29 секунд. Технология фальсификации «наркотических» дел в России

В России каждый четвертый заключенный осужден за преступление, связанное с оборотом наркотиков. По данным судебного департамента Верховного суда, каждый год выносится около 100 тысяч приговоров по ст. 228 Уголовного кодекса России ("Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление наркотических средств"). По словам юристов, в основе многих приговоров по так называемым наркотическим статьям – результаты проверочной закупки, для проведения которой у сотрудников полиции на деле зачастую нет оснований.

Юрист Благотворительного фонда помощи осужденным и их семьям Леонид Абгаджава отмечает, что для проведения проверочной закупки в рамках оперативно-розыскного мероприятия (ОРМ) у сотрудников правоохранительных органов должны быть веские основания. Тем не менее, в современной России проверочная закупка остается сомнительным механизмом выявления преступления и привлечения человека к уголовной ответственности.

– О проверочной закупке больше всего говорит не наш УПК или закон об ОРД ("Об оперативно-розыскной деятельности". – РС), а ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека. – РС). В нормальных условиях полиция должна действовать так: она узнает о том, что совершено или будет совершено преступление, и пресекает его либо расследует то, что уже произошло. Но иногда для дел, связанных с наркотрафиком или ОПГ, сотрудникам нужно внедряться и наблюдать за преступником, который совершает преступление на протяжении какого-то времени. И в этом случае сотрудники правоохранительных органов могут проводить проверочную закупку, когда им это потребуется, – говорит Леонид Абгаджава.

Однако в России, по его словам, проверочная закупка используется совсем не так:

– У нас она заведомо используется для привлечения человека к уголовной ответственности. У нас человека не берут за руку в ходе проведения расследования, а делают закупку, которая часто является просто провокацией, и только на ее основании привлекают к ответственности. ЕСПЧ же разрешает делать проверочную закупку при условии, что полиция знает, что человек занимается какой-то [незаконной] деятельностью, из показаний свидетелей, и у полиции есть прослушки, доказательства. И вот тогда проводить закупку логично. У нас же закупка – всегда либо провокация, либо фальсификация, – отмечает юрист.

Кроме того, для проведения проверочной закупки сотрудники полиции должны оформить ряд документов: оперативный работник проверяет и дорабатывает информацию, составляет постановление о проведении ОРМ и утверждает его у начальника органа дознания. В постановлении должны быть изложены обстоятельства дела, все известные факты, причина, по которой необходимо провести закупку, в отношении кого ее надо провести, как и когда. Правозащитники утверждают, что в действительности правильно составленных постановлений практически не бывает, чаще всего в них пишут стандартное: "На основании оперативных данных имеется информация о том, что такой-то человек занимается сбытом наркотических средств, поэтому необходимо провести проверочную закупку". ЕСПЧ такой подход запрещает, в России же, по словам юристов, это сложившаяся практика.

Исходя из материалов дела Евгения Сергеева, которого осудили за то, что он якобы пытался продать наркотики, сотрудники правоохранительных органов оформили документы о проведении проверочной закупки за 29 секунд.

Свидетель – подозреваемый

Евгений и Катерина Сергеевы жили и работали в Петрозаводске. Евгений получил высшее образование по специальности "менеджмент", через несколько лет поступил в Санкт-Петербургский политехнический университет, но не доучился. Катерина по образованию филолог. В 2010 году Сергеевы решили открыть в Петрозаводске свою компанию, связанную с недвижимостью и юридическим сопровождением сделок. Тогда все и началось.

Знакомый Евгения Алексей позвонил ему и попросил помочь перевезти на машине компьютер – сам Алексей сделать этого не мог, потому что выпил. Евгений согласился, поехал к знакомому, сел за руль, знакомый – рядом. По дороге их машину остановили сотрудники ДПС – якобы для проверки документов.

