Россия в Африке: как Кремль пытается вернуться на континент

Совершают ли российские наемники преступления в Центральноафриканской Республике? Россия в Африке: чего больше – поражений или побед? Почему США ушли из Африки, а Россия пытается вернуться? Россияне – белые африканцы?

Мой собеседник – историк, профессор университета Сетон-Холл в Нью-Джерси Максим Матусевич, автор статьи об истории отношений России со странами Африки, опубликованной в сборнике о российской внешней политике (выпущен издательством LEDIPublishing).

1 июля американский постоянный представитель в ООН Линда Томас-Гринфилд обнародовала заявление, в котором содержится призыв к России прекратить насилие в Центральноафриканской Республике и привлечь к ответственности российских наемников, уличенных экспертами ООН в убийствах, грабежах гуманитарных организаций, работающих в ЦАР, и других, как говорится в заявлении, "ужасающих акциях".

Линда Томас-Гринфилд

Заявление базируется на результатах расследования, проведенного в Центральноафриканской Республике комиссией ООН. В этом документе со ссылкой на показания очевидцев и другие данные утверждается, что в ходе операции по очистке от повстанцев нескольких населенных пунктов в январе и феврале нынешнего года российские наемники убивали мирных жителей, занимались грабежами, в том числе гуманитарных организаций, захватывали школы. Российский посол в ООН Василий Небензя охарактеризовал отчет как "безосновательные обвинения".

Так называемые российские инструкторы были направлены в ЦАР с санкции Совета Безопасности ООН для поддержки президента страны Фостена-Арканжа Туадера, режиму которого угрожали многочисленные повстанческие группы. То, что должно было стать миротворческой миссией, превратилось в российскую военную операцию по обеспечению доступа к природным ресурсам страны. В этом, по сути, обвиняют Россию и эксперты ООН, и независимые наблюдатели.

– Максим Матусевич, в последнее время российское присутствие в Африке у всех на устах. Не так давно мы слышали о ключевой роли, которую играют российские наемники в Ливии, где они выступали на стороне противников международно признанного правительства страны. Там они были вынуждены отступить, потому что правительству в Триполи оказывает серьезную военную помощь Турция. Шли разговоры о России в Судане, где, кстати, президент – сторонник России – был свергнут в результате переворота. Сейчас ООН обвиняет российских наемников в преступлениях в Центральноафриканской Республике. Понятно ли, что делает Россия в Африке, в чем заключается ее игра?

– Мы слышим так много об этих наемниках именно потому, что их присутствие там очень символично, это признак возвращения России на мировую арену, – говорит Максим Матусевич. – Сколько людей конкретно находится в Центральноафриканской Республике или в Ливии, в Конго, в Зимбабве, где есть российское присутствие? Цифры не так уж велики. До недавнего времени в Центральноафриканской Республике было всего несколько сот наемников. В какой-то момент цифры, возможно, возрастали до двух тысяч, мы точно не знаем. Но по сравнению с присутствием западным или американским по всему миру эти цифры не такие значительные. Если посмотреть на то, что эти наемники делают в Центральноафриканской Республике, в Конго, в Ливии, они в принципе преследуют интересы определенной группы российских элит, многие из них близки к президенту Путину, которые пытаются получить доступ к ценным ископаемым, например, или получать выгоду от торговли оружием. Кстати, Россия продает больше оружия на континенте, чем любая другая страна в мире.

– Быть может, это так, но ведь в ранние постсоветские времена Россия вообще покинула Африку. Действительно, бедный континент, что с него возьмешь, кроме природных ресурсов, которых в самой России достаточно? Сегодня, судя по газетным заголовкам, российское присутствие заметно почти во всей Африке. Похоже, она опять пошла туда.

– Мне кажется, дело тут не столько в Африке, сколько в том, как постсоветская Россия воспринимает себя. Африка становится символом российского возвращения на международную арену и в то же время удаления от Запада. Образно говоря, чем дальше Россия от Соединенных Штатов, тем ближе к Африке. Есть еще один такой момент: Африка – это дипломатическая альтернатива. После 2008 года, войны в Грузии, особенно после 2014 года, событий в Украине и захвата Крыма, России нужна дипломатическая поддержка мира. В этом плане продолжаются тенденции, когда Советский Союз искал себе союзников за пределами Запада, в странах третьего мира. Африка является таким источником дипломатической поддержки России в ООН, например. Африканцы, надо сказать, поддерживают Россию. Когда в ООН было очередное голосование, осуждающее Россию по поводу захвата Крыма, подавляющее большинство африканских государств либо воздержались, либо проголосовали вместе с Россией. И естественно, Африка является источником заработка, видимо, достаточно значительного, для околопутинских элит. Если мы посмотрим на людей, приближенных к Путину, таких как Евгений Пригожин, довольно известный персонаж, или Сечин – это же люди, которые напрямую связаны с Африкой. У них и у их круга с Африкой связаны коммерческие интересы.

