вторая большая группа тех, чьими судьбами занимается «Русь сидящая» – это так называемые «граждане Украины, не прошедшие фильтрацию». «Здесь как раз очень большая и сложная юридическая часть вопроса – кто они? Это люди, когда-то служившие в АТО, полиции, работавшие паспортистками. Они не прошли фильтрацию, они приравнены российской стороной к военнопленным и удерживаются, тогда как по всем международным конвенциям это гражданские лица. Сколько их – неизвестно, потому что они вливаются российской стороной в число военнопленных, но они таковыми не являются и не могут являться. Они не имели в руках оружия, не воевали, и с какой стати они военнопленные – непонятно», – подчеркивает Романова.
И продолжает: «Третья – огромная часть, самая большая порядка 2500 человек – заключенные украинских СИЗО и колоний из Херсонской и Николаевской областей, они все во время деоккупации были переведены в Россию. Это большой отряд, который российская сторона предполагает бросить против украинцев же. Им предлагается под давлением российское гражданство и вербовка в ЧВК. Их очень много, и мы ими занимаемся очень плотно.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Хочешь увидеть родных – иди вступай в «ЧВК Вагнера»И самая последняя часть – это «цвиги» из центров временного содержания иностранных граждан. Туда попадают украинцы, у которых закончился срок. Они отсидели в российских тюрьмах по разным причинам, и несмотря, что у некоторых здесь семьи, они женились на русских, они подлежат депортации. А какая сейчас может быть депортация? Куда? И они сидят в этих Центрах временного содержания иностранцев без какой-либо дальнейшей перспективы. Кого-то удается отбить – у нас есть несколько хороших случаев, когда по суду их оттуда просто выпускают и они живут в своих семьях, или просто живут в России. Но проблема вот такая», – констатирует глава фонда «Русь сидящая».
«Трагедия, даже когда гибнет один человек и когда есть один пропавший ребенок»
В России также есть общественные объединения и организации, помогающие украинцам, покинувшим родину не по своей воле. О работе двух таких организаций корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» рассказал епископ Апостольской Православной Церкви, член Правозащитного совета Санкт-Петербурга Григорий Михнов-Вайтенко. Это юридически оформленный «Центр помощи беженцам и вынужденным переселенцам Апостольской Православной Церкви» и существующая в качестве общественной инициативы «Двусторонняя контактная группа «Украина-Россия» по гуманитарным вопросам». Со ссылкой на данные пограничной службы ФСБ РФ, которая фиксирует все пересечения государственной границы, он сообщил, что на август 2022 года в России оказалось семьсот тысяч граждан Украины.
Григорий Михнов-Вайтенко
«К нам попадают любые запросы, связанные с нарушением гуманитарного права. Мы не занимаемся вопросами обмена и расследования чего бы то ни было, потому что они выходят за рамки наших компетенций. Но как только человек оказывается сначала на полях сражений, а потом в плену или в морге, то сразу же возникает большое количество смежных вопросов гуманитарного характера, связанных с возможностью родственников получить информацию, узнать о его местонахождении, передать посылку, идентифицировать и получить прах, и так далее», – рассказал священник и правозащитник.
Для осуществления результативной деятельности участникам контактной группы необходимо поддерживать связи и с представителями украинской стороны, и с различными зарубежными структурами, включая «Международный Красный крест». «Не рассматривая вопросы политического влияния и воздействия, нам нужно решать такие проблемы: мать имеет право знать, где ее сын, жена имеет право знать, что с ее мужем, дети имеют право знать, где их папа похоронен», – перечисляет примеры Григорий Михнов-Вайтенко.
Эта работа, по его словам, проводится в круглосуточном режиме все семь дней в неделю. При этом российские участники контактной группы не всегда знают, какая структура работает в Украине по конкретной проблеме, а украинские партнеры не всегда понимают, что и как срабатывает в России.
Больше всего обращений поступает по поводу людей, которые в своих странах считаются пропавшими без вести. «И к величайшему сожалению, первая новость, которую мы узнали в новом году, была о том, что два человека, которых разыскивали родственники, и которые, как мы подозревали, могут быть задержаны силовыми структурами России, после опознания ДНК выяснилось, что оба они погибли. И таких случаев будет много», – полагает собеседник «Голоса Америки».
На уточняющий вопрос, каков примерный порядок количества людей, которых удалось обнаружить либо опознать, Михнов-Вайтенко ответил уклончиво: «Цифры – большие, но сделано, строго говоря, немного. И поэтому, когда с разных сторон звучат упреки: что же так медленно идет обмен – потому что обмен я тоже причисляю к гуманитарным вопросам – могу лишь ответить, что занимаются всем этим потрясающие люди, а объем работы действительно очень большой. Потому что понять, согласовать, проверить так или иначе, в условиях, когда отсутствуют нормальные дипломатические отношения и гуманитарные контакты, все приходится делать, что называется «на коленке и с листа». Но слава богу, что все это происходит, в том числе – и обмен телами».
При этом он настойчиво призывает не доверять сведениям из полуофициальных источников о громадных цифрах, пропавших без вести и погибших. «Трагедия даже когда гибнет один человек и когда есть один пропавший ребенок. И не надо количеством подменять суть», – убежден епископ Апостольской Православной Церкви.
Ольга Романова во время беседы с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» лишь кратко коснулась темы вывезенных в Россию украинских детей, сказав: «это требует отдельных усилий».
Григорий Михнов-Вайтенко затронул проблему более подробно: «Во всех странах – и Россия с Украиной здесь не исключение – действуют определенные алгоритмы: если пропадает человек, будь то взрослый или ребенок, должно быть подано заявление от родственников, открывается розыскное дело, оно фиксируется, если речь идет о вооруженном конфликте, как сейчас, эти данные пересылаются национальными структурами в международный комитет Красного креста. Красный крест, соответственно, запрашивает другую сторону, работают структуры украинского и российского омбудсменов, и в результате что-то удается сделать.
Мы знаем реальное количество обращений о пропаже людей. Но зачастую происходит подмена понятий: скажем, во время начала боевых действий ребенок находился у дедушки, что вполне нормально. Но в результате он оказался на одной стороне, а родители – на другой, и потом через три границы родители с мучениями едут забрать своего ребенка. Я не считаю, что это нужно трактовать, как похищение, ведь было большое количество детей, которые выезжали из Мариуполя с бабушками, с дедушками, старшими братьями и так далее. И как только они оказываются в более-менее безопасном месте, например, в пункте временного размещения Таганрога, местные социальные службы оформляли над этими детьми временную опеку, потому что по закону никто из родственников не является представителем несовершеннолетнего ребенка, кроме его родителей. Или это может быть человек, назначенный судом», – поясняет в заключение своего комментария Григорий Михнов-Вайтенко.
СПРАВКА: Российское полномасштабное военное вторжение в Украину продолжается с утра 24 февраля. Российские войска наносят авиаудары по ключевым объектам военной и гражданской инфраструктуры, разрушая аэродромы, воинские части, нефтебазы, заправки, церкви, школы и больницы. Обстрелы жилых районов ведутся с использованием артиллерии, реактивных систем залпового огня и баллистических ракет.
Россия отрицает, что ведет против Украины захватническую войну на ее территории и называет это «специальной операцией», которая имеет целью «демилитаризацию и денацификацию».
Ряд западных стран, включая США и страны ЕС, ужесточил санкции в отношении России и осудили российское неспровоцированное широкомасштабное вторжение и российские военные действия в Украине.
***
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d2p5zgr041b1mn.cloudfront.net/ Также следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.