– В итоге сотрудники привлекли понятых и нашли в кармане сиденья автомобиля 18 пакетиков с веществом, позднее оказалось, что это был спайс (в феврале 2015 года Владимир Путин подписал указ о запрете употребления и пропаганды спайса. – РС). Сотрудники ДПС спросили, чье это. Алексей сказал, что его. В итоге и Женю, и Алексея доставили в управление, – рассказывает Катерина. – У моего мужа с собой был пакетик спайса для личного потребления, и когда мужа спросили, есть ли у него что-то, он сразу показал этот пакетик, но там было очень мало, он административкой отделался, оштрафовали на четыре тысячи рублей.

В отношении Алексея, а вскоре и в отношении его брата возбудили уголовное дело, им вменяли покушение на продажу наркотиков в особо крупном размере в составе организованной группы. Это же обвинение спустя несколько лет предъявят и Евгению, а пока он проходил по делу как свидетель. По словам Катерины, следователь убеждал его дать показания на сбытчиков, от которых он получил свой пакетик со спайсом. Евгений ни на кого показания не дал – прежде всего потому, что лично никого из тех, кто занимался торговлей наркотиками, не знал. Катерина рассказывает, что муж приобретал спайс через интернет, но редко и только для себя.

– По этому делу в итоге проходило 30 человек, многие стали фигурантами случайно, они не имеют отношения к спайсу или каким-то еще веществам. Когда Алексея задержали, он на всех допросах говорил, что найденный спайс принадлежит только ему, и Женя ни при чем. А потом арестовали брата Алексея. Алексею предложили дать показания на Женю, пообещав взамен освободить брата, – Леша сам на суде рассказал об этой сделке. Так и произошло: Алексей дал расплывчатые показания на Женю: "М. сказал, что будешь работать с Женей. И мы ездили, но я никогда не видел, чтобы он (Евгений. – РС) продавал". Брата Алексея после этого действительно отпустили под подписку, а потом все равно посадили, дали 19 лет, – рассказывает Катерина.

Так в 2012 году после показаний Алексея статус Евгения по делу изменился со свидетеля на подозреваемого.

Следующие четыре года Евгений был под подпиской о невыезде, не скрывался, жил дома, работал, они с женой занимались своей фирмой, где он был директором по развитию. Все это время Евгений ходил сначала на допросы к следователю, потом – в суд. В апреле 2016 года он попал в больницу и не смог прийти на очередное судебное заседание. Тогда меру пресечения изменили, поместив Евгения в СИЗО. Арест Евгения, по мнению Катерины, и стал поводом для второго уголовного дела.

Проблема

Второе уголовное дело в отношении Евгения появилось спустя месяц после его ареста, и речь в этом деле шла о событиях, которые якобы произошли семь месяцев назад. По версии следствия, 26 ноября 2015 года в ходе контрольной закупки Евгений продал своему знакомому Николаю Пипенко 0,460 грамма (крупный размер) спайса – пункт "г" ч. 4 ст. 228.1 Уголовного кодекса России.

– 26 ноября Женя был дома, ему позвонил Пипенко, попросил дать в долг 500 рублей, при этом очень настойчиво хотел прийти именно к Жене, в квартиру. С Пипенко они были знакомы несколько лет, близко не общались, он часто занимал у Жени деньги – обычно по мелочи, но в общей сложности к тому моменту накопилось около 12 тысяч рублей долга. Женя еще потом долго вспоминал – он же никогда в дом не приводил малознакомых людей, и все-таки согласился, чтобы Пипенко зашел: лень было выйти, вынести эти деньги, Женя в тот момент играл в сетевую игру, – рассказывает Катерина.

Пипенко пришел к Евгению в качестве "закупщика" 26 ноября в 12 часов 28 минут. Все происходящее записывалось на диктофон, который Пипенко дали сотрудники полиции. Он позвонил в домофон, Евгений открыл, они поговорили о деньгах и о сетевой игре. Гость пробыл в квартире около 10 минут. Евгений после ухода знакомого вернулся к компьютеру, не придав большого значения визиту Пипенко.

