«К тебе относятся как к скотине». Почему офицеры бегут из российской армии

23-летний российский лейтенант Павел Петраков, окончивший с красным дипломом престижную Военно-космическую академию им. Можайского в Санкт-Петербурге, уже четвертый месяц "играет в десяточку", то есть ходит на службу раз в 10 дней. Точно так же поступают еще сотни свежеиспеченных офицеров: они, как Петраков, выпустились из военных училищ, попали по назначению на место службы, ужаснулись и теперь пытаются уволиться из армии, а их месяцами не отпускают. "Если в "десяточке" ошибиться хотя бы на день, то можно и на уголовку нарваться, то есть попасть под ст. 337 Уголовного кодекса России (самовольное оставление части, лишение свободы до трех лет), а можно и дезертиром стать (ст. 338 Уголовного кодекса России, срок до семи лет)", – объясняет Петраков Север.Реалии.

В поселке Тимоново, что рядом с подмосковным Солнечногорском, где после распределения из академии оказался лейтенант Петраков, находится главный центр предупреждения о ракетном нападении, куда по специальным линиям связи высокой надежности поступает информация от размещенных по всей России радиолокационных станций дальнего обнаружения, а также от орбитальных космических объектов. Здесь информацию анализируют на предмет обнаружения атаки межконтинентальными баллистическими ракетами, передают задачи системе ПРО, а главнокомандующий на ее основе принимает решение об ответном ядерном ударе.

Много лет этот поселок был закрытый, а сейчас даже в офицерское общежитие может попасть любой прохожий с улицы. Собственно, общага и стала последней каплей, после которой Петраков принял окончательное решение уволиться из армии.

Лейтенант Павел Петраков в общежитии для военнослужащих

– Мы попытались зайти с комендантом в комнату, которую мне выделили, но дверь просто бах – и упала. Вокруг были натуральные какашки и стоял такой смрад, что меня чуть не вырвало, – рассказывает Павел.

Мы поднимаемся с ним в ту самую комнату – дверь снова на месте, заколочена. Ободранные стены в общаге и полы на лестнице в давно засохших пятнах крови, стекла в коридорах выбиты и тут же валяются. Помыться можно лишь на первом этаже – в мужской душевой работают два крана, в женской исправны три. В кастрюлях, оставленных на кухне, плавают тараканы, всюду раскиданы детские вещи, будто людей, живущих тут, как в сериале "Чернобыль", срочно эвакуировали, и они в одну минуту бросили все, как было. Но это жилые помещения, просто офицеры и прапорщики с семьями так живут.

Во второй комнате, где он в итоге ютится, была хотя бы вода и работающая розетка. Раскладушку и стол искал по общаге сам, разрешили поставить и маленькую плитку – готовить на общей кухне, где за собой даже не всегда убирают, он отказался.

– Я, когда пошел в военное училище, думал, что в армии круто, офицеры – элита общества, я никогда даже не представлял, что можно так пить и орать на детей, они же и дома свинячат, и на рабочем месте бухают, – говорит Петраков. – Самое мерзкое, из-за чего многие бегут из армии, – это то, что к тебе относятся, как скотине: каждый, кто стоит хоть на ступеньку выше тебя, считает себя богом, поговорить по-человечески невозможно.

Павел Петраков в своей комнате в общежитии

Распределение в Тимоново, впрочем, в академии еще считалось приличным местом – все-таки штаб ВКС, озеро Сенеж рядом, одно из чистейших и красивейших в Подмосковье. Но Петраков рассчитывал, что, как один из лучших выпускников "Можайки" с хорошей IT-специальностью, останется служить в Петербурге. Ему, собственно, так и обещали, но в последний момент мест якобы не оказалось: "Их или своим отдали, или продали", – не сомневается он. Петраков сразу написал письмо президенту Путину и в Главную военную прокуратуру, в котором сообщил, что "простой парень без связей в армии не может выбиться в люди", и попросил повлиять на его распределение. Грянул скандал, после которого лейтенанта отправили служить в Подмосковье.

– Казалось бы, надо было еще курсантом привыкнуть к плохим условиям – мы с самого поступления в академию жили месяцами на сборах в палатках в поселке Лехтуси, любовались по ночам сквозь дырки на звездное небо, смотрели одни и те же военные фильмы десятки раз в рамках нашего патриотического воспитания и подъема боевого духа. Сейчас вот в части у нас каждую пятницу проходит заседание круглого стола, где мы всем отделом обсуждаем "патриотические" произведения, которые прочитали за неделю, это же просто абсурд. Да и на моей нынешней службе нужны лишь максимум 10% знаний, которые я получил в академии. А я не хочу ни оскотиниваться, ни деградировать, но тут по-другому не получится, похоже, – рассуждает Петраков. – Конечно, не все офицеры пьяницы, есть и приличные порядочные люди, но по служебной лестнице, похоже, двигаются лишь лояльные да те, кто подписывает любые документы не глядя, прикрывая собой недостачи начальства. Вообще лояльность еще с академии "прививают": перед выборами проводят "работу", объясняя за кого нужно голосовать – понятно, что это всегда была "Единая Россия", а если ослушаешься, мол, будут жуткие проблемы. Я сначала так и голосовал. А потом посмотрел фильм про дворец путинский в Геленджике, увидел своими глазами, как в Питере народ на протестных акциях лупят и сажают ни за что, как хорошие СМИ и журналистов признают иноагентами... Не хочу я так жить и в этом участвовать, все это просто мерзко и противно.

