Крым и псевдофедерализм в России

Специально для Крым.Реалии​

Если верно, что история федерализма – это история демократии, то история российского федерализма – это история сворачивания демократии.

Содержательные споры о федерализме, его типах и формах, его сущности бушевали в 90-х годах, завершающих «век демократии», и в нулевых годах ХХI века, который мог стать новой эрой федерализма.

Но сегодня они прекращены. И это парадоксально. Ведь именно в ходе обсуждения поправок и дополнений в конституцию должны преобладать споры о демократии и федерализме, но на деле преобладает привычный «одобрямс», за исключением нескольких слабых протестов в Санкт-Петербурге, Москве, Хабаровске, Иркутске, Красноярске, в некоторых других местах.

Против поправок выступил Конгресс интеллигенции России. Общество, кажется, хотя и слабо, но понимает, что все правки затеяны не для улучшения жизни в России, а ради того, чтобы Владимир Путин имел возможность править сколько хочет. И голосование-то, собственно, перенесено не из-за пандемии коронавируса, а из-за того, что социология показала поддержку для правок конституции у менее чем половины опрошенных. Путин явно испугался и взял тайм-аут для того, чтобы придумать новые способы обхода народного мнения. По данным опроса Левада-центра, 64% опрошенных сказали, что не понимают сути предложенных поправок, еще 58% не знают, зачем они нужны. На вопрос социологов должен ли Путин отойти от руководства страной по истечении президентского срока в 2024 году, мнения разделились: 46% за его уход от власти, 45% хотели бы продолжения его правления. Всего четверть россиян (25%) готовы проголосовать за поправки, 37% сказали, что пойдут на голосование, но не определились, поддержат ли предложенные изменения. 23% сообщили, что не готовы участвовать в голосовании, а 10% выступили против принятия поправок.

Из истории российского федерализма

Создание российского государства удивляло даже его историков. Николай Карамзин писал: «Не удивительно ли, как земли, разделенные вечными преградами Естества, неизмеримыми пустынями и лесами непроходимыми, хладными и жаркими климатами; как Астрахань и Лапландия, Сибирь и Бессарабия, могли составить одну Державу с Москвою?» (Карамзин Н.М. История государства Российского: в 6 книгах. Книга 1 /Т.1-II/. – М., 1993, с. 19).

Как известно, самые прочные и успешные федерации созданы путем добровольного объединения ранее независимых государств для объединения их усилий и возможностей, как, например, США или Швейцарская конфедерация. Но из нескольких возможных способов создания федерации в России всегда избирали метод создания ее сверху. Украинские исследователи выделяют ряд этапов его формирования. Последний «горбачевский» этап стал переходным и создал потенциальные возможности для формирования истинно федеративного государства.

Таким образом, в начале 90-х на месте СССР была создана конфедерация государств в виде СНГ. При этом в ельцинской России разворачивались процессы демократизации, которые в 1992 году привели к заключению Федерального договора.

Но потенциальные возможности демократизации в России так и не раскрылись. Новой российской федерации просто не дали состояться. Уже в следующем году Конституция России 1993 года фактически отвергла договорный принцип и учредила Россию «сверху». Отмена выборов губернаторов закрепила эту позицию. Вместо демократической горизонтальной системы управления в стране воцарилась централизованная вертикальная. Централизм превратился в гиперцентрализм. В начале 2000-х годов аналитики в России пробовали развернуть дискуссию о заключении Федерального договора-2, но попытки эти вскоре затихли из-за очевидной бесперспективности.

Превращение России в неоимперию

Даже российские исследователи видят в ельцинском (и даже в медведевском) периодах развития страны ростки благодатного демократизма. Например, Е. Филиппова в статье «Что не так с национальной идентичностью?», отмечает, что в посланиях Бориса Ельцина много внимания уделяется развитию федеративных отношений. В них говорится о «сохранении уязвимых этнических культур и общин» и «самоорганизации этнических общностей, не имеющих своих национально-территориальных образований»; содержатся также прямые указания на необходимость выработки «национальной политики».

Однако первый и второй президентский сроки Владимира Путина характеризует крен в сторону деэтнизации политики и продвижения гражданского понимания нации. В январе 2012 года Путин публикует статью «Россия и национальный вопрос», основные положения которой вошли в его послание парламенту: в России особый тип идентичности, скрепленный русским культурным ядром. Она основана на сохранении русской культурной доминанты.

В центр всей федерации ставится положение об особой роли русского народа: «Русский народ является государствообразующим – по факту существования России. Великая миссия русских – объединять, скреплять цивилизацию». Центральное место отводится русской, а не российской, культуре. Провозглашается примат государственно-гражданского чувства над этническим и даже религиозным: «Никто не имеет права ставить национальные и религиозные особенности выше законов государства».

И ясно почему: потому, что русское государство – это Путин. Сейчас это уже провозглашается без стеснения и скромности. Самое удивительное: с одной стороны утверждается «поликультурность» и «многонациональность» российского народа, но она противопоставляются «европейскому мультикультурному проекту».