– И когда Женя уже был в СИЗО по тому первому делу, к нему просто пришли оперативники и сказали: "Ты семь месяцев назад в такой-то квартире продал Пипенко наркотики". Женя был в полнейшем шоке: мало того что он в СИЗО попал по делу того знакомого, так теперь еще и эти проблемы. До возбуждения этого второго дела мы были спокойны и думали, что Женю оправдают, так как не было доказательств его вины, но были доказательства его невиновности. И второе дело было для нас как гром среди ясного неба. Я в это время была на юге с ребенком, и когда обо всем это сообщили, пролежала, не вставая, часа два, не могла прийти в себя от шока, – вспоминает Катерина.

В материалах дела указано, что на протяжении семи месяцев (с момента "закупки" до предъявления Евгению обвинения) оперативники искали источник, откуда он получил наркотик, якобы проданный Пипенко. По словам Катерины, ОРМ за семь месяцев наблюдения за Евгением больше не проводили, источник, из которого тот якобы получил вещество, не нашли.

– Это потом уже мы поняли, что второе дело в отношении Жени не возбуждали так долго, потому что и не собирались этого делать: сотрудникам полиции данных по якобы закупке с Пипенко было недостаточно для уголовного дела – ни отпечатков пальцев, ни смывов, ни слова о наркотиках в аудиозаписи с диктофона Пипенко. А когда Женя не пришел отметиться и его "закрыли", они, наверное, решили, что он более уязвим, не может за себя постоять, и пришли к нему с этим вторым делом. Они хотели, чтобы Женя дал на кого-то еще показания, а он не дал. И в этом заключалась проблема, – говорит Катерина.

Следствие утверждает, что 26 ноября Евгений написал Пипенко и предложил купить у него наркотическое вещество. Так называемую проверочную закупку проводил старший оперуполномоченный УМВД России по городу Петрозаводску Евгений Суздальцев, которому, как он сообщил суду, утром того же дня позвонил Пипенко и рассказал, что Сергеев предложил ему купить спайс.

Согласно материалам дела, после звонка Суздальцеву Пипенко поехал в УМВД по Петрозаводску и был там в промежутке с 11:00 до 11:30 утра. Тогда же Суздальцев начал составлять постановление о проведении ОРМ, согласовывать его со своим руководителем и начальником УМВД Николаем Красовским. В 12:00, как зафиксировано в материалах, сотрудники полиции в присутствии свидетелей провели личный досмотр Пипенко и осмотр купюр, якобы выданных ему на покупку спайса. Затем Пипенко и оперативники на разных машинах поехали к дому Евгения. Пипенко поднялся в квартиру, якобы взял у Евгения сверток с веществом, отдал деньги и ушел, диктофон и сверток в присутствии свидетелей передал оперативникам, которые ждали его в своей машине.

В то же время экспертизы, показания свидетелей и материалы, приобщенные к делу, версию следствия не подтверждают.

Суд приобщил к материалам дела биллинг телефона Пипенко (копии есть в распоряжении редакции) 26 ноября, в день так называемой закупки. Согласно биллингу, Пипенко и в 11:00, и в 11:30 был в нескольких километрах от УМВД. В то утро Пипенко несколько раз звонил Суздальцеву, последние два раза – в 11:46 и в 11:59. При этом в 11:46 Пипенко находился в двух километрах от отдела полиции, а в 11:59 только подъезжал к УМВД. Катерина предполагает, что именно в это время Пипенко на самом деле и приехал в отдел – то есть в то время, когда официально происходило оформление документов ОРМ, Пипенко еще не был в здании.

– Самое раннее, когда Пипенко мог прибыть в отдел полиции, – 11 часов 59 минут 31 секунду. Получается, что за 29 секунд – ведь в 12 часов Суздальцев уже проводил личный досмотр Пипенко и выдачу купюр – Пипенко должен был припарковать машину у УМВД, подняться в кабинет к Суздальцеву, сообщить обо всем, что он знает о Жене и его предложении купить наркотики, а Суздальцев должен был написать постановление о проведении ОРМ и после этого еще согласовывал это с начальником. И все это за 29 секунд. Это же невозможно, – разводит руками Катерина.