– Для Советского Союза африканский континент был ареной противостояния с Западом, его туда толкала идеология, утверждение социализма в бедных бывших колониальных странах. Что у Путина: голый расчет, идеология?

– Идеологии, собственно говоря, нет. Раньше был марксизм-ленинизм, который сводился к тому, чтобы предложить государствам третьего мира альтернативную модель модернизации. Запад предлагал свою капиталистическую модель, и Советский Союз и его союзники предлагали социалистическую марксистско-ленинскую модель развития. Сейчас происходит что-то другое. С одной стороны, не предлагают вообще ничего, но, с другой стороны, есть противостояние тенденциям западного либерализма, которые приходят в Африку. Если посмотреть на то, что Россия предлагает африканским государствам – это в первую очередь акцент на суверенитете, на том, что никто не имеет права вмешиваться во внутренние дела африканских государств. Это очень привлекательно для многих, особенно авторитарных государств. Никто не будет настаивать на соблюдении прав человека, например, никто не будет настаивать на необходимости избегать конфликтов, что сейчас происходит в Эфиопии, где весь мир осуждает, а Россия молчит по поводу событий в Тыграе. И второе – это защита так называемых традиционных консервативных ценностей. Вот это, наверное, та идеологическая составляющая, которую вы имели в виду. Запад настаивает на соблюдении прав меньшинств, на соблюдении прав сексуальных меньшинств. Многие африканские государства очень традиционные, а Россия не только на этом не настаивает, а наоборот, отвергает. Запад, говорит Кремль, пытается вас задавить, Запад пытается вам навязать то, что они считают правильным, а мы в такие игры не играем, потому что мы не Запад, мы что-то другое.

Владимир Путин с участниками Саммита Россия – Африка. Сочи, 24 октября 2019 года

– В своей статье цитируете африканского интеллектуала, мягко говоря, близкого к Кремлю, который убеждает своих соотечественников, что русские не европейцы, а почти африканцы. Казалось бы, парадоксальный аргумент.

– Да, профессор Жозе Матемулане из Мозамбика – человек, который в свое время учился в России, у которого, судя по всему, большие связи, в том числе в Санкт-Петербурге. Он, объясняя разницу между Россией и Европой, Россией и Соединенными Штатами, сказал: у русских есть свой способ мышления, который очень отличается от западного. Я всегда говорю, когда меня спрашивают о России, что русские – это по сути дела белые африканцы, вернее, "белые черные". И вот эта идея о том, что русские не совсем белые, они не совсем европейцы, они не совсем люди Запада, – это же очень давнее понятие. Я помню, читал воспоминания Корнея Чуковского, который в начале ХХ века жил в Лондоне, он жил в каком-то общежитии. Каждый день в этом общежитии происходил обед, на котором собирались проживающие. И там был один американский черный пастор-баптист, который всегда ел отдельно от остальной группы людей. Однажды Чуковский подошел к нему и сказал: "Можно я буду есть с вами?" Тот сказал: "Да, конечно, пожалуйста". И они разговорились. Он говорит: "А почему вы едите отдельно?" Он говорит: "Ну как, я черный, там все белые". На что Чуковский возмутился: "Как? Я тоже белый, я готов есть вместе с вами, дружить с вами". На что этот черный пастор сказал: "Какой вы белый – вы русский". Это, я думаю, имеет отношение к тенденции противопоставления Запада и России, которая тянется из допетровских времен. Она была очень заметна, когда западноевропейские страны стали устанавливать свои колонии в Африке. Россия же всегда была против, даже при царе, российская интеллигенция была против европейского колониализма. "Хижина дяди Тома" была бестселлером в России. Во время войны между Севером и Югом Россия, во всяком случае образованная часть общества, которая была в курсе того, что происходит, активно поддерживала словом и даже делом северные штаты в этой борьбе против южных рабовладельческих штатов. То есть Запад пытается покорить, завоевать, закабалить, там есть сегрегация, рабовладение, то у России нет этих родимых пятен западного расизма.

– Быть может, интеллигенция когда-то и испытывала подобные чувства по поводу расизма в Америке или Африке. Но сколько сейчас пишут об откровенном расизме в России.