На кухне в офицерском общежитии

Теперь каждую неделю с ним проводят "беседы", в которых угрожают и обещают уголовку.

– Лишь один за все время не угрожал, а посоветовал осторожнее играть в "десяточку", чтобы не залететь, – говорит Павел. На службу из общаги он ходит через лес, это 40 минут пешком. Его документы на увольнение уже четвертый месяц кочуют по инстанциям, так же как и жалобы в прокуратуру на бездействие командования. – Вот к прокурору военному после своей же жалобы ходил на беседу, тот мне объяснил, что мое увольнение могут затягивать месяцами, просто перекидывая их в последний момент в другую инстанцию. И все типа по закону. Но это же ненормально: я ведь и не служу толком, появляюсь на службе раз в неделю, чтобы срок не получить, а государство мне все равно зарплату платит. И таких, как я, – сотни по всей России.

Роман, тоже выпускник "Можайки", диплом так и не получил – он отчислился в этом году перед госэкзаменами. Говорит, что устал себя чувствовать дерьмом, "которому не верят", и еще в академии понял, что "армия – не мое".

– За несколько месяцев до госэкзаменов у меня была сильная травма колена, я ходил по разным врачам, но диагноз никак не могли поставить, нога сильно болела, физподготовкой я заниматься не мог, – рассказывает он. – И каждый раз мне приходилось отпрашиваться и выслушивать разные гадости, что я ленивый симулянт и т. п., на самом деле это ужасно, когда тебе не верят и считают человеком второго сорта, а в армии это норма. Я, когда поступал в военный вуз, не думал, что здесь по любому поводу могут тебя унижать и вытирать о тебя ноги. Везде же говорят, что офицеры –лучшие из лучшие, опора государства, "к нам очереди из желающих". Я действительно хотел служить... Учеба мне нравилась, преподавательский состав хороший, но если у тебя нет родственников-генералов, то готовься к жуткому прессингу. Я ушел за месяц до госэкзаменов, просто эмоционально не выдержал, хоть вот ногу теперь вылечил.

Роман получил на руки справку о том, что окончил пять курсов по специальности "метролог", и хотя родом из Пятигорска, остался жить в Питере. Работу по специальности нашел за неделю.

– Конечно, обидно, что диплом так и не получил, но я ни капельки не жалею, что так вышло: я бы, наверное, все равно из армии ушел, потому что очень трудно терпеть грубость, унижения и хамство, но на это ушли бы месяцы, как у других ребят, которые, хоть и с дипломами, в отличие от меня, но тоже не хотят оставаться на службе, – говорит он. Академия судилась с ним, и теперь он выплачивает деньги, которое государство потратило на его обучение и содержание в академии, это около 400 тысяч рублей.

Павлу Зеленькову, выпускнику военного учебного центра при Ростовском государственном медицинском университете, удалось уволиться через три месяца после того, как он подал рапорт, – это своеобразный рекорд в армии.

Павел Зеленьков

Он целенаправленно поступал на военного врача, а по факту оказалось, что в армии от медицины только название, это обычная пехота с полевыми выездами. "Вся медицина сводилась к показухе. Перед полевым выходом наряжаешься, как на маскарад, тебя фотографируют – отчет отправляют командованию, все возвращаются на свои места", – вспоминает он.

Павел записал видеообращение, где подробно рассказал о своей "службе", и дал интервью СМИ.

– В сентябре 2020-го прибыл в мотострелковый полк города Клинцы, куда был назначен начальником медицинской службы. Если говорить о медицинском оснащении, то там практически ничего не было. Оказываешь только первую помощь и направляешь дальше по инстанциям, то есть там все не соответствовало тому, для чего изначально создавалось медицинское подразделение, – говорил он.

Командование считает тебя ничтожеством, в лучшем случае – "слышь ты, лейтенант…", будто я не офицер. Мне кажется, это связано с желанием самоутвердиться, ведь их, вероятно, в первые годы службы нещадно гнобили. Но они не понимают, что у нас разные задачи: их – воевать, моя – лечить людей, у меня не военное, а специальное звание.

Достали бесконечные ночные совещания, причем абсолютно бессмысленные и ненужные. Их могли назначить и на 20 часов, и на десять вечера, а построения в пять или шесть утра.