Эксперт, знакомый с особенностями работы станций мобильной связи, в комментарии редакции подтвердил, что часто, используя биллинг, можно достаточно точно определить местонахождение человека. Однако если ближайшая к телефону станция загружена, то сигнал может перехватить другая станция, находящаяся даже в десятках километров от абонента. Поэтому, по словам эксперта, определить точное местонахождение человека по биллингу возможно не всегда.

Сторона обвинения не оспаривала биллинг телефона Пипенко, а одним из основных доказательств вины Евгения следователь называл запись с диктофона, который был при "закупщике", хотя на ней нет ни слова про наркотики (запись есть в распоряжении редакции).

По словам Пипенко, он отдал Евгению деньги, Евгений за них – сверток, хотя из разговора следует, что, скорее, Евгений отдает Пипенко деньги, а не наоборот. Катерина отдала запись на независимую экспертизу, специалист АНО "Криминалистическая лаборатория аудиовизуальных документов" Полина Зубова привела расшифровку записи, из которой видно, что в разговоре наркотики не упоминаются. Суд отказался приобщать к материалам дела эту расшифровку. Сторона обвинения в свою очередь не представила ни экспертизы аудиозаписи, ни подтверждения того, что на свертке были отпечатки пальцев Евгения, ни какие-либо другие доказательства его причастности к преступлению.

Формальность

Изымать запрещенные наркотические вещества можно только в присутствии понятых. Ими, согласно материалам дела, были Игорь и Евгений Ходасевичи – отец и сын.

Евгений Ходасевич в суде заявил, что так называемое изъятие вещества происходило в автомобиле, в который они с отцом сели по просьбе сотрудника полиции, и сверток с изымаемым веществом с самого начала лежал на торпеде автомобиля. Свидетель также рассказал, что, кроме него и отца, в машине были два человека: один сидел за рулем и разъяснял им права и обязанности, второй – приглашал их быть понятыми и показывал удостоверение сотрудника полиции.

– Получается, что закупщика в момент так называемого изъятия наркотиков в машине не было. Логично, что закупщик не может сидеть за рулем полицейской машины, не может он и показывать удостоверение, – говорит Катерина.

Выдержка из протокола допроса Ходасевича:

Ходасевич: Посмотрели, что пакетик не пустой, его опустили в конверт, запечатали, поставили подпись на самой печати. И все, [нас] отпустили.

Адвокат Евгения: Вещество кто выдавал, помните?

Х: Тот, кто показывал удостоверение.

А: Он пояснил, откуда у него данное вещество?

Х: Сказал, что была произведена закупка, и все.

А: Правильно я понимаю, что изначально, с момента, как вас пригласили, пакетик уже находился в распоряжении сотрудника полиции?

Х: Да.

А: И никто посторонний при вас сотруднику полиции этот пакетик не выдавал?

Х: Да.

Защита обращала внимание суда и на показания других свидетелей. Андрей Чирица, присутствовавший при личном досмотре Пипенко и осмотре купюр перед "закупкой", рассказал, что в тот день сотрудники полиции дали ему незаполненный протокол, в который были внесены только его данные, отметив, что протокол – формальность, и Чирица его подписал. Более того, в материалах дела указано, что следователь Чернова, которая вела дело Евгения, допрашивала Чирицу летом 2017 года в УМВД, но свидетель рассказал, что в отделе полиции он не был, а приобщенный к делу протокол его допроса он действительно подписывал, но не летом, а 17 ноября 2016-го, когда следователь сама к нему приехала и привезла готовый протокол. Сам протокол свидетель не читал, так как, по его словам, у него собой не было очков.

– Чирица долго не хотел идти в суд, боялся, а следователь и опер ему говорили: "Не ходи, без тебя разберутся, у этого Евгения один адвокат из Питера, один – местный, сильные адвокаты. Без тебя решат". Мы два месяца его уговаривали прийти в суд и рассказать, как было, – вспоминает Катерина. – И Чирица сказал, что он был в отделе только один раз, и на допросы к следователю туда его не вызывали. Мы обратили внимание, что следователь звонила Чирице уже после передачи дела Жени в суд – в октябре и ноябре 2016 года. Следователь в суде не смогла пояснить, зачем она ему звонила, а вот Чирица сказал, что она уговаривала его подписать протокол, а он пытался этого избежать. Осенью его это достало, и он согласился. А потом Чернова приезжала к нему домой, уже когда у нас вовсю шли суды, 23 февраля 2017 года в 9 утра, и просила впустить ее в квартиру, хотела поговорить. А поговорить с ним она захотела после того, как мы в суде заявили о фальсификации уголовного дела следствием и ходатайствовали о предоставления в суд допросов Чирицы.

