Бывший судебный пристав из российского Омска Светлана Жидких и ее муж Дмитрий, ранее работавший в полиции, борются с бывшими "коллегами". Дмитрия обвинили в том, чего он, по его словам, не совершал. Три года Светлана добивается справедливости в уголовном деле против ее мужа: судится, пишет жалобы, выходит на пикеты не только в Омске, но и в Москве.
– Мой муж окончил Омскую академию МВД, до 2011 года работал в полиции. А я училась в московском гуманитарном институте, потом была судебным приставом-исполнителем, – говорит Светлана Жидких. – Мы были уверены, что живем в правовом государстве, что суд всегда во всем разбирается. Я не верила, когда должники говорили, что решение против них незаконно. Если кто-то пенял на несправедливое решение суда, то первое, что приходило в голову: накосячили, а теперь себя выгораживают. Судьба преподнесла мне урок.
Перевозка, сбыт, хранение
В семье Жидких двое собственных детей, кроме них – племянник Светланы, которого они воспитывают с 6 лет. Бывший полицейский Дмитрий Жидких после увольнения из МВД купил "Газель" и начал помогать жене в ее сельском магазине в 120 км от Омска. После реформы МВД в 2011 году он не захотел продолжать работу, хотя до пенсии оставалось всего три года. По словам Светланы, Дмитрий просто не выдержал "выматывающих условий".
Муж Светланы Дмитрий и их дочь
Перевезти на машине партию алкоголя Дмитрия иногда просили владельцы нелегального склада. Платили по две тысячи рублей в день. Эти деньги не были лишними. В канун новогодних праздников 2016 года Жидких с большой партией алкоголя попал в руки оперативников: почти 50 тысяч контрафактных бутылок. Для него не было секретом, какой груз в кузове, но ему гарантировали прикрытие: никто и нигде в Омске его не остановит и не поинтересуется происхождением товара. Жидких был готов сотрудничать со следствием, говорил, что товар чужой, но слушать его не стали. По версии обвинения, "изъятый алкоголь принадлежал гражданину Жидких Д. Е." Вывод следствия основан на свидетельских показаниях. Хозяин склада, ранее судимый бизнесмен, тоже проходит по делу как свидетель обвинения. К моменту возбуждения уголовного дела в 2017 году конфискат включал только около 20 тысяч бутылок.
– Дима считал прикрытием для "алкомафии" начальника городского отдела ОБЭП Николая Бабкина. Об этом он узнал из разговоров с работодателями, – рассказывает Светлана.
Семья Жидких обвиняет Николая Бабкина в "крышевании" нелегальной торговли контрафактным алкоголем, однако доказать документально свое утверждение не может – их убежденность строится на рассказах владельца склада, работодателя Дмитрия. У Бабкина получить комментарий не удалось: сообщили, что он в отпуске. Его руководитель Алексей Меркушов в конце июля был отправлен на пенсию. Проверки МВД, проведенные по жалобам Светланы, не дали результата. В распоряжении редакции имеется ответ начальника ОРЧ СБ УМВД России по Омской области, полковника Владислава Циглера от 9 августа 2017 года и 14 марта 2018 года, где сказано, что в действиях сотрудников МВД не обнаружено нарушения нормативных актов. В ходе проверок не подтвердились также данные о пропавшем конфискованном алкоголе, нарушений в ходе проведения уголовного дела не обнаружено. Такой ответ дал и заместитель начальника оперативно-разыскной части собственной безопасности регионального УМВД Евгений Монид.
В 2017 году местный журналист Александр Грасс обратил внимание на то, что дело Жидких вела следователь Арина Бабкина, супруга того самого Николая Бабкина. По оценке журналиста, обороты нелегального алкоголя в городе составляют от 100 млн до 1 млрд рублей в месяц, а покрывают местный бизнес якобы борцы с экономическими преступлениями. Грасс в течение пяти лет занимается расследованием деятельности омской "алкомафии". Публикации выходят на сейте "Твое право", а также в других омских средствах массовой информации. Между журналистом и силовиками из ОБЭП сложились напряженные отношения, которые обернулись иском о защите чести и достоинства. В 2018 году суд обязал Грасса удалить "не соответствующие действительности и порочащие честь и достоинство Бабкина Николая Александровича высказывания". Как говорит Светлана Жидких, Бабкина недавно повысили в должности. Александр Грасс пытается обжаловать решение суда и сейчас не дает комментариев.
На наш запрос о результатах обращений Светланы Жидких относительно возможной связи Н.Бабкина с незаконной торговлей контрафактным алкоголем пришел ответ, подписанный врио начальника отдела информации и общественных связей УМВД по Омской области О. Михайловой. В нем, в частности, говорится: "По информации о якобы противоправной деятельности Н. А. Бабкина или других сотрудников полиции в УМВД России по Омской области проводились проверки, по результатам которых в действиях сотрудников полиции нарушений нормативных правовых актов Российской Федерации не установлено... Информацией о мотивах, которыми руководствуются А. В. Грасс, С. Ю. Жидких, указывая на связь полиции и нелегального алкогольного бизнеса, УМВД России по Омской области не располагает".