Впоследствии изменились фундаментальные подходы к национальному вопросу. Вместо Концепции 1996 года была утверждена Стратегия-2012, где преувеличивалось значение русского народа, русского языка и всячески обходился вопрос о положении и статусе народов населяющих многонациональную Россию. Русский народ назван «системообразующим ядром единения народов», а «единый культурный (цивилизационный) код» российского государства основан «на сохранении и развитии русской культуры и языка».

Естественно, что эти тенденции были подхвачены, а сейчас уже и развиты до абсолютных величин русскими шовинистами. Не только говорить о фактических привилегиях русских, но и отрицать статус и права других народов стало хорошим тоном.

Это только от изначально унитарной Украины, являющейся национальным государством, Владимир Путин может навязчиво требовать федерализации, у себя же в многонациональной России черты федерализма он последовательно искореняет уже два десятилетия.

Реальная система управления в России и Крым

Естественно, что федерация должна управляться федеративными методами. То есть имеющие полноту власти субъекты федерации могут самостоятельно принимать решения в любой области своей жизни за исключением полномочий, которые они сами делегируют федеральному центру. Что же реально происходит в России?

Считается, что Российская Федерация создана 85-ю субъектами. Если считать, что субъект федерации это определенная национальная общность, то становится понятно, что, скажем, Башкортостан, Бурятия, Калмыкия, Карачаево-Черкессия, Коми, Мари Эл, Мордовия, Якутия Чувашия, Татарстан, Хакасия, ну и многие другие национальные республики и области, как например, Ненецкий, Ханты-Мансийский, Чукотский автономный округ (а есть еще и Еврейская автономная область!) хоть номинально, но являются правомочными субъектами, поскольку если не в реальности, то потенциально могут быть носителями национального суверенитета и имеют право на самоопределение.

А кто самоопределился, скажем, в Забайкальском крае, в Амурской области, в Воронежской, Калужской, Курской и вообще во всех свыше 30 областях, 9 краях и 3 городах, в том числе Севастополе, которые считаются субъектами федерации? Откуда у них суверенитет, который они, как считается, вручили федерации? И если у них есть суверенитет, то что, они могут его реализовать и самоопределиться? Да даже за саму такую мысль в России его носителя, недолго думая, осудят по статье 280.1 УК РФ за призывы к нарушению территориальной целостности страны. Хотя включены в «федерацию» на правах субъектов просто для числа, не обладая никакими автономными правами.

Как же Россия управляет таким количеством субъектов? Все очень просто. В мае 2000 года Владимир Путин издал указ № 849, которым переименовал представителей президента в регионах в представителей в федеральных округах. Специальным разделом в этом же указе он поделил всю Россию тогда на семь (сейчас их 8) федеральных округов, которые до сих пор не предусмотрены ни конституцией, ни одним из законов России. Поэтому вместо предусмотренных конституцией и законами 85 субъектов федерации Владимир Путин управляет страной посредством не предусмотренных конституцией и законами страны восьми своих людей – полномочных представителей. Получается, что представители, не имеющие законного статуса, управляют в округах работой законных органов власти.

Естественно, что после некоторой дискуссии, Россия смирилась с самоуправством главы государства. В научной статье в «Вестнике Бурятского университета» исследователь Алексей Цыреторов пишет: «Теперь при решении многих вопросов появился своеобразный посредник... Явным несоответствием является то, что полномочный представитель, являясь должностным лицом, чей статус и границы осуществления полномочий законодательно не определены, реализует свои властные полномочия в отношении государственных органов и должностных лиц, чей правовой статус нашел свое закрепление в законодательстве. Сказанное неминуемо подталкивает на мысль о том, что правовой статус федеральных округов должен являться предметом законодательного регулирования, но никак не результатом подзаконного нормотворчества Президента».

Сошлись на том, что создание органов власти, не предусмотренных законом, является проявлением так называемых «подразумеваемых» полномочий президента.

Под эти «подразумеваемые» полномочия теперь попал и Крым. Если в Украине Крым имел статус автономной республики, то в 2014 году Крым и Севастополь стали псевдосубъектами псевдофедерации, поскольку, как было сказано выше, не имеют никаких признаков суверенитета, а, следовательно, у них нет оснований вступать в федерацию, даже если бы она была настоящая. К тому же, при их аннексии Россия нарушила свой же закон о принятии новых членов в федерацию, поскольку Крым, а тем более Севастополь, ни на момент «приема», ни сейчас не являются самостоятельными государствами, а потому не были правомочны заключать какие-либо договора с Россией, тем более о вхождении в нее.

Создание из них отдельного федерального округа Путиным, возможно, льстило Владимиру Константинову и Сергею Аксенову, поскольку они тогда были под непосредственным управлением президента, но передача в июле 2016 года Крыма и Севастополя в Южный федеральный округ понизила статус Крыма до рядовой российской области.

Теперь Крым хоть и именуется республикой для виду, но какая же он республика, если в нем нет даже остатков той автономии, которая была при Украине? Если ранее высшим должностным лицом в Крыму был глава парламента, который никому, кроме закона и избирателей, не подчинялся, то сегодня это глава Крыма, лицо, управляемое всего лишь посредником от имени президента, не имеющим законного статуса. Точно так же, как и в Курской и других областях.

Николай Семена, крымский журналист, обозреватель Крым.Реалии

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции