Трансгендеры в России: без права на семью

Группа российских сенаторов во главе с Еленой Мизулиной внесла в Госдуму пакет законопроектов, изменяющих семейное законодательство. Одно из изменений касается свидетельства о рождении: в него планируют добавить графу "пол". При этом внесение исправлений в запись акта о рождении не допускается. Таким образом, трансгендеры попадут в ситуацию, когда у них будет два пола одновременно: один – по паспорту, другой – в свидетельстве о рождении. Также законодатели предлагают внести "запрет на брак между лицами одного пола" в Семейный кодекс.

Контролировать исполнение нормы обяжут сотрудников ЗАГСов. Они получат право требовать у желающих вступить в брак не только паспорта, но и свидетельства о рождении. Если поправки примут, трансгендерные люди в России не смогут вступать в брак даже после того, как их физический пол изменится. Невозможным станет для таких пар и усыновление детей.

В сообществе трансгендерных людей законодательные инициативы вызвали растерянность и панику.

"В России мы всегда в состоянии страха"

Почти все, кто согласился рассказать свои истории, просили не называть их настоящие имена и фамилии. Кто-то опасается негативной реакции и даже преследования со стороны окружающих, другие боятся, что огласка может создать им дополнительные сложности во взаимоотношениях с российскими властями. многие трансгендеры готовятся к эмиграции и страны.

44-летняя Ксения Васильева из Москвы подала документы на визу и ждет момента, когда откроют границы с Европой. По словам Васильевой, ее знакомые, трансгендерные люди, узнав о внесенном в парламент законопроекте, "тоже готовятся покинуть страну".

– В пять лет я поменялась с девочкой: она мне – платье, я ей – велосипед. Дома меня сильно избили за это. И долгое время я думала, что со мной что-то не так. Информации тогда вообще никакой не было, а в моем случае все усугублялось тем, что я люблю девушек. Школу я закончила только благодаря бабушке. Она сказала родителям: если они выгонят меня из дома раньше, чем я получу аттестат, она отречется от моей матери. Бабушка меня хоть и не понимала, но приняла. Но она рано умерла. А из дома меня выгнали сразу после окончания школы. От меня отказались все родные. Родителям было так стыдно перед соседями, что они разыграли спектакль. И теперь есть номинальная могила на кладбище – под моим прежним, мужским именем, чтобы они могли всем говорить, что их сын умер, – рассказывает Ксения.

После школы Васильева трижды пыталась совершить трансгендерный переход – привести тело и гендерную роль в соответствие со своей гендерной идентичностью. Начинала пить гормоны и бросала, пыталась идти на компромиссы, пока не поняла, что выбора нет.

– Для меня обращение ко мне в желаемом гендерном маркере – не блажь, а необходимое условие для того, чтобы я вообще могла жить. Я откладывала до последнего, и это уже стало приводить к суицидальным попыткам. Я напивалась, пыталась отрезать себе половые органы. Знакомый психолог мне сказал, что я или умру, или приму себя той, какая я есть на самом деле. Документы я поменяла пять лет назад.

При этом чиновники ЗАГСа вынудили Васильеву, по ее словам, сделать операцию по хирургической коррекции пола, которая ей самой была не очень нужна.

– До 2018 года почти все российские ЗАГСы настаивали на операции. В голове у сотрудников была одна мысль: "Пол – это то, что у человека между ног". И только в 2018 году, после утверждения Минюстом регламента выдачи справки о смене пола, ЗАГСы стали присваивать маркер, не требуя операции, – поясняет Ксения Васильева.

Трансгендерное сообщество, по выражению Васильевой, в эти дни "гудит":

– Этот законопроект затронет не менее полутора миллионов людей, по самым скромным подсчетам. Люди в сильной панике, в раздрае, не понимают, что делать дальше. Законопроект направлен на "защиту семейных ценностей". Но поправки затронут всех трансгендерных персон. Думаю, это приведет к большому количеству суицидов. Моя подруга, еврейских кровей, живущая за границей, охарактеризовала этот законопроект так: "Начало холокоста".

Васильева считает, что в России ненависть, нетерпимость к ЛГБТ-сообществу культивируется властями.