– Мне кажется, что для африканских элит, как ни странно, этот расизм, который хорошо задокументирован, не является проблемой. В статье я привожу такой пример. Во время саммита в Сочи, который Путин организовал пару лет назад, "Московский комсомолец" опубликовал репортаж о происходящем на встрече в Сочи, который был откровенно расистским. Там совершенно запредельным расистским языком описывались гости саммита, приехавшие из Африки. Писали, что они полуголые дикари. Казалось бы, как может прокремлевский таблоид позволить себе такие расистские высказывания, которые в принципе могут смутить власть? Это, я думаю, отражение того, что Россия отказывается играть по западным правилам, она отказывается играть во все эти либеральные игры. Даже если они опубликуют что-то расистское, они знают, что им ничего не будет, общественное мнение не возразит, африканцы, скорее всего, проигнорируют, потому что это не то, что их волнует. То есть мы видим, что если бы это произошло на Западе, то был бы всплеск общественного мнения, полетели бы головы, люди бы начали извиняться публично, как теперь принято, негодование было бы огромное. В России ничего этого не происходит. В этом смысле Россия говорит своим партнерам в Африке: мы не играем в политическую корректность. Вам это на руку, потому что мы не играем и от вас ничего требовать не будем. В Гвинее недавно была история. Действующий президент в очередной раз решил продлить срок своего пребывания у власти, Россия всячески его поддерживала. Для того, чтобы продлить пребывание у власти, ему нужно было изменить Конституцию. Началась буча на Западе, началась буча среди оппозиционных партий: как можно менять Конституцию для того, чтобы дольше оставаться у власти? В это дело вмешался российский посол в Гвинее, который заявил: слушайте, что вы относитесь к Конституции как к Библии или к Корану? Ничего святого в Конституции нет. Он человек хороший, человек опытный, человек явно на своем посту, давайте изменим Конституцию, что они и сделали. Понятно, что президенту Гвинеи, который совершенно не собирается уходить со своего поста, такое отношение очень импонирует. Но он же не один такой, в Африке довольно много авторитарных режимов.

– А можно сказать, насколько крепки позиции велики успехи России в Африке? Она ведь активна там в нескольких странах? Про Центральноафриканскую Республику пишут немало. Президент Франции Макрон недавно заявил, что президент страны стал заложником "группы Вагнера".

Владимир Путин и Омар Башир. Сочи, 23 ноября 2017 года

– России, мне кажется, большого дела нет до того, кто находится у власти в Центральноафриканской Республике. Им нужно обеспечить доступ к ресурсам, им нужно обеспечить коммерческие интересы каких-то определенных заинтересованных сторон, как правило, это люди типа Пригожина, люди, которые близки к Путину, как в советское время очень важно было сохранить социалистический режим. Поэтому, насколько сильны их позиции, трудно сказать. Центральноафриканская Республика является таким особым случаем, потому что там действительно произошло большое влияние наемников, присутствие российское очень заметное. А Южная Африка уже другой случай. Кремлем был заключен там целый ряд договоров, в том числе и по строительству ядерных станций, но в Южной Африке интересы России столкнулись с интересами гражданского общества. Россия исторически была связана с Африканским национальным конгрессом. СССР тренировал деятелей Африканского национального конгресса. Среди людей, которые способствовали возвращению России в Южную Африку, были люди как Мбеки и люди как Зума, недавний президент, который теперь на самом деле находится под следствием и, видимо, пойдет в тюрьму. После того, как это поколение начало уходить со сцены, более молодое поколение явно менее заинтересовано в контактах с Россией. И это связано, видимо, с тем, что молодежь, которая более политизирована, вовлечена в гражданское общество, подозревает, что российское влияние удерживает у власти старые коррумпированные элиты. Новый президент решил не заключать контракты с Россией на строительство атомных электростанций. В Судане произошла интересная история с президентом Баширом, которого очень поддерживали русские. Там произошло столкновение между коррумпированным президентом и гражданским обществом, на сторону которого перешла часть армии. И Россию опять отодвинули, хотя русские готовы были явно и словом, и делом удержать Башира, но им это не удалось. Следом России отказали в строительстве военно-морской базы в стране.

– Это скорее африканские неудачи Кремля, а где успехи?

– В Ливии России удается держать на плаву часть оппозиционных сил, особенно те, которые находятся на востоке страны. Очень близкие отношения между Египтом и Российской Федерацией. Это, пожалуй, та страна в Африке, где наиболее полный комплект отношений – и экономические отношения, и оружие они продают в огромных количествах туда. Египет, как мы знаем, во всяком случае до пандемии, был и, видимо, будет опять местом, куда в огромном количестве едут российские туристы. Но я не могу сказать, что помимо Центральноафриканской Республики, отчасти Ливии и Египта, в Африке была бы какая-то страна, которой бы завладела Россия, нет такого.

