Изоляция? Взгляд на новую модель для России сквозь речь Путина

В главном ежегодном выступлении перед парламентом президента России Владимира Путина больше внимания привлекли его призывы изменить конституцию страны. А его заявления о вторичности международного права относительно конституции вызвали разговоры о том, что Кремль движется в сторону более изоляционистского подхода к внешнему миру.

Где-то на средине своего выступления, которое вызвало эффект разорвавшейся бомбы, и в котором аналитики по России выискивают признаки будущего президента России Владимира Путина, он устроил себе небольшой момент победы.

Путин начал восхвалять свои достижения в стабилизации страны после хаоса 1990-х: «Восстановили единство страны, положили конец ситуации, когда некоторые государственные властные функции были узурпированы фактически олигархическими кланами, Россия вернулась в международную политику как страна, с мнением которой нельзя не считаться».

И подал небольшой, но важный сигнал, который может означать существенное изменение российской политики.

«Действительно, считаю, что пришло время внести в Основной закон страны некоторые изменения, прямо гарантирующие приоритет Конституции России в нашем правовом пространстве», ‒ заявил он.

«Требования международного законодательства и договоров, а также решения международных органов, ‒ сказал Путин, ‒ могут действовать на территории России только в той части, в которой они не тянут ограничения прав и свобод человека, не противоречат нашей Конституции».

Владимир Путин

Для аналитиков, внимательно следящих за Россией, это похоже на еще один шаг Кремля прочь от системы международного права и норм, действующих со времен после Второй мировой войны.

И он был сделан после других шагов Кремля с целью вывести Россию из имеющихся глобальных структур, что заставило давнего кремлевского чиновника написать в прошлом году, что Россию ждет «сто (двести? триста?) лет геополитического одиночества».

Смещение к автаркии?

Сдвиг в сторону автаркии ‒ этот политологический термин означает систему, не зависящую от внешней торговли или помощи, ‒ именно так называет это ряд российских наблюдателей.

«Чувствуется автаркичная составляющая, ‒ написал в комментарии известный политолог Дмитрий Орешкин. ‒ Понятно, что инвестиции извне не придут, придется брать их изнутри государства».

«Меняется все, что касается дальнейшего углубления суверенизации страны, вплоть до ее изоляции от мира и национализации элиты», ‒ написал аналитик Московского центра Карнеги Андрей Колесников после выступления Путина.

Кремль годами показывает свое раздражение из-за длинной череды дел, которые Россия вела и проигрывала в Европейском суде по правам человека. Уже несколько лет подряд Россия получает наибольшее количество вынесенных там приговоров против нее, свидетельствует статистика суда.

Правозащитники отмечают, что такое большое количество отражает давние проблемы в российских судах ‒ но Путин и некоторые из его союзников-российских националистов утверждают, что это нарушение суверенитета России.

Такие настроения заметно возросли после аннексии Россией украинского Крымского полуострова в 2014 году ‒ этот захват не приняла Организация Объединенных Наций и подавляющее большинство ее стран-членов. Западные государства, включая США, а также страны Европейского союза и другие наказали Россию экономическими санкциями, ее членство в Совете Европы фактически прекратили.

И в 2015 году российский парламент принял, а президент Путин подписал закон, предоставивший власти страны право игнорировать решения международных судов.

Но, как обращали тогда внимание российские эксперты, этот закон нарушил Конституцию России, в действующем виде гарантирующую примат международных договоров над законодательством страны.

И уже 16 января, на следующий день после своей речи, Путин повторил критику Страсбургского суда, утверждая, что тот иногда «принимает очевидно неправовые решения».

В 2016 году, на следующий день после принятия упомянутого российского закона, Международный уголовный суд установил, что нынешняя гибридная агрессия Москвы является международным вооруженным конфликтом между Россией и Украиной. Это решение стало, по сути, юридическим установлением того факта, что российское государство, вопреки возражениям Москвы, является стороной и участницей войны.

Здание Международного уголовного суда

Россия, подписавшая, но так и не ратифицировавшая устав этого суда, после того решения окончательно вышла из-под его юрисдикции. Но Путин все равно ответил на тот вывод, отбросив его и заявив, что Москва не намерена когда-либо возвращаться к участию в работе суда.

Среди других международных судебных органов, которые выносили решения против России, был, например, Стокгольмский арбитраж, приказавший российскому газовому монополисту «Газпрому», контролируемому государством, выплатить Украине почти 3 миллиарда долларов. А Постоянный арбитражный суд в Гааге приказал России выплатить 50 миллиардов долларов бывшим акционерам частной нефтяной компании «Юкос», которую уничтожила и поглотила государственная компания «Роснефть».