– В России мы всегда находимся в состоянии страха. Когда прихожу в какое-то помещение – в бар или в клуб – я сажусь всегда спиной к стене. И желательно, чтобы при этом я видела вход в зал. Все это насаждается сверху. Опора нынешнего режима – это постоянный поиск врага, внешнего и внутреннего, – говорит Ксения, сравнивая наступление на права ЛГБТ с "маленькой победоносной войной", которая должна отвлечь внимание от внутриполитических проблем и стагнации в экономике.

Не совсем гражданин, не совсем человек…

37-летний журналист из Саратова Ник Лухминский – единственный, кто согласился говорить, не скрывая своей настоящей фамилии. Ник рассказывает, что еще в десять лет понял, что "приписанный от рождения гендер" ему не подходит. Через несколько лет решился поговорить с родителями, но они принялись его запугивать:

– Сказали, что гормональная терапия и тем более операция – это страшно вредно и якобы сразу меня убьет. Это сильно на мне отразилось. Долгие годы я ощущал себя неудобно в своем собственном теле, заключал внутренние сделки с самим собой. Только сейчас страхи стали исчезать. Я принимаю гормоны, и это совершенно потрясающие ощущения! Чувствую себя лучше, чем когда мне было 20 лет, и испытываю удовольствие от того, что живу. Сожалею, что не начал гормональную терапию в подростковом возрасте.

Родители переход Ника не приняли, и теперь он общается с ними крайне редко. Друзья и коллеги отреагировали по-разному: кто-то спокойно, кто-то с иронией. В будущем году Ник планировал сделать следующий шаг – оформить новый паспорт.

– Но новый законопроект – это, в принципе, сужение поля легальности. Меня официально признают не совсем гражданином и не совсем человеком. И дальше, думаю, последуют другие законы, ограничивающие все, что только можно. Под удар попадут самые уязвимые группы. Я жду ужесточения в ближайшее время абортного законодательства. Неминуемо будут урезаться социальные гарантии. Это все идет одним пакетом, – полагает Ник.

Ник Лухминский

По словам Лухминского, отсутствие возможности узаконить отношения с партнером, с которым они вместе уже 16 лет, не сильно ухудшит качество его жизни. Уезжать из страны он тоже не собирается, хотя его беспокоит политика "гомофобии и трансофобии", увеличивающая агрессию в обществе.

– Мне нравится темпоральный дайвинг. Можно, например, представить, что я нахожусь в Европе 17-го века – а современная Россия хорошо ей соответствует – и мне некуда эмигрировать. Значит, нужно что-то сделать на той части суши, где я нахожусь, чтобы тут все тоже стало нормально. Другого способа, кроме распространения информации, не существует. Все, что я могу реально сделать, – это постепенно переубеждать людей, объяснять, что трансгендерность – это нормально, – говорит Лухминский.

Хотят отвлечь народ – бьют по меньшинствам

21-летний Райнер Оливер учится на психолога. Родился он в Египте, но в шестилетнем возрасте, после развода родителей, приехал с матерью жить в Москву.

– Для меня всегда было более-менее очевидно ощущение себя в другом гендере. Но в детстве ты не понимаешь нюансов, а в подростковом возрасте не хочешь быть изгоем среди сверстников. В 15 лет я стал задумываться, что дальше. Постепенно приходило осознание, что мне некомфортно в этом теле, с этим голосом и документами. В 19 лет я рассказал о намерении совершить переход своей девушке и нашему общему другу. С девушкой вскоре после этого мы расстались, после четырех лет отношений, а друг отреагировал хорошо, спросил, как теперь ко мне обращаться. Недавно я начал гормонозаместительную терапию. Отец, а мы с ним видимся крайне редко, не задает никаких вопросов, хотя видит, что я меняюсь. Мама до сих пор старается принять меня. Она боится и реакции общества, и того, что ее ребенок теперь другой. Мы каждый раз обговариваем с ней, с кем я могу общаться, с кем нет. Она не может представить меня своим старым знакомым как сына, потому что они знают, что у нее дочь, – рассказывает Райнер.

С началом перехода он почувствовал, что "все наконец становится на свои места".

