«Убила, потому что была на пределе». Почему женщины убивают?

В конце ноября Следственный комитет по Алтайскому краю завершил работу с материалами уголовного дела о жестоком избиении жителем города Заринска своей жены. Он бил женщину несколько часов, нанес ей больше 100 ударов табуреткой и резиновой битой, в том числе по голове. А утром обнаружил, что супруга мертва, пишет проект Радио Свобода "Сибирь Реалии".

Действия обвиняемого следователи квалифицировали как "причинение среднего вреда здоровью, не опасного для жизни". По заявлению представителей регионального управления следкома, женщина умерла не от избиения, а "от других причин". Муж погибшей объяснил, что был "зол на жену": к семейной паре в гости пришли приятели, хозяин дома несколько раз предупреждал супругу, чтобы она не злоупотребляла спиртным, но та "ослушалась", говорится в официальном релизе.

По данным "Медиазоны" (совместное исследование с "Новой газетой"), ежегодно в России фиксируется не менее 64 тыс. случаев домашнего насилия. От 10 до 14 тысяч женщин в год погибают от рук своих мужей.

Но есть и другая статистика: от 2,5 до 3 тыс. женщин ежегодно сами убивают своих партнеров – это 80% от общего числа убийств, совершаемых женщинами. Практически во всех подобных случаях женщина испытывала систематическое насилие со стороны супруга или сожителя.

"Бил кулаками, потом стулом"

Жительница Красноярска Елена в браке прожила 10 лет. Двоих детей воспитывает одна: с мужем развелась несколько лет назад – он часто ее избивал. С супругом Лена познакомилась на работе: оба они учителя, работали в одной школе. И поначалу даже представить было невозможно, что что-то "пойдет не так".

– Первый раз мы разъехались на несколько месяцев после того, как Олег избил меня на глазах у детей. Дочери было 8 лет, сыну – 4. Олег тогда уже не работал в школе, устроился на предприятие, где были и ночные смены. В тот день мы с ребятишками приходим домой – он спит. Я думала, отсыпается после смены, подходить близко не стала, чтобы не беспокоить. К вечеру, когда пора было укладывать детей, решила его все-таки разбудить. И только тут заметила, что он пьян. Он стал бить меня сразу, как поднялся с дивана. В живот, по голове. Кулаками, потом стулом. Бросил на пол. Все это – просто потому, что я не дала ему поспать. Остановился только тогда, когда дочка схватила огромный кухонный нож и с визгом бросилась на него. Когда уходил, пригрозил, что вернется и убьет меня, – рассказывает Елена.

Лена вспоминает, как они с детьми несколько дней сидели в темноте, чтобы Олег думал, будто никого нет дома. Как она запрещала детям приближаться к входной двери (замки в квартире сразу поменяли).

– А я все думала о том, что произошло, и понимала, что это не случайность. За год до этого Олег при таких же примерно обстоятельствах вывихнул мне руку. Пришлось идти в травмпункт. Там соврала, что какой-то незнакомый человек напал на меня в подъезде. Они передали в полицию. Полицейские к нам приходят разбираться, а Олег так встревоженно говорит: "Да? На тебя напали?!" Как будто не помнит, что было на самом деле... Да и раньше он по пьяни куражился, правда, без рукоприкладства, но я его всякий раз прощала, – рассказывает Лена.

Через несколько месяцев Лена с мужем помирилась. Говорит: видела, как маленький сын скучает по папе, и не выдержала.

Через три недели все повторилось заново. Только после этого Лена рассталась с мужем навсегда.

– Каждый месяц в наш кризисный центр поступает примерно 80 звонков. Не все они про насилие, но 20–25 – стабильно про него. В феврале этого года у нас открылось убежище, и с того времени через него прошли 32 женщины, почти все с детьми, – рассказывает Наталья Пальчик, директор красноярского кризисного центра "Верба". – Мы работаем 20 лет, и у нас ни разу не было людей, которых принято называть "социально неблагополучными". Эти-то как раз в кризисный центр не пойдут: они выпили, подрались и тут же сидят милуются. А к нам обращаются учителя, жены полицейских или чиновников. Причем чаще всего тогда, когда было уже много подобных эпизодов, женщина живет с этим несколько лет и никому ничего не может доказать.

