«Все обвинения в отношении меня абсолютно ложны». Письма из неволи крымскотатарского политика Наримана Джеляла

Крым.Реалии публикуют записки крымскотатарского активиста, политика и журналиста Наримана Джеляла, арестованного в Крыму. Первую часть читайте здесь.

Шестое сентября

Утром проснулся в камере ИВС города Симферополь. Поспать толком не удалось. Полночи слушал разговоры охранников об их непростой жизни, жалобы на начальство и сослуживцев, мечты и желания. В камере все время горел свет. Яркий свет, что тоже мешало. Обед и ужин, предложенный охранником я не взял. Спасибо Левизе (супруга Наримана Джеляла – ред.) – доедал переданный ею рацион.

Глубоко уснул уже к утру, пока не разбудили на обход. Пришлось раздеться до нижнего белья и ответить на пару вопросов, пока другие сотрудники проверяли мои вещи.

Уходя, мне объяснили, что скоро заберут в суд.

Я позавтракал предложенной овсяной кашей и, собравшись, ждал. Где-то через час меня вызвали.

Какое блаженство было надеть очки (их взять в камеру не разрешили). И, хотя зрение у меня не так, чтобы совсем плохое, я ощущаю дискомфорт, когда не вижу хорошо лица людей, их мимику и взгляд.

Двое сотрудников ФСБ – в маске и без посадили меня в УАЗ серого цвета и повезли в управление на ул. Франко. Завели в знакомый уже «стакан».

Заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа Нариман Джелял в зале подконтрольного России Киевского районного суда в Симферополе, 6 сентября 2021 года

Ждал я не долго. Молодой сотрудник в галстуке пригласил меня, предложив оставить вещи.

В кабинете находился следователь и мои друзья – адвокаты Э. Авамилева и Н. Полозов (Эмине Авамилева и Николай Полозов – ред.).

Следователь Власов сообщил, что нам предстоит допрос в качестве подозреваемого. И мы попросили возможности поговорить конфиденциально. Нас проводили туда же, где расположены «стаканы» и небольшое помещение.

Мы согласовали позиции по предстоящему допросу: я отказываюсь от данных ранее показаний в качестве свидетеля в виду того, что: 1) мое дело и дело Ахтемовых Асана и Азиза объединили в одно; 2) мне после задержания неоднократно отказывали в праве на адвоката, свидетельские показания я давал без него; 3) я давал показания в тяжелом, стрессовом состоянии, проведя значительную часть времени с мешком на голове под психологическим давлением и в ожидании физической расправы.

И, конечно, я отказался давать новые показания уже в качестве подозреваемого.

После этого мы пообщались со следователем, который сообщил, что будет ходатайствовать у суда только о моем аресте.

Эмине ханум и Николай давали много полезных советов, сообщив, что «снаружи» все кипит.

«Твою фотографию не видел, наверное, только бездомный», – пошутила Авамилева.

За что Россия расправляется с крымскими татарами?

Я попросил ее всем передать привет, сказать, что я в порядке и, несмотря на переживания, крепок духом.

Мы решили «разгонять» этот процесс как политический, и что я полностью к этому готов. А все обвинения в отношении меня абсолютно ложны.

На этом мы попрощались, а Эмине ханум попросила следователя передать мне еды. И сразу всучила шоколадку.

Я вернулся в «стакан». Было около 13.00 – 13.30. В соседней камере кто-то шевелился, но я не предал значения. Однако через короткое время окошко в двери открылось и какой-то сотрудник, увидев меня, произнес: «А вы не Ахтемов?» Закрыл окно и открыл соседнее. Когда он ушел, я начал:

Асан?

– Да.

– Это Нариман. Азиз с тобой?

– Да.

– Как ты? Уже лучше?

– Да.

– Вас били?

– Азиза немного, а меня сильно.

– Током?

– Да.

– Асан, вас ждут ваши адвокаты. Тебя готов защищать Айдер Азаматов, а Азиза – Шабанова С. (крымский адвокат Сафие Шабанова – ред.).