– В присутствии людей, от которых чувствую какую-то опасность, я эту тему не поднимаю. Понимаю: если со мной что-нибудь случится, в полиции даже дело не возбудят. Мне проще сказать знакомым по прошлой жизни, что у меня какое-то неведомое заболевание, из-за которого изменяется внешность, чем начать объяснять, что я – трансгендерный человек. Когда я иду по улице, то боюсь, что мне сзади может кирпичом прилететь, и оглядываюсь на все четыре стороны. Этот страх живет на подсознательном уровне, – продолжает Райнер Оливер.

По его словам, о законопроекте он узнал день назад.

– Для меня это, конечно, трагедия. Я делаю сейчас новый паспорт. Потрачу на оформление столько денег, а потом его у меня отберут? Мало этого, меня лишат возможности сочетаться браком с любимым человеком. Это больше всего покоробило. Давайте держать нас как кроликов в клетке! Мы же понимаем, с чьей подачи Мизулина всякую ерунду предлагает. Удар по меньшинствам всегда происходит в такие моменты, когда власть хочет отвлечь людей от чего-то, будь то коронавирус или новая Конституция. Заодно президент намеревается упрочить авторитет среди жителей маленьких городов, которые подобные нормы одобрят. У нас гомофобное общество, гомофобная риторика государства, гомофобная новая Конституция. И все новые законы направлены на то, чтобы настроить людей друг против друга, – заключает Райнер Оливер.

Вскоре он собирается познакомиться с родителями своей новой девушки, с которой встречается полгода. И о своем переходе рассказывать им не собирается: "Иначе они начнут думать: вот, с каким-то извращугой дочка встречается! Наше общество не понимает, что трансгендеры – это обычные люди".

Эти инициативы – зверство

22-летний Владимир Фигнер учится в одном из столичных вузов на ветеринарного врача.

Владими Фигнер, автопортрет

– Эта новость оставила бы меня равнодушным, поскольку я не сторонник брака и не планирую усыновлять детей, но у моей любимой женщины иные взгляды. Она все же хотела бы отношения узаконить. Но вряд ли она меня отвергнет только из-за этого. Опять же, ограничится ли дело только этим законопроектом? Не последует ли за ним каскад новых ограничений? – задается вопросом Владимир.

В процессе трансгендерного перехода находится уже почти три года и в ближайшее время планирует "завершить эту историю", получив новый паспорт.

24-летний москвич Максим с новыми документами живет уже год, и полтора года – на гормонотерапии. Он признается, что ему повезло: окружение "более-менее толерантное", родители "помогают и стараются принять"; с агрессией, вербальной или физической, он тоже не сталкивался. Законопроект, обсуждаемый в Госдуме, Максима огорчил.

– Как я понял, вся эта каша со свидетельствами о рождении заварена как раз для недопущения браков. Чтобы при заключении брака ЗАГС мог потребовать свидетельство о рождении, узнать по нему акушерский пол молодоженов и отказаться от регистрации брака между транс-женщиной и цис-мужчиной, или наоборот. Но может оказаться так, что из-за этого у транс-людей возникнут проблемы вообще со всеми документами. В любом случае, инициативы с браками и усыновлением – это уже зверство. Но лично у меня наибольшие опасения вызывает самый последний пункт законопроекта, в котором сказано, что ранее измененные свидетельства о рождении подлежат восстановлению. Это может обернуться тем, что уже сменивших по документам пол транс-людей заставят вернуть все как было. Если так получится, то жить в России в качестве трансгендерного человека вообще будет невыносимо. Придется выбирать: либо отказаться от транс-перехода вообще, либо всю жизнь иметь документы, не соответствующие внешности. А вместе с ними и множество проблем – от трудностей с трудоустройством до риска подвергнуться физическому насилию. А еще я планировал через пять лет переехать в Канаду и надеялся, что во всех канадских документах у меня изначально будет стоять мужской пол. Если меня тут заставят вернуть женский паспортный пол, то в Канаде мне придется начинать всю процедуру трансгендерного перехода с нуля, что может растянуться на годы, – рассказывает Максим.

Еще одна собеседница, Ева Соколовская, близка к отчаянию.

– Государство само признало меня женщиной, а теперь хотят лишить вообще какого-либо права на брак. Я не смогу выйти замуж за мужчину, если примут этот закон, и не смогу жениться, потому что в паспорте – женский пол. Детей я не могу родить, и если этот закон примут, то не смогу взять опеку или усыновить. Государство лишит меня права на создание семьи по всем пунктам. Что мне остается делать в этой жизни? Либо уехать и России, либо страдать до конца дней от одиночества.

