В российском Иркутске сотрудников полиции Александра Кривошеина, Максима Кругового и Сергея Тарасова обвиняют в пытках. Восьмой месяц в Кировском районном суде Иркутска идут слушания уголовного дела о превышении должностных полномочий – если вина полицейских будет доказана, им грозит лишение свободы до десяти лет.
Оперативников обвиняют в избиении Сергея Стручинского, который проходил свидетелем по делу об убийстве местного жителя Эдуарда Жданова. В этом преступлении подозревали брата Сергея Антона, потому что в тот вечер он якобы встречался с убитым. Сначала Сергей дал показания против брата, но потом отказался от своих слов (обвинения с Антона позже были сняты. – Прим. С.Р.). Родственники Стручинского уверены, что за изменение показаний эти трое оперативников осенью 2015 года и избивали его в отделении полиции.
Я сидела в кабинете номер 406а, а Сергей был в соседнем 405-м кабинете. Я отчетливо слышала крики – "помогите", "спасите". Они его там избивали
Получив побои, Сергей прошел медэкспертизу, которая обнаружила закрытый перелом лодыжки левого голеностопного сустава, повреждения головы, туловища, верхних и нижних конечностей. Спустя полгода после этого инцидента, когда уже шло его расследование, Сергея нашли утопленным в Ангаре. Его родная сестра Марина Усимова сейчас является потерпевшей стороной в суде по истязаниям Сергея. О том, что, на ее взгляд, произошло с ее братом и какова в этом роль полиции, она рассказала в интервью корреспонденту "Сибирь.Реалий".
Сергей Стручинский
– Марина, когда и как вы узнали о том, что произошло с Сергеем в полиции?
– 16 сентября 2015 года это случилось. Оперативники буквально вытащили Сергея из дома и отвезли в отдел полиции. Меня привезли туда же ближе к вечеру. Я сидела в кабинете номер 406а, а Сергей был в соседнем 405-м кабинете. Я отчетливо слышала крики – "помогите", "спасите". Они его там избивали. Когда я ушла из полиции, позвонила ему, он сказал, что не может говорить, что он в полиции. Позже я ему еще раз позвонила, он уже сказал, что подходит к дому. Он не мог дышать, с трудом разговаривал. Я ему сказала: "Закрывайся на все замки, откроешь дверь, только когда услышишь мой голос". Я позвонила Галине Ждановой (матери убитого Эдуарда Жданова), мы встретились и вместе поехали к Сергею. Он нам открыл дверь, и у нас глаза на лоб полезли. Он был весь избитый, весь в синяках, ходить не мог, скакал еле-еле, у него была сломана нога. Задыхался – у него одно легкое было (второе было удалено), а его еще пинали по бокам и по спине. Рассказал, что били по голове и телу битой и палкой, лили кипяток на голову, надевали пакет на голову, прыгали по ногам. Конечно же, мы сразу повезли его в больницу. Сняли побои, ему наложили гипс.
Я напишу заявление, убьют меня – так убьют, а не убьют – буду жить дальше
– Сергей ведь не хотел ни снимать побои, ни жалобу в Управление собственной безопасности на полицейских писать. Почему?
– Конечно, он сначала боялся писать заявление, боялся за свою жизнь, но потом все же решился пойти на этот риск. Он мне даже сказал: "Я напишу заявление, убьют меня – так убьют, а не убьют – буду жить дальше". Этой же ночью он написал заявление, когда к нам участковый пришел.
– Что было потом? Как шло расследование?
– В эту же ночь, с 16-го на 17-е, к нам домой приезжал Тарасов (один из тех полицейских, которых обвиняют в пытках. – Прим. С.Р.) с еще одним полицейским. Сережи дома не было. После того, как он написал заявление, мы его спрятали в другом месте. А я вот до утра беседовала с Тарасовым. У меня есть видеозапись этого (у нас в квартире установлены камеры), но там, к сожалению, нет звука. Они до семи утра у нас просидели.