– Владелец склада нам хорошо знаком, и никто не скрывал, что каждый месяц он отвозит силовикам по 500 тысяч рублей, чтобы склад мог спокойно работать не только на Омскую область, но и на Новосибирск, – рассказывает Светлана Жидких. – Он боялся попасться еще раз, потому что уже был под следствием, но отделался штрафом. В деле участвовал партнер, который работал "налево", снимал отдельные склады и завозил туда продукцию, не отчисляя ничего силовикам. Моему мужу на этом складе платили не 2 тысячи, а 2,5-3 тысячи рублей. То есть он работал на два склада. Партнеры ругались из-за "левого" склада, и один грозился сдать полицейским этот бизнес. В итоге так и произошло, только вина легла на водителя.
В момент задержания у Дмитрия конфисковали еще и 100 тысяч рублей, которые принадлежали мне. Я потребовала эти деньги обратно. Позже мне говорили: если бы я молчала, то оперативники забрали водку и деньги и никакого дела не было бы. В итоге моего мужа обвинили и в сбыте, и в перевозке, и в хранении нелегального алкоголя. Владельцы склада предлагали нам взять вину на себя, а они взамен выплатят штраф. Но мы отказались, ведь эти люди сделали из мужа "козла отпущения". В 2018 году после апелляции Дмитрию назначили наказание в виде 2 лет 4 месяцев лишения свободы со штрафом в размере 500 000 рублей и отправили в Нижний Тагил.
Семья продолжала настаивать на пересмотре дела, и Дмитрий Жидких оказался в омском СИЗО.
– Вы пожалели о том, что начали жаловаться?
– Нам нужно было идти в ФСБ и всех "сдавать", но мы надеялись, что суд разберется. Муж был готов показать склады, рассказать о клиентах и организаторах. Он не снимал с себя ответственности за перевозку нелегального алкоголя, но ведь в деле есть запись телефонных переговоров моего мужа с его начальством. Их просто не включили в число доказательств. Нам удалось обжаловать первоначальный приговор, а в июне в омском СИЗО с Дмитрием встретилась уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова. Позже нам позвонили из ее ведомства и попросили направить приговор и апелляцию. Мы ждем результатов.
– Вы хотите показать, что в деле были фальсификации?
– Там фальсифицировано все. Достаточно провести почерковедческую экспертизу протоколов допроса свидетелей. Дошло до того, что в некоторых документах кто-то расписывался вместо моего мужа.
– Но ведь были свидетели.
– Свидетели были из числа тех же продавцов алкоголя, которые находятся на крючке у полиции. Эти люди рассказывали мне, как их возили в БЭП, угрожали и заставляли подписывать показания. Один из них в суде признался, что ничего у моего мужа не покупал. Был свидетель, который на суде не узнал моего мужа, а его подпись под протоколом была поставлена, когда сам он находился за пределами Омска. Понятые? Мы нашли уголовные дела тех же следователей, в которых фигурируют одновременно оба наших понятых. В своих жалобах мы указывали номера этих дел.
"Моя дочь называет их "бандицией"
В историю противостояния семьи Жидких с полицейскими оказалась втянута и их младшая дочь. Сейчас возбуждено и расследуется уголовное дело о превышении полномочий в отношении ребенка.
Сейчас дочь не ходит одна в школу и боится оставаться дома одна. Ей снятся кошмары. Мы лечимся у психиатра
– Весь год, пока муж еще был на свободе, оперативники за нами следили, устраивали провокации – нам поступали звонки с просьбой привезти водку кому-то из старых клиентов. 29 марта оперативники устроили потасовку в моем магазине в Новоуральском, в 120 км от Омска. Это было уже не в первый раз. Продавцы позвонили и сказали, что налетели какие-то люди, бегают по магазину, что-то ищут. Я выехала туда, со мной была моя восьмилетняя дочь. Возле магазина стояли две машины, внутри были люди в гражданской одежде. Я вошла, попросила их представиться, начала записывать все происходящее на телефон. Один из офицеров показал документы на камеру, но другой вырвал телефон и удалил запись. В этот момент в магазине находилась покупательница, она хотела выбежать, но ее откинули от входа. Я побежала звать на помощь. Дочь бросилась за мной, ее схватили, она ударилась головой о морозильный ларь. Теперь забирать телефон начали у нее. Схватили за шею. Мы сразу освидетельствовали все побои, сделали экспертизу. Сейчас дочь не ходит одна в школу и боится оставаться дома одна. Ей снятся кошмары. Мы лечимся у психиатра. В связи с этими событиями не хотели возбуждать дело полтора месяца, но я добилась этого. В числе обвиняемых в деле о превышении должностных полномочий с применением насилия (ч. 3 ст. 286 УК РФ) три сотрудника полиции. Мы прошли две психолого-психиатрические экспертизы. Одна из них указала на постстрессовое расстройство в активной фазе. Специалист рекомендуют, чтобы ребенок не участвовал больше ни в следственных действиях, ни в судебных заседаниях.