Суд доводы защиты не учел, не принял он во внимание и показания свидетеля Михаила Маркова, общего знакомого Сергеева и Пипенко. Марков заявил, что следователь Чернова и оперативный работник Суздальцев оказывали на него давление, вынуждая дать показания на Евгения о том, что Евгений якобы предлагал ему купить наркотики.

Маркова допрашивали в УМВД дважды – 23 и 24 августа 2015 года. Выдержка из протокола допроса Маркова в суде:

Адвокат: О чем вы разговаривали 23-го числа с Суздальцевым?

Марков: Я пришел к нему в кабинет, там получился разговор, он оказывал на меня давление. Заходили сотрудники в кабинет, прозвучала такая фраза, что если он (Марков) не колется, вези его в лес. … [Суздальцев] хотел, чтобы я оговорил Сергеева. Чтобы я сказал, что он мне продавал, предлагал [наркотики].

На следующий день, 24 августа Маркова допросили снова, на этот раз он пришел к следователю с включенным диктофоном. Защита ходатайствовала о приобщении к материалам дела этой аудиозаписи и ее расшифровки, суд отказал.

Фрагмент расшифровки допроса Маркова, который, по его словам, вел оперативный сотрудник Суздальцев:

Суздальцев: Мы вчера с тобой говорили. Ты мне говоришь: "Я готов сказать, как надо, но не под своими данными. Я не хочу встречаться с Сергеевым. Ты спросил, что надо сказать. Я тебе сказал, что [что надо сказать, что] ты знаешь, что он (Сергеев) употребляет, приобретает путем закладок и то, что он предлагал тебе, но ты не приобретал...

Марков: Нет, он мне не предлагал, серьезно...

С: Было когда-нибудь такое, что он не то чтобы предлагал приобрести, а просто, допустим, предлагал употребить вместе с ним? Пытался. Ну, не пытался, а предлагал угостить? Не покупать.

М: Не предлагал никогда.

С: Просто он, допустим, берет для себя и говорит тебе: "Будешь?" Ты говоришь: "Нет, не буду".

М: Я вообще в принципе, мне нельзя курить ничего.

С: Я тебя понимаю. Но, вы же с ним не такие кореша, что он знает, что тебе нельзя.

М: Я от него не слышал предложений таких.

С: Нет, ну просто нам вот эту строчку, и все. Что он предлагал употреблять.

– Насколько я знаю, угрожали не только Маркову. Ходасевич ходил в Следственный комитет – я написала заявление о фальсификации уголовного дела в отношении Жени, и свидетелей, в том числе Ходасевича, вызывали на допрос. Сам Ходасевич работал на шиномонтаже, и я как-то к нему приехала, а меня встретили два незнакомых человека. Я еще ничего не успела сказать, а они мне говорят: "Не ищите его больше, он не будет с вами общаться". Через какое-то время мы случайно встретились на заправке. Я говорю: "Жень, ну как так?" А он отвечает: "Катя, вы простите, я в суд сходил, я все, что мог, рассказал. Вы же сами видели, они (сотрудники полиции) просто у меня дежурили на шиномонтаже".

Чтобы смягчить свое наказание

В суде допрашивали и закупщика Пипенко, который к тому моменту также обвинялся по наркотической статье, и его дело появилось намного раньше, чем дело Евгения.

Сотрудники полиции задержали Пипенко 11 ноября 2015 года. У него изъяли наркотическое вещество, возбудили уголовное дело по ч. 2 ст. 228 Уголовного кодекса России ("Незаконное приобретение, хранение, перевозка наркотиков в крупном размере"). В "проверочной закупке" в квартире Евгения Пипенко участвовал спустя всего полторы недели после своего задержания.