Георгий Сатаров, руководитель московского исследовательского центра «Индем», в одном интервью саркастически ответил на аргумент о том, что решения российских судов имеют примат над международным правом.

«Как кто-либо может обжаловать решения наших судов по важным для нас вопросам? Это недопустимо! Это, конечно же, увеличение автаркии, ‒ сказал он газете «Новые известия». ‒ Мы сами знаем, что нам делать. Не надо нас учить. Наши мерзости ‒ это наши мерзости. И вас они не касаются».

Путин даже после аннексии Крыма пытался подчеркивать интеграцию России в мировое сообщество, заявив группе российских и иностранных исследователей и политологов, что Москва привержена интеграции с внешним миром.

«Мы не намерены от (мира) закрываться и выбирать какой-то путь закрытого развития, путь автаркии, всегда готовы к диалогу, в том числе и о нормализации экономических отношений, и политических тоже, ‒ сказал он в октябре 2014 года. ‒ Рассчитываем здесь на прагматический подход и позиции ведущих бизнес-кругов ведущих стран мира».

Экономические трудности

А тем временем дискуссия продолжается не только о политической изоляции, но и об обособленной экономике.

Со времени введения западных санкций российские планировщики пытались найти способ защитить свою страну в случае, если она невольно окажется отрезанной от мировых финансовых институтов.

Санкции за Крым привели к тому, что крупным российским банкам был заблокирован доступ к западным кредитным рынкам, когда они пытались рефинансировать свои долги. Кремль вмешался для защиты нескольких из них, в частности, выдав кредиты под низкие проценты.

Некоторые из законодателей в США даже призвали принять закон, призванный отрезать Россию от общемировой системы банковских операций, известной как SWIFT. В ответ Россия взялась за создание своей собственной параллельной системы.

Российские бюджетные планировщики и Центральный банк сделали свою страну одной из самых прочных с точки зрения бюджета, валютных резервов и консервативной экономической политики. Но в целом российская экономика испытывает все большие трудности и проблемы, в частности из-за сокращения и старения населения.

Дмитрий Орешкин в комментарии газете «Новые известия» раскритиковал позицию Кремля, сравнив ее с «новой экономической политикой», или НЭПом, 1920-х годов, которая пыталась восстановить советскую экономику после беспорядков большевистской революции и гражданской войны.

Дмитрий Орешкин

«Чтобы принимать инвестиции изнутри страны, придется допечатывать денежки, ‒ говорит он. ‒ А чтобы эти денежки не убегали за границу, конвертировавшись в валюту или золото, видимо, придется, как это было сделано, к концу НЭПа, ограничить возможность обмена рублей на иностранные валюты».

Орешкин также считает, что именно для этого Кремль и решил заменить премьер-министра Дмитрия Медведева на Михаила Мишустина, руководителя российской Федеральной налоговой службы.

«Именно для такой цели подходящий такой человек, как Мишустин, руководивший таможней, руководивший изъятием налогов и имеющий опыт создания таких структур и удержания их под строгим контролем», ‒ говорит Орешкин.

Михаил Мишустин

Дискуссии об изоляции России не новы. В декабре Сергей Караганов, связанный с Кремлем аналитик и бывший политический советник, призвал к «выборочной автаркии с ударным развитием ряда определяющих научно-технических отраслей».

И эти дискуссии ведут не только политологи и сторонние наблюдатели.

В 2018 году Владислав Сурков, влиятельный давний советник Кремля, заговорил о новой изоляции России в статье в журнале «Россия в глобальной политике», издаваемом в России с целью создавать ее положительный образ в мире. Статья называется «Одиночество полукровки».

Владислав Сурков

«Россия, без сомнения, будет торговать, привлекать инвестиции, обмениваться знаниями, воевать (ведь война ‒ тоже способ общения), участвовать в коллаборациях, быть членом организаций, конкурировать и сотрудничать, вызвать страх и ненависть, интерес, симпатию, восторг, ‒ написал Сурков. ‒ Только уже без ложных целей и самоотрицания».

«Одиночество не означает полной изоляции», ‒ написал он, но добавил, что открытость России в будущем не будет безграничной.

После разрыва с Западом в 2014 году из-за интервенции России в Украину, написал Сурков, Москву ждут «сто (двести? триста?) лет геополитического одиночества».