(Накануне на столе следователя я видел отказ Азиза от услуг адвоката по соглашению).

– Нам сказали, что если будем требовать своего адвоката, то будет плохо.

Мы замолчали. Асан говорил неохотно. Я переживал, думая: это от усталости или у него сложилось такое отношение ко мне.

Асан Ахтемов (слева) и Нариман Джелял (справа), Крым, архивное фото

Мы дружили несколько лет. Его братишку Азиза тоже знаю. Хотя больше общаюсь с его отцом Эскендер агъа. Мы живем на одной улице.

Асан с виду хрупкий парень. Но когда мы виделись на очной ставке, он был особенно изможден, держался за живот и дрожал, то ли от холода, то ли от причиненной ему боли.

– Асан, лишнего не говорите, здесь слушают. Но я должен знать: «Вы сделали то, в чем вас обвиняют?».

Здесь Асан заговорил иначе, надрывным голосом с явной сильной эмоцией.

- Нариман, ты же знаешь, что я бы ни за какие деньги не согласился такое сделать!

Следует отметить, что никогда за годы общения с Асаном я не слышал от него ни намека на идею, похожую на диверсию. Листовки, флаги, надписи – да, но диверсия?

– Заставили, – выдавил он. Угрожали что-то сделать семье.

Тут в диалоге я упускаю многие детали. Возможно, о них расскажут когда-нибудь другие участники этих событий, а может, я сам.

– Нариман, я не сказал ничего, кроме того, что ты слышал на очной ставке…

– Асан, все в порядке. А нечего больше рассказывать. С твоей семьей все будет в порядке. Я уже передал, чтобы о них не забывали. Твоя и Азиза задача – собраться с духом и пройти этот путь, чтобы увидеть в итоге жен и детей.

Тут кто-то вошел в помещение, и мы замолчали.

В маленькое, 5 на 5 см, окошко в моей камере заглянуло знакомое лицо – Мемет агъа из Бахчи, с которым я тут же и познакомился, пока ждал встречи с адвокатами. Он уже полтора месяца находится в СИЗО. А здесь в управление его привезли на какие-то следственные действия. В руках у него были полные пакеты, и он без промедления открыл окошко в двери и протянул мне манты.

– Сагъ ол, агам («спасибо, брат» на крымскотатарском – ред.), мне только передали еду…

Действительно, незадолго до прихода Мемет агъа сотрудник принес пакет с едой от Эмине ханум. Я сразу попросил передать шоколад, который она мне дала, ребятам.

– Нариман, нам дали шоколад.

– Ешьте, Асан, это от меня.

По его словам, он и Азиз ночевали в бахчисарайском ИВС, и ему с утра дали полбулки хлеба и только в управлении дали воду…

– Сагъ ол, агам, мне только передали еду, а вот ребята в соседней камере, возможно, голодны.

Мемет агъа без промедлений их угостил, несмотря на их вежливое: «Не надо».

Я попросил его передать им яблоки и слойки, которые мне передала Эмине ханум.

– Асан, что у вас есть из вещей?

– То, что на нас, еще носки и трусы.

Спасибо супруге, она через Лемара агъа еще в ночь моего задержания передала много одежды. Я взял свитер и попросил передать ребятам. На их протест и я, и Мемет агъа сказали: «Взять – и все».

– Асан, Азиз. Мы теперь в одном деле. Нас сейчас повезут в суд для избрания меры пресечения. Это будет арест. Одежда пригодится. Пока вам свое передадут, пройдет время. Помните: два адвоката готовы защищать ваши интересы, но без вашего согласия они ничего сделать не смогут. В СИЗО вас разлучат. Старайтесь не откровенничать с теми, кого там увидите. Это могут быть подсадные. Со временем быт наладится…

Говорил им, а сам думал и о себе. Теория и практика. Одно дело – слушать рассказы и наставления других, другое – оказаться в этих обстоятельствах самому.

Записки крымскотатарского активиста, политика и журналиста Наримана Джеляла, арестованного в Крыму, опубликовал 17 сентября адвокат Николай Полозов на своей странице в Фейсбуке.