Красноярский пикет против домашнего насилия

25 ноября, в Международный день борьбы за ликвидацию насилия над женщинами, учрежденный ООН, правозащитная организация "Зона права" открыла горячую линию по бездействию полицейских и чиновников в вопросах домашнего насилия (телефон и Whatsapp: 8 (917) 897 6055, Telegram: t.me/infozonaprava, е-mail: info.zonaprava@gmail.com). Работать она будет до 6 декабря.

Как рассказывает координатор "Зоны права" Булат Мухамеджанов, обращения на горячую линию стали поступать с первых же часов ее работы. Правда, в основном анонимные.

– Большого вала звонков мы не ожидаем – все подобные инциденты носят латентный характер, и, как правило, люди обращаются либо тогда, когда произошло непоправимое, либо когда все правовые средства уже исчерпаны, помощи ждать неоткуда и последняя надежда – постараться сделать информацию публичной, – рассказывает Булат Мухамеджанов. – Так в прошлом году нам позвонили родственники Гульназ Бадертдиновой, супруги полицейского, которая покончила с собой, не выдержав многолетних издевательств. Выяснилось, что он регулярно избивал жену так, что их дети в ужасе выбегали на улицу, звали на помощь. Но помощи так ниоткуда и не было.

Мухамеджанов отмечает, что именно в таких ситуациях и женщины чаще всего убивают своих родственников: либо из самообороны, либо потому, что доведены до предела.

– Вчера мы подключились к громкому делу в Перми – там 15-летняя девочка убила отчима, который напал на ее маму и бабушку. По нашим данным, до того, как случилась трагедия, мужчина занимался рукоприкладством в семье и раньше. Сейчас мы представляем интересы подростка, – говорит Булат Мухамеджанов. – И таких случаев очень много. Другое дело, что у нас в правовой системе отношение к ним, скажем так, нейтральное. Никто не говорит об этом как о системной проблеме. А пресс-секретарь президента предпочитает "промолчать", когда речь заходит о подобных ситуациях. Между тем вопрос этот уже давно перезрел.

Сейчас в России за "первичное совершение побоев в семье" установлена административная ответственность: штраф от 5 до 30 тыс. рублей, арест на срок до 15 суток либо обязательные работы от 60 до 120 часов. Однако еще в 2016 году в Госдуму был внесен законопроект "О профилактике семейно-бытового насилия" – в нем прописаны меры по защите жертв "домашнего тирана" и ответственность полицейских чиновников, оставивших проблемы в таких семьях без внимания.

Три года законопроект пролежал в Думе фактически без движения. Сейчас вновь началось обсуждение документа; он может быть принят до конца 2019 года.

Но, как выясняется, у этого закона – множество противников.

"Сначала этот закон – потом гей-парады"

24 ноября в Красноярске прошел пикет против домашнего насилия и в поддержку принятия закона о семейно-бытовом насилии. Организатором акции стало сообщество "Феминизм + Красноярск". На пикет, как рассказывают его организаторы, горожане реагировали по-разному. Кто-то присоединялся к акции. Кто-то пытался переубедить ее участников. Кто-то вел себя довольно агрессивно.

– Не знаю, почему у некоторых людей возникает недопонимание в этом плане. Может быть, они с домашним насилием никогда не сталкивались, эта тема им просто непонятна. Но в интернете было столько агрессивных комментариев по поводу нашего пикета... Не знаю, каковы эти люди в реальной жизни, но ощущение такое, будто они хотят, чтобы за ними оставалось право на насилие, – говорит Наталья Дралюк, психотерапевт, консультант движения "Феминизм + Красноярск".

Пикет против домашнего насилия в Красноярске

В эти же дни свои митинги и пикеты в разных регионах России проводили и противники закона. Главным инициатором акций стало православное движение "Сорок сороков".

На страницах в соцсетях красноярского подразделения "Сорока сороков" закон называют "фашистским", "разрушающим семью", "антинародным", "разваливающим Россию".

