Все дело, конечно, в языке. В том, как мы говорим. Просто, говоря о себе, мы часто говорим чужими словами. Неудивительно, что именно о себе мы обычно говорим не слишком хорошо. И не совсем точно. Вот, скажем, День Соборности, сама его идея. Все эти наши мосты единения, праздники соединения, лозунги о том, что восток и запад вместе. Ну и, соответственно, постоянное спотыкание на тех же воспоминаниях о наших непреодолимых различиях, о ментальной пропасти между нами, о границе на Збруче и малороссах на левом берегу. Мы же говорим об этом добрых тридцать лет (то есть как только нам разрешили об этом говорить). Говорим, радостно повторяя с чужих слов мнения о противостоянии востока и запада, о несовместимости и бесперспективности сосуществования, о галицком превосходстве и Донбассе как гангрене. Говорят политики, подхватывают интеллектуалы, подтверждают СМИ, соглашаются неравнодушные граждане. Строят вокруг этого избирательные кампании, формируют национальную идею.
И не то, чтобы в этих разговорах не было зерна правды. Есть в них, бесспорно, зерно, и различий каждого из нас бояться совсем не следует. Различия наоборот ‒ могут чему-то научить. Скажем, тому, что страна мы достаточно большая, чтобы представления о ней ограничивались представлениями о своей улице, как это у нас иногда бывает. Способность государственного образования сочетать и удерживать в себе такие разные составляющие свидетельствует именно о жизненности этого образования, его естественности, его нормальности в конце концов. Той нормальности, присутствие которой в наших реалиях так часто и так охотно отрицается ‒ как нами, так и нашими соседями по географии.
Карта 1918 года
Чужие тезисы
Иногда кажется, что мы сознательно и добровольно подхватываем чужие тезисы о собственной несовместимости, легко приобщаемся к этому противопоставлению, которое, как нам вот уже столько лет объясняют, делает просто невозможным наше сосуществование в нынешних границах. Да-да, ‒ радостно повторяем мы здесь, у себя, на востоке, ‒ какое сосуществование, если нас так притесняют, ну, конечно. Да-да, ‒ вторят с запада, ‒ ущемляют. Ощущение ущемления в собственных границах в чем-то оказывается комфортным. Оно не нуждается в оправдании, оно требует обвинения. И ответственности особой оно не требует ‒ в этом случае достаточно традиционных украинских тоски и волнения.
Вид с острова Хортица на плотину Днепровской ГЭС
Мы плохо друг друга знаем. А то, что мы знаем друг о друге, утверждает нас во мнении, что лучше нам друг друга и не знать. Вот мы и не знаем ‒ информацию черпаем из сомнительной чистоты источников, личный опыт путаем с анекдотами, собственную принципиальность и бескомпромиссность канализируем прежде всего в социальные сети (ну, если на нашей улице есть вай-фай). Нам неинтересно жить без этого чувства скорби, без ощущения пребывания во враждебном окружении. Неважно при этом, что окружают нас прежде всего наши тоска с волнением. Поэтому мы каждый раз с благодарностью и готовностью реагируем на тщательно (хотя иногда ‒ не слишком и старательно) созданный для нас образ врага, образ чужого. То, что этим чужим, скорее всего, будет такой же волнующийся и тоскующий украинец ‒ нас не слишком и волнует. Мы говорим друг с другом так, как нас научили. А поскольку ничему хорошему нас не учили, то и объясниться нам не слишком получается. Ну, по крайней мере, пока. Все дело в языке, все дело в том, что вещи лучше называть своими именами. И ставить их на свои места.
День Соборности Украины в Крыму. Вспоминаем, как это было (фотогалерея)
Общего больше. А главное: общее ‒ важнее
Ибо, если подумать, несмотря на всю разницу электоральных предпочтений и вычурность культурных кодов, у нас у всех куда больше общего, чем различий. Просто мы не очень любим об этом говорить. Общая наша беспомощность перед теми, кому мы делегируем рычаги власти. Общее наше нежелание брать на себя ответственность за сделанный нами выбор. Общая наша беззащитность перед законом. Общим является наше желание этот закон каждый раз обойти. Общее наше недоверие к собственному государству. И так же общей является непостижимая доверчивость к тем, для кого это государство ничего не стоит. Общее наше тотальное украинское бездорожье. Но общее также и наше нежелание ездить хотя бы теми украинскими дорогами, которые все же отремонтированы. Общим является наше уважение к порядку. И общем является отвращение к санитарии. Общей является наша готовность говорить о других (чему ярким подтверждением может быть вот этот текст), и общим является наше право не свидетельствовать против себя.
Соборность Украины. «Живая цепь» 1990 года в архивных фото (фотогалерея)
Но есть еще нечто общее. Общая наша ‒ такая непостижимая, однако какая трогательная ‒ привязанность к этой территории, к нашим селам, поселкам и мегаполисам, которые мы так нежно любим и презираем. Общей (ну если уж совсем честно) является наша зависимость друг от друга, зависимость от тех, кого мы так же любим и презираем. Общим является чувство обиды. Но и чувство достоинства тоже является общим. Каким бы оно ни было. Общего больше. А главное: общее ‒ важнее. Поэтому с праздником всех. Подобных и непохожих.
Сергей Жадан, поэт, прозаик, переводчик, общественный активист
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радіо Свобода