«Зачистят то, что власть видеть не хочет»: российский закон о фейках и Крым

В России 29 марта вступили в силу законы о наказании за распространение фейковых новостей и оскорбление власти. Его действие российские чиновники распространяют и на аннексированный Крым. Публикация ложной информации с различными параметрами влечет за собой крупные штрафы от 30 до 500 тысяч рублей –​ в зависимости от статуса нарушителя.

Как борются с манипуляциями в СМИ в мире и Украине? По какой процедуре станут оценивать фейковость информации? И есть ли у крымчан возможность уберечься от действия нового закона? Эти и другие вопросы в студии Радио Крым.Реалии обсуждают ведущий Сергей Громенко и автор книги «Пресс-машина: как Россия уничтожала свободу слова в Крыму», украинский журналист и медиаэксперт Юрий Луканов, а также медиаюрист, директор российского Центра защиты прав СМИ Галина Арапова.

​– Возможна ли в принципе свобода слова, журналистского высказывания на территории Крыма, Юрий?

​Луканов: В оккупированном Крыму, как в Советском Союзе, разрешено критиковать только отдельные недостатки. В России и так свобода слова существенно ограничена, а в Крыму это проявляется особенно жестко. Просто тот «референдум», который проводили в 2014 году для отделения от Украины, был фейковым, проводился под дулами автоматов. Возникает много вопросов, есть много несогласных, и россияне заинтересованы в том, чтобы заткнуть рот им всем. Вступление в силу нового закона, естественно, приведет к новым репрессиям против тех, кто захочет свободно высказать то, что не понравится власти. Они занимаются пропагандой для нас, а для себя установили очень жесткие рамки.

​– При этом борьба с фейковыми новостями идет по всему миру, и соответствующие законы уже приняты во Франции, Германии и Египте. Россия ссылается как раз на эти примеры.

Луканов: Как говорится, на воре и шапка горит. Все эти законы были приняты, потому что Россия ведет активную пропаганду на территории других стран. Очевидно, они осознали угрозу, что Россия ведет политику на раскол западного сообщества. Внутри же страны принимают законы не для того, чтобы не было фейковой журналистики, которую она же и продуцирует, а чтобы бороться с неугодными.

– А вы что думаете о мотивации принятия подобных законов, Галина?

​Арапова: Власть просто не хочет, чтобы общество обсуждало значимые вопросы, чтобы высказывало собственные версии относительно событий, которые его волнуют. Принятие закона о фейках мотивировали тем, что во время трагедии в Магнитогорске люди имели наглость обсуждать другие, неофициальные версии, в частности, что это был теракт. В положениях закона сказано, что наказывать будут не за любой фейк, а за ту недостоверную информацию, которая может вызвать угрозу жизни и здоровью человека, а также – что звучит очень странно – создать угрозу помех функционирования транспортной, социальной инфраструктуры, кредитных организаций. Все юристы и журналисты уже сломали головы: это что, теперь нельзя будет писать про возможный отзыв лицензии у банка? Это же может создать такую угрозу. Все эти формулировки вызывают ощущение, что обсуждать онлайн можно только официальную версию. Это ведь касается не только распространителей информации, а любого, кто онлайн высказывается по данному вопросу.

​– В законе написано, что степень достоверности новостей и реальность угрозы будет определять генеральный прокурор, а обжаловать его решения можно в суде по адресу Генпрокуратуры. Это что же, он будет просматривать все посты в соцсетях?

​Арапова: Генпрокурор не будет заниматься возбуждением административных дел о штрафах для пользователей Интернета. Он будет принимать решение о блокировке этих публикаций онлайн. Мы как практикующие юристы отлично знаем, что доказательство достоверности информации занимает несколько судебных заседаний. Как генпрокурор будет принимать решение о достоверности или недостоверности информации, совершенно непонятно, а блокировка при этом вступает в силу незамедлительно. Впрочем, он еще с 2013 года может принимать внесудебные решения о блокировке публикаций по ряду оснований, в том числе, например, когда есть призывы к массовым беспорядкам, к экстремистской деятельности. Там тоже все происходит без проверки. В принципе, оба эти закона – и по фейкам, и по неуважению к власти – призваны зачистить информационное поле от того, что власть видеть не хочет. Очевидно, под это подпадут журналистские расследования и так далее.

​– Юрий, а стоит ли Украине в условиях противостояния российской пропаганде принимать свой закон о борьбе с фейками?

Луканов: Просто журналисты должны знать, что если они транслируют недостоверную информацию, то, скажем, политик может обратиться в суд и потребовать с них опровержение и компенсацию, как сделал это украинский президент Петр Порошенко с BBC. Несмотря на то, что есть очень качественные расследования, есть и лоббирование интересов, замаскированное под расследование. Насчет закона – сложный вопрос. Когда такие расследования публикуют, политики постоянно пытаются продвинуть норму про уголовную ответственность за фейки, но я категорически против. Но, может быть, какие-то штрафы возможны, хотя, с другой стороны, у нас законодательство неплохо регулирует эти отношения. Впрочем, это все равно предмет дискуссии.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)