– Этот закон нацелен на разрушение семьи, а не на ее укрепление. В Уголовном кодексе есть несколько статей, по которым можно привлечь домашнего тирана. Есть кризисные центры – женщины могут обратиться туда. А если семейные конфликты происходят на почве алкоголя и наркотиков, так, может, с ними и надо бороться? Участковые перекладывают бумажки вместо того, чтобы работать с семьями, и это, конечно, проблема. Но принятие закона ее не решит, – заявил сайту Сибирь.Реалии координатор движения "Сорок Сороков – Красноярск" Евгений Абликсанов. – Этот законопроект сформулирован так, что человеку страшно будет вступать в брак. Там все меры направлены на то, чтобы отвратить людей от создания семьи.

На вопрос, чем именно принятие закона разрушит семьи, у представителей "Сорока сороков" есть вполне четкие ответы:

– Оксана Пушкина, которая его сейчас продвигает, много лет провела в Америке. В Европе таких законов напринимали – теперь вроде бы и нам надо. Вот так, через подобные законы, которые лоббируют феминисты и ЛГБТ-сообщество, нам западные ценности и хотят навязать. Все это звенья одной цепи. Сначала такой закон, потом – гей-парады, – считает Евгений Абликсанов. – Но мы-то по-другому живем, и менталитет у нас другой. И государство многонациональное и многоконфессиональное. На Кавказе, например, люди вообще не понимают, как такой закон может существовать.

Смущают противников закона и некоторые термины, использованные в документе.

– Вот что это такое – "экономическое насилие"? Под это понятие можно подогнать что угодно. Если я, например, ребенку что-то не куплю, потому что он плохо учится или у меня просто денег нет, он может на меня жалобу написать? Или "сексуальное насилие": как я понимаю, если у меня жена пойдет налево, а я ей буду запрещать, то это оно и будет? Кроме того, по этому закону человека могут выкинуть из его же собственной квартиры, если он якобы совершил насилие, – говорит Евгений Абликсанов.

В тексте законопроекта ничего подобного, конечно, нет. В частности, экономическое насилие объясняется как "умышленное лишение человека жилья, пищи, одежды, лекарственных препаратов <...> денежных средств, на которые он имеет предусмотренное законом право". Сексуальное насилие толкуется так же, как в Уголовном кодексе.

Никто не собирается и отнимать жилье. Однако не так давно в законопроект были предложены поправки, согласно которым "домашнему тирану" могут запретить приближаться к своей жертве, а в исключительных случаях по судебному предписанию (ордеру) обяжут временно (на период от нескольких месяцев до двух лет) покинуть место совместного проживания, даже если квартира принадлежит ему.

– Если отец избивает ребенка, наверное, лучше будет, если не малыша изымут из семьи и отправят в социальный приют, в казенную чужую обстановку, а папу обяжут на некоторое время держаться подальше от семьи, – комментирует Наталья Пальчик.

– Вообще я не уверена, что противники законопроекта его читали, – считает участница сообщества "Феминизм + Красноярск" Татьяна (фамилию просила не упоминать). – Нагнетаются какие-то странные настроения, будто иностранные враги этот закон продвигают. Геев почему-то сюда же приписали, хотя они-то тут при чем? Конфликты вокруг этого законопроекта дошли уже до точки кипения. Очень жаль, если из-за параноидальных настроений мы не сможем перенять удачные примеры из чужого опыта. А принятие закона позволит как минимум развести в разные стороны тирана и его жертву. Для чего те же ордера и нужны. И заставить правоохранительные органы хоть как-то реагировать на проблему.

"Закон даст хотя бы надежду на защиту"

Почему о домашнем насилии принято молчать и почему принятие закона в буквальном смысле слова жизненно необходимо – такие вопросы сайт Сибирь.Реалии адресовал Наталье Пальчик, создательнице и директору кризисного центра "Верба".

– Наталья Борисовна, один из самых частых вопросов, когда речь заходит о домашнем насилии, – почему женщина годами его терпит и не уходит?

– Одна из причин – психологического характера. В большинстве случаев женщина, которая подвергается насилию, в детстве жила в "травмированной" семье. Либо папа был агрессором, либо родители пили, либо происходило еще нечто, из-за чего ребенок страдал. Человек вырастает и такую семейную ситуацию воспринимает как норму. Умом вроде понимает, что надо что-то перестроить, но это уже на уровне подкорки. Иногда бывает, что женщина выходит за человека, в котором вообще ничто не указывает на будущего "домашнего тирана". Но потом с его стороны начинается тотальный контроль, психологическое, экономическое давление... И женщина не воспринимает это как тревожный сигнал. Потом появляются дети. А когда дети маленькие – это самая опасная ситуация для женщины. Она находится в полной зависимости от мужа, работать и содержать себя не может. Часто и уйти ей некуда. Вот тут во всей полноте и проявляется история с насилием.