– Что в итоге произошло с вашим бизнесом?
– Мне было ясно, что визитеры искали в моем магазине нелегальный алкоголь, что автоматически сделало бы меня соучастницей по делу мужа. Магазин, в котором произошла потасовка, мне пришлось закрыть. Продавцы не хотели там работать. Люди боятся идти работать ко мне. Покупатели тоже побаиваются.
В июле Светлана и ее девятилетняя дочь провели неделю в Москве. В Институте имени Сербского по решению следователя была назначена экспертиза, призванная выявить, как действия полицейских повлияли на здоровье ребенка. Несмотря на возбужденное уголовное дело, трое офицеров не были отстранены от работы вплоть до начала июля. Это произошло только после визита в Омск уполномоченного по правам человека Татьяны Москальковой. Однако, по информации Светланы, оперативники теперь не подписывают документов, но по-прежнему приходят на работу. Семья Жидких живет в страхе. "Моя дочь теперь называет полицейских "бандицией". Я вам больше скажу: мы ехали в Москву с зашитыми карманами, чтобы нам ничего не подбросили", – рассказывает Светлана. Она знает, что это довольно распространенный способ упрятать невиновного за решетку.
– В июле вы приезжали в Москву и провели здесь пикеты. На вашем плакате было две фамилии: Меркушов и Коломиец. Почему именно эти люди?
– Это два главных полицейских в нашем регионе (интервью записывалось еще до ухода на пенсию А. Меркушова. – Прим. СР). Так совпало, что во время нашей поездки в Москву сюда же на учебу в Академии управления МВД России приехал начальник УМВД России по Омску Алексей Меркушов. Более того, он в нетрезвом состоянии устроил драку в московском метро. Машинист поезда был госпитализирован с сотрясением головного мозга и черепно-мозговой травмой. Из академии он был отчислен сразу после появления информации об инциденте, но не уволен, и я не уверена, что будет возбуждено уголовное дело. Я бы хотела встретиться и пообщаться с пострадавшим человеком, чтобы он не прощал ему произошедшего. Именно Меркушову подчиняются те люди, которые не дают нам спокойно жить три года.
Силовики отбирают у людей товар и продают его. И все молчат, потому что знают, что сразу пойдут по стопам моего мужа
Я неоднократно приходила на прием и к начальнику УМВД России по Омской области Леониду Коломийцу. Я рассказывала, как ведут себя полицейские, что они превратились в бандитов. Но у бандитов в 1990-е годы были хотя бы какие-то понятия, а этим ребятам в двадцать с лишним лет дали власть, и они не знают, что с ней делать. Жалуюсь не только я, но и другие люди, в том числе предприниматели. Силовики отбирают у людей товар и продают его. И все молчат, потому что знают, что сразу пойдут по стопам моего мужа. История моей семьи – пример для всех. Предприниматели рассуждают так: "Чего вы добились? Промолчали бы, остались на свободе и работали как и раньше". Глядя на нас, они утвердились в необходимости работать с полицией. Люди часто имеют дело с нелегалом и не будут себя подставлять, поэтому с ними можно делать, что угодно. ФСБ тоже никто не верит, боятся, что их же и сольют. Вертикаль у нас одна. Проще делиться с полицейскими. Владельцы складов, которые подставили моего мужа, сами продавали конфискат полицейских. Никто этого не скрывает. Понятно, это ОБЭП – это курица, которая несет золотые яйца. Поэтому когда я говорила оперативникам, что буду жаловаться их начальству, в прокуратуру, они только смеялись в ответ.
После освобождения Дмитрия их семья собирается уехать из России.
– Я всегда была патриотом, – говорит Светлана. – Когда люди эмигрировали, мне было дико, как легко они решаются бросить родину. Сейчас уехать – мое единственное желание. Потому что мы здесь – расходный материал. Если в 1990-е годы человека убивали, когда была необходимость от него избавиться, то сейчас его садят в тюрьму. И это может коснуться каждого из нас. Все будет сделано грязно, грубо и очевидно.
Нет у нас правосудия, есть судья-"кивала" и прокурор, человек по имени "все законно и обоснованно"
Вся моя семья испытала то, что испытывают другие люди, которых я когда-то не хотела слушать. Нет у нас правосудия, есть судья-"кивала" и прокурор, человек по имени "все законно и обоснованно". Я представляю, как легко сфабриковать дело на людей, которые зачастую безграмотны в юридическом плане, а порой и просто безграмотны. "Опера" все это делают, потому что уверены: прокуратура их прикроет, а суд закроет глаза. Оправдательных приговоров у нас почти не бывает.
Светлана Жидких говорит, что ее адвокату впору уже потерять всякую надежду добиться справедливости в этой истории, однако вместе они готовы пройти все инстанции и дойти до ЕСПЧ, указав на нарушения, которые случайно или намеренно допустили суды. Сдаваться после нескольких лет хождения по инстанциям они не намерены.