Сергей Стручинский
Утром мы с невесткой приехали в то место, где прятался Сергей, а там уже были сотрудники Управления собственной безопасности (УСБ). Они долбились, стучались в дверь, но он им не открывал, боялся. Только когда мы удостоверились, что это действительно УСБ, тогда мы зашли в квартиру, Сергей на мой голос открыл дверь. Нас увезли в управление, там мы пробыли весь день. Сергея допрашивали – как били, сколько раз били, кто бил, как падал, как вставал, кто поднимал. То есть все показания дал. А потом завертелось, следствие шло… Сначала они признавали свою вину. Потом перестали признавать. Очень много усилий приложила Галина Жданова, чтобы дело все-таки завели (она до сих пор нас очень хорошо поддерживает, на суд с нами ходит). К кому она только ни ходила, очень много жалоб было написано, чтобы это дело "поднять на уши". И все-таки мы этого добились. Потому что на ментов завести дело – это архисложно, а тем более уголовное.
– Пытались ли выходить на Сергея те, кто его бил, после того как он подал жалобу?
– Да, пытались. Они несколько раз приезжали к нему и деньги предлагали: и двести тысяч, и миллион, чтобы он забрал заявление. Но у них ничего не вышло. Сергей отказался. Он у нас гордый был мальчик. Хотя, может быть, он и взял бы крупную сумму, но подумал о последствиях. Это же менты, они не оставили бы его в покое. Сегодня возьми у них деньги, а через месяц они тебе по башке за них надают.
Экспертиза показала, что за некоторое время до смерти его очень сильно избивали, сначала удушили, потом утопили
– Но в суде обвиняемые заявляли, что он просил у них деньги за отзыв жалобы на них. Это действительно было?
– Они нагло врут. Такого точно не было. Они уже не знают, как себя оправдать.
– А угрозы были?
– После того, как он подал заявление, угроз не было. Только деньги предлагали.
– Как вы узнали о гибели Сергея? Вы сразу поняли, что брата убили и это не несчастный случай?
– С 1 на 2 апреля Сережу ночью из дома вытащили. А нашли его 2-го числа утром рыбаки. Экспертиза показала, что за некоторое время до смерти его очень сильно избивали, сначала удушили, потом утопили. Когда тело Сергея подняли из реки, было сразу видно, что его убили. Я при этом не присутствовала, там был мой отец. Он рассказывал, что у Сережи не было носовой части лица, была одна кость. На лице не было кожи. У него были сжаты руки в кулаки, было понятно, что он пытался отбиваться. Совсем другая была бы картина, если б он случайно утонул. Было очевидно, что над ним несколько часов издевались, а потом задушили и утопили. Это был не несчастный случай. Моего брата жестоко убили. Это не было ограбление. Деньги, телефон, ключи – все эти вещи были при нем, их не украли. Я допускаю, что его сначала просто хотели запугать, только избить, но перестарались. И в том, что это дело рук тех же людей, которые его пытали, – у меня нет сомнений. Им надо было хоть что-то сделать, чтобы дело было закрыто.
– Как вы думаете, если бы эту историю с пытками замолчали, не писали бы жалобу, Сергей сейчас был бы жив?
– Если бы он не написал заявление, вполне возможно, что он сейчас был бы жив. Но понимаете, им надо было сфабриковать дело по убийству Эдуарда Жданова. Нашего брата Антона ведь тоже избивали в полиции, и он сначала оговорил себя, сказал, что это он убил Эдуарда. А потом в один момент он сказал, что не убивал. Они его опять начали пытать, он опять дал признательные показания. Я своего родного брата очень хорошо знаю, Антон мухи не обидит. Я уверена, что он на такое не способен. И полицейским надо было это все сфабриковать. У них не получилось. И вот 16 сентября, когда они забрали Сергея из дома, они добивались, чтобы он дал показания, которые им нужны, чтобы он конкретно оговорил Антона. А нам надо было вытащить Антона из СИЗО, на тот момент он уже год там сидел. Мы понимали, что по здоровью он очень хрупкий, у него порок сердца, он слабый.