– Чем объяснить бездействие правоохранительных органов в подобных случаях?

– Заявления в полицию особо не помогут: по действующим законам человека можно привлечь за истязания, если трижды в течение года будут подтверждены факты побоев с его стороны. Но представьте: кто же будет методично собирать и копить справочки о том, что тебе ребра сломали? И вот женщина запугана, финансово зависима, муж ей несколько лет промывал мозги: ты, мол, без меня никто, уйдешь – я тебя все равно достану, а детей отберу. А поскольку он ее уже бил, женщина понимает, что свои угрозы он вполне может обратить в действия. Часто женщина решается на разрыв только тогда, когда насилие "перекидывается" уже и на детей и она понимает, что надо хотя бы их спасать.

– Мужчины-агрессоры – тоже из "травмированных" семей?

– А откуда же еще им быть? Помню, на один радиоэфир о работе нашего центра позвонил молодой человек. И рассказывает: "Отец нас нещадно бил по каждому поводу. Я, когда рос, поклялся, что своих детей пальцем никогда не трону. И мне это удавалось какое-то время. Но как-то раз мой сын что-то там натворил – и на меня прямо затмение нашло какое-то, я "выпал", ничего не помню. Потом пришел в себя – и понимаю, что стою с ремнем в руках... Был в ужасе сам от себя".

Этот сценарий "вылез" у него из подсознания. Человек и хотел бы как-то по-другому реагировать на некоторые ситуации, но у него не хватает для этого внутренних ресурсов. Если мальчик постоянно видит, что мама терпит насилие, он против своей воли начинает воспринимать это как норму.

– Прощать или не прощать?

– Если женщина поменяла стратегию поведения, начала отстаивать свои права – то и мужчина, в принципе, может поменяться. Но если она продолжает оправдывать его какими-то внешними причинами или влиянием алкоголя, то очень сильно рискует. Все будет идти только по нарастающей – он ведь чувствует себя безнаказанным. А вообще есть золотое правило: ударил раз – надо уходить. Даже если вы когда-нибудь потом возобновите отношения, надо менять свою позицию и не терпеть.

– Закон о семейном насилии может что-то реально изменить или, как всегда, "разруха только в головах"?

– Ну, с его принятием хотя бы прямым текстом будет написано, что это преступление, за которое агрессора ждет уголовная ответственность, а не разговор с участковым по душам. И это уже большой плюс – можно ждать хоть какой-то защиты. Конечно, этот закон не универсален. Человеку важно самому понимать, где проходит грань между нормой и насилием. К сожалению, это очень трудно, ведь в нашем менталитете еще с детского сада укореняется: по свистку садимся, встаем и ложимся, никто не ест кашу, пока воспитательница не сказала, и т.д. И примерно такой подход "с узаконенным насилием" распространяется на все сферы нашей жизни.

– Центр "Верба" работает 20 лет. Изменилась за это время ситуация с домашним насилием в стране?

– Изменилась к лучшему. Во-первых, в обществе стали об этом говорить как о проблеме. Во-вторых, ушла установка "не выносить сор из избы" – люди поняли, что можно рассказать о своих бедах, попросить помощи и никто не будет в них тыкать пальцем. Появились социальные гостиницы, кризисные центры. И сознание женщин поменялось. Еще 20 лет назад считаться "разведенкой с детьми" в нашем обществе было не совсем прилично. Сейчас женщины, к счастью, стали более самостоятельными и относятся к этой ситуации совершенно по-другому.

Пикет в Красноярске

...В конце ноября 2019 года родственники четырех россиянок, погибших из-за домашнего насилия, попросили министра юстиции России Александра Коновалова проверить "на предмет соответствия им занимаемой должности" его заместителя Михаила Гальперина.

Гальперин в официальном ответе Минюста Европейскому суду по правам человека заявил, что российское правительство не рассматривает домашнее насилие в качестве "серьезной проблемы" и считает, что его масштабы в стране "достаточно преувеличены".