В суде он подтвердил, что рассказал сотрудникам полиции о "закупке", когда сам находился под следствием, и согласился на участие в ОРМ, чтобы смягчить свое наказание:

Адвокат: Что вас сподвигло к данному действию (сообщить Суздальцеву о том, что можно провести проверочную закупку с Евгением. – РС)?

Пипенко: Я был под следствием и сотрудничал с правоохранительными органами.

А: Вы в какой правоохранительный орган обратились?

П: МВД.

А: К кому-то конкретному обратились?

П: Суздальцеву Евгению.

А: Если бы вы не были под следствием, вы бы сообщили о деятельности Сергеева?

П: Нет.

А: Правильно я понял, что вы сообщили для того, чтобы как-то смягчить свое наказание?

П: Да.

Евгений провел в СИЗО полтора года. 6 апреля 2017 года Петрозаводский городской суд Республики Карелия приговорил его к 12 годам колонии строгого режима, но с учетом обвинительного приговора и по первому делу Евгений получил 15 лет колонии.

– Сейчас Пипенко вышел по УДО. А Женя сидит. Хотя нет ни материалов, доказывающих, что сверток мог иметь отношение к Жене, ни отпечатков пальцев, ни экспертизы аудиозаписи, деньги, которые Пипенко якобы отдал Жене, тоже не изымались. Прокурор в суде нам сказал: "Пусть он возьмет вину на себя и получит 7 лет. Если не возьмет, будет все по-другому". Так и получилось. У нас в шоке все родственники и друзья. Женя нормальный, он не наркоман. Он языки знает: английский, немецкий, – рассказывает Катерина. – У меня даже администрация колонии всегда, когда я на свидание приезжаю, спрашивает: "Как ваши дела, удалось ли чего-то добиться?" Я была и у уполномоченного по правам человека Москальковой, и все говорят, что надо бороться. Уже столько времени прошло, Женя уже два с половиной года там, а мне кажется, что все только вчера было.

Я до сих пор каждый день занимаюсь этими его делами. Я писала заявление в СК о фальсификации уголовного дела, и у меня в подъезде после этого начали появляться надписи: "Сдохнешь, тварь", оперативники, в том числе Суздальцев, караулили меня около дома. Несколько раз меня останавливали, когда я ехала на машине – то ГАИ, то росгвардейцы в шлемах и с автоматами, – и каждый раз требовали показать документы и открыть багажник, открывать багажник я всегда отказывалась, грозилась позвонить адвокату, и они переставали настаивать на каких-либо проверках. Мне угрожал и сам Суздальцев, говорил, что если не перестану копаться в деле мужа, то меня тоже посадят по наркотической статье. Наш адвокат настоял на том, чтобы я написала заявления по поводу угроз в УФСБ и МВД.

У Катерины нет юридического образования, но она наравне с адвокатами представляла интересы мужа в суде, вместе с юристами готовила жалобы в ЕСПЧ по делам Евгения, обе жалобы, по словам Катерины, уже коммуницированы.

Редакция Радио Свобода отправила официальный запрос начальнику УМВД по г. Петрозаводску, чтобы выяснить в том числе, поступали ли на оперуполномоченного Суздальцева жалобы в связи с неправомерными действиями в ходе работы над расследованием уголовного дела в отношении Евгения Сергеева. В установленный законом срок ответа от УМВД по Петрозаводску редакция не получила.

В 2018 году по ст. 228 Уголовного кодекса России осудили больше 90 тысяч человек, а оправдали – всего 47. Это значит, что шанс быть оправданным по этой статье равен примерно 0,5 процента. После мощнейшего общественного резонанса, связанного с делом журналиста Ивана Голунова, которому сотрудники полиции подбросили наркотики, Институт проблем правоприменения Европейского университета в Санкт-Петербурге провел исследование, по оценкам которого за последние десять лет в России сфальсифицировано минимум 40 тысяч уголовных дел по ст. 228 Уголовного кодекса России.