– Комментаторы пишут о том, что Россия выдвинулась в Африке во многом благодаря уходу оттуда Соединенных Штатов, потерявших к континенту интерес в последние полтора десятилетия.

– Это так. Это началось еще при Обаме. Как ни странно, администрация Буша, особенно во второй половине правления Буша, очень была вовлечена в Африке. К Бушу, кстати, отношение в Африке очень положительное в целом. Его администрация выделяла, например, огромные деньги на борьбу со СПИДом в Африке. Уход из Африки начался при Обаме. По ходу того, что Америка уходила из Африки, Россия, наоборот, начала туда возвращаться. При Трампе эти тенденции продолжались. На самой деле между политикой внешней Обамы и политикой внешней Трампа много было схожего, как ни странно. Мы сейчас находимся в периоде, который возникает время от времени в американской истории, такого стремления к изоляции в какой-то степени. Африка просто страдает от этого в том плане, что американцам все это не очень интересно, они не считают, что их национальные интересы задействованы там. Исключением является Восточная Африка, и это связано с борьбой с терроризмом. Американские спецслужбы присутствуют в Кении, например, видимо, в частях Сомали именно потому, что это фронт борьбы с международным терроризмом, с точки зрения Соединенных Штатов Америки. В остальном такое ощущение, что Америку Африка не особенно интересует. Но это не только Америка, мы видим, что теряется интерес и к другим частям мира тоже. Пожалуй, из всех крупных государств в Африке сейчас больше всего присутствует Китай, конечно, Франция, до какой-то степени Россия. Хотя опять же мне кажется, что это присутствие немножко преувеличено западными средствами массовой информации.

– Американские аналитики как раз любят сравнивать китайское и российское присутствие в Африке и сравнение не в пользу России. Китай сооружает инфраструктуру в Африке, строит трансафриканскую железную дорогу для своих товаров, выдает кредиты, привязывает к себе многие страны и не вмешивается в конфликты, тихонько готовя многие страны к роли своего экономического вассала.

– Россия, конечно, практически ничего не строит в Африке. Они готовы развивать атомные электростанции, например, в Египте они строят, хотели строить в Южной Африке, у них вроде бы не получилось. В основном Россия ничего не строит, Россия добывает, Россия заключает контракты по продаже оружия. Китайцы, вы правы, строят инфраструктуру, китайцы построили метро в Эфиопии, китайцы строят дороги. Но там тоже не беспроблемно. Потому что Китай, отчасти в этом он похож на Россию, он тоже ничего не требует от местных элит. Например, на китайских стройках в Африке не соблюдаются правила по технике безопасности, то есть китайцы никаким образом не требуют соблюдения прав человека, они никаким образом не требуют никакой прозрачности, не требуют борьбы с коррупцией. Это дает пищу для антикитайских настроений в некоторых странах. Цель китайцев, я думаю, создать какую-то сеть дружественных государств, где они могут заниматься бизнесом, где они могут какие-то обеспечивать свои коммерческие интересы, то, чем они занимаются в Африке.

– Максим Матусевич, вам, как специалисту по Африке, что кажется наиболее интересным в этой истории проникновения постсоветской России в Африку?

– Это то, как в российском подходе к Африке отражается циничная смычка левых и правых, выступающих против западного либерального порядка. Если посмотреть на всякие организации, например, такая организация "Африк", которая была основа несколько лет назад в Петербурге, деятельность которой направлена на продвижение российских интересов в Африке, посмотреть, кто вовлечен в работу этой организации – это люди, которые по идее не должны иметь ничего общего. С одной стороны, мы видим, что есть такая группа левых антиимпериалистов, которые очень, как правило, антиамериканские, антиколониально настроенные. С другой стороны, такие старые европейские правые круги. Это слияние левых антиимпериалистов и правых националистов, многие из них, я не сомневаюсь, имеют очень расистские взгляды, это очень для меня интересный феномен. Путинские бизнесмены, которые курируют Африку, – это люди крайне правого толка, как правило, это русские националисты, тем не менее они курируют Африку и работают в тандеме со всякими черными антиимпериалистами. Вот эту тенденцию Россия поддерживает по всему миру, они пытаются разрушить западный либеральный консенсус. Она будет поддерживать и крайне правых, и крайне левых. Это отражается в том, как и те, и другие относятся к России. Если посмотреть даже на то, что происходит в Соединенных Штатах Америки сейчас, очень хорошо видно, что отношения по мере удаления от центра к России становятся лучше, скажем так. То есть в пределах консервативно-либерального консенсуса отношение к России в основном негативное, но как только мы движемся в сторону QAnon, с одной стороны, или в сторону борцов за социальную и расовую справедливость слева, отношение к России в Америке резко улучшается. Вот это интересный феномен.