Сергей Стручинский
Когда со мной в отделе беседовали 16 сентября, мне дали понять, что если я не дам показания, которые им нужны, мне не поздоровится. Один из этих оперативников мне прямо сказал: "Если ты не дашь показания, которые нам нужны, мы тебя подкинем". В переводе на простой язык это значит изобьют или что-то еще сделают. Я им прямо там сказала, что во мне нет страха, это вы меня потом будете бояться, а не я вас. Серега им то же самое сказал.
Когда это все успокоилось немного, когда нас перестали таскать по кабинетам, мы вечером с ним сидели, разговаривали, Серега мне рассказал: "Я ему (оперативнику) сказал, ты меня сейчас изобьешь, я пойду на тебя заявление напишу". Тогда я ему сказала: "Что бы ни случилось, будут предлагать деньги, издеваться, пошли до талого". Он мне сказал: "Пойдем до талого". В тот вечер я ему сказала: "Пусть кого-то из нас даже убьют, мы идем на очень большой риск. Если меня поймают, убьют – ты похоронишь и пойдешь до конца. Если тебя убьют – я пойду за тебя до конца. Но мы все равно добьемся того, чтобы их посадили в тюрьму".
Антона выпустили в начале января 2016 года. От нас показаний не добились, никаких доказательств против него у них не было, Антона оправдали и отпустили.
– Какой приговор сотрудникам полиции вы сейчас прогнозируете (не хотите, а именно прогнозируете)?
– Не могу сказать. Посмотреть, как работают прокурор, судья, я думаю, что срок будет, но не предполагаю какой. Насколько я знаю, прокурор хочет очень большой срок запросить. Как по мне, так неважно, сколько они проведут за решеткой, главное – чтобы они туда попали, чтобы они на своей шкуре пережили то, что они делали на воле с другими, чтобы они на себе это ощутили. Когда они избивали людей, какую боль они ощущали. А какой срок будет, какой режим им дадут – это уже на усмотрение суда. Судья прекрасно видит, как они пытаются выкрутиться, как они врут нагло.
Я ему сказала: "Скинешь ты меня, утопишь – тебе от этого легче не станет", и он меня отпустил
– Как вы стали потерпевшей в этом деле? Было ли какое-то давление? Или, возможно, подсудимые считают, что вы не представляете для них реальной угрозы?
– Когда Сергей погиб, допрашивали всех родных. Но я сразу сказала: никого не надо, берите меня в потерпевшие. Потому что ни отцу, ни Антону не до этого, они не будут бегать по инстанциям. А у меня терпения и упорства хватит, чтобы довести это дело до конца.
Меня пытались с моста скинуть. Была такая ситуация. Это было примерно два года назад, после смерти Сергея. Поздним вечером я шла по мосту. Мимо на машине проезжал Тарасов, выскочил из машины, схватил меня за горло и пытался скинуть. Кричал, чтобы я забрала заявление, угрожал. На тот момент я уже была потерпевшей по делу о пытках Сергея, и только я могла остановить это уголовное дело. Я ему сказала: "Скинешь ты меня, утопишь – тебе от этого легче не станет", и он меня отпустил.
Я сразу сказала, что не отступлю, не буду забирать заявление. Нас из семьи остались я, мой брат Антон и мой отец.
После этого случая они не обращались ко мне. Но иногда, когда я выходила из зала суда одна, то бегом убегала, потому что не знала, что может произойти. Могут выйти и по голове мне дать. Я думаю, что сейчас меня не дергают, потому что думают, что они это дело выиграют.
Марина и ее брат Антон
– Как идет расследование убийства Сергея? Что известно на данный момент? Есть ли подозреваемые? Как вы оцениваете работу следствия?
– По убийству Сергея дело в архиве, потому что мало доказательств. Есть только видеозапись, как подъезжает машина матери одного из нынешних подсудимых и как она уезжает. Кто был в машине – неизвестно. Эту машину изымали, обследовали, но никаких зацепок не нашли. Больше ничего нет. Сейчас дело по избиению доведем до конца, потом будем поднимать дело по убийству.