Два имени и два пола

Юрист проекта правовой помощи трансгендерным людям Татьяна Глушкова делает акцент на том, что законопроект, рассматриваемый Госдумой, не только необоснованно ограничивает права трансгендеров, но и может полностью заблокировать доступ к смене документов для тех, кто планирует или осуществляет трансгендерный переход. Сейчас процедура выглядит так: сначала нужно поменять свидетельство о рождении, внеся изменения в актовую запись о рождении, а потом на основании нового свидетельства о рождении поменять все остальные документы.

– В законопроекте написано, что изменения в актовую запись о рождении не вносятся и заключение о внесении изменений в актовую запись не составляется. Раз не составляется заключение и не вносятся изменения, то на основании чего человеку, который имеет одну только справку о смене пола, менять свои документы? А если паспорт все-таки можно будет поменять, то возникнет абсурдная ситуация, когда у человека будет юридически два имени и два пола – в свидетельстве о рождении и в паспорте. Сложно понять, что это: или скрытая воля на запрет по смене документов, или необразованность, юридическая неграмотность тех, кто работал над формулировкой законопроекта? – говорит Татьяна Глушкова.

Татьяна Глушкова, юрист

Поскольку под полом авторы законопроекта понимают тот пол, который приписан человеку при рождении, гетеросексуальный брак для трансгендерного человека, с учетом его новой гендерной идентичности, окажется невозможен, как и совместное с супругом усыновление или опекунство. Но одиночное усыновление или опекунство, по мнению Татьяны Глушковой, по-прежнему теоретически может остаться доступным, хотя "исключить проверки органами опеки свидетельства о рождении будет нельзя". Юрист отмечает, что, согласно законопроекту, выданные ранее свидетельства о рождении будут аннулированы. Их заменят прежними. Что будет при этом с документами, которые были выданы на их основе, а также с заключенными ранее браками, тоже остается неясным.

– Человек мог сменить документы в каком-нибудь 2004 году, женился и живет счастливо в браке много лет, воспитывая усыновленных или биологических детей. Внесение изменений в статью 14 Семейного кодекса (запрет браков между "лицами одного пола") откроет путь для признания этих браков недействительными в судебном порядке. Станет ли прокуратура массово обращаться в суды по этому поводу – неизвестно. Принятие этого законопроекта в предложенном нам виде нарушит не только права трансгендерных людей, но и права детей, воспитывающихся в таких семьях. Очевидно, что об этих существующих семейных отношениях авторы законопроекта вообще не думали. Законопроект написан людьми, которые не знают, что такое трансгендерный переход и как он осуществляется ни фактически (социально и медицински), ни юридически, – уверена Татьяна Глушкова.

Она подчеркивает: если законопроект примут в таком виде, это будет означать, что "во всей Государственной думе не нашлось ни одного юриста, способного читать предложенные нормы и находить в них недостатки юридической техники". По словам Татьяны Глушковой, сейчас в сообществе трансгендерных людей происходит мобилизация, которой, с одной стороны, руководит страх, с другой – желание как-то противодействовать этой законодательной инициативе. А у юристов, к которым трансгендеры обращаются за помощью, вопросов на сегодня больше, чем ответов.

Тем временем на сайте change.org была создана петиция с требованием отклонить законопроект "о запрете трансгендерным людям на брак и усыновление детей". "В целях укрепления института семьи" сенаторы намерены запретить россиянам создавать семьи и лишить российских детей из детских домов шансов на опекунство и последующее усыновление в любящих семьях. Это нарушает права тысяч людей на благополучную жизнь в России. Единственное, что им остается, – это просить убежища в других странах. Также подобные дискриминационные практики приводят к росту насилия в отношении гомосексуальных и трансгендерных россиян", – пишут авторы петиции. Законопроект они называют "позором современной России". На данный момент петицию поддержало свыше восьми тысяч человек.

Между тем замглавы комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Оксана Пушкина заявила РБК, что поправки в Семейный кодекс, предложенные сенатором Еленой Мизулиной и рядом ее коллег, противоречат Конституции России. "Предложенные сейчас изменения прямо противоречат 19-й статье Конституции, которая гарантирует равные права и свободы гражданам независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения", – заявила Пушкина.