Зеленьков работает сейчас на гражданке врачом-травматологом и счастлив, что "весь этот армейский дурдом закончился". Андрей Иванов, командир медицинского взвода, врач взвода 1-го мотострелкового батальона, служил в селе Перевальное (аннексированный Крым – КР), записал свое первое видеообращение через 11 месяцев после того, как подал рапорт на увольнение. И смог уволиться только через 1,2 года. Теперь помогает другим военнослужащим, которые тоже хотят покинуть армейские ряды. По его данным, только в одной закрытой группе сейчас 120 человек: все они обратились за помощью к юристам и уже подали рапорты.

Сам Иванов родом из Магадана, рос без отца, в 15 лет поступил в кадетское училище в Санкт-Петербурге, потом окончил Военно-медицинскую академию. Мечтал о военной службе.

– Я учился на врача военно-космических сил, а попал в сухопутные войска. В авиации врач – уважаемый человек, он допускает к полетам в том числе и командира части, отношение к нему соответствующее. В пехоте ты никто и вообще ничего не решаешь, – рассказывает Иванов. Он, впрочем, рассчитывал на другое распределение: активист, хороший балльный рейтинг, играл в КВН, "но теплые места или своим, или за деньги, видимо". – Через месяц службы понял, что никакой медицины тут нет, а вся моя деятельность сводилась к работе с оружием и личным составом. Потом понял, что при таком графике, когда командировка за командировкой и месяцами живешь в полях, то и семьи не будет тоже. В общем, в октябре 2019 года я подал рапорт на увольнение, потому что хочу лечить людей, а не заниматься муштрой. Но прошло полтора месяца, а решения все не было, должна была собраться аттестационная комиссия, но тоже нет, я написал кучу жалоб в прокуратуру, потом написал жалобы на самих прокуроров, которые бездействуют и т. д., шли месяцы, а документы мои где-то гуляли по инстанциям. Я узнал, что офицеры порой ждут увольнения годами, собственно, поэтому и выложил свое обращение в YouTube. Грянул скандал, начались угрозы – мне пообещали, что подкинут патроны или наркотики. Я в ответ выложил новое видео – уже про их угрозы. Меня за это отправили в очередную командировку, жили мы в полях, в фанерных домиках, в которых все военные постоянно болеют – летом в них ужасно жарко, зимой все мерзнут.

Лейтенант Андрей Иванов на службе

Сам он, как и большинство офицеров, желающих уволиться, тоже поначалу "играл в десяточку", но когда началась пандемия и солдаты стали болеть, то выходил на службу чаще. Уже когда уволился, Иванов работал в московской поликлинике, ходил в костюме "космонавта" к больным на квартиры, за хорошую работу получил нагрудный знак "За мужество и доблесть в борьбе с COVID-19 "Москва 2020–2021". Сейчас он учится в ординатуре.

– Мне с увольнением помогали юристы общества "Гражданский щит", благодаря моим роликам на меня стали выходить десятки офицеров, мы потом хотели отдельную правозащитную организацию учредить, которая бы помогала им уволиться, но Минюст завернул наши документы, поэтому просто создали отдел, – рассказывает Андрей. – Все, кто к нам обращаются за помощью, – разочарованные люди. Большинство из них приходили за мечтой, "есть такая профессия – Родину защищать", поступали в академии в 17–18 лет, потом 5–6 лет учебы, потом, здравствуй, армия. А мировоззрение-то у многих меняется, столкновение с реальностью опять же – ужасные общаги, бесконечные дежурства и неоплачиваемые переработки. Кто-то сразу решает бежать оттуда, кто-то 2–3 года терпит и все равно подает рапорт. Офицерам должны давать нормальное служебное жилье или деньги на его подсъем, но этого нет. Когда я пришел на свою должность, там была недостача на 600 тысяч рублей, может, там все и цело и где-то валяется, но факт в том, что нормального учета нет, а если я такие документы подпишу, то посадят в итоге меня... А жаловаться в прокуратуру бесполезно, чаще всего она просто бездействует. У нас за все время только однажды такая жалоба сработала: в Приморье при увольнении офицер сообщил, что солдат кормят гнилой картошкой, и прокурорская проверка это подтвердила. Но больше всего, конечно, убивает это тотальное пренебрежение к тебе как к человеку, это отмечают все. Поэтому неудивительно, что технические специалисты, IT-шники, врачи и другие обладатели военных специальностей, востребованных на гражданке, стремятся оттуда уйти.

Закон России "О воинской обязанности и военной службе" не предполагает возможности досрочного расторжения контракта просто по желанию военнослужащего. Чтобы закончить военную службу раньше, чем установлено в контракте, необходимы веские основания, которые исчерпывающе прописаны в законе: это могут быть нарушения условий контракта со стороны воинской части или нарушения со стороны самого военнослужащего. Первое на практике установить практически невозможно, поэтому офицеры идут на любые ухищрения и нарушения, лишь бы их в итоге уволили. При этом в случае досрочного расторжения лейтенант обязан компенсировать расходы, которые государство понесло на его содержание и высшее образование, в среднем это около 400 тысяч рублей. Минобороны не раскрывает цифры, сколько молодых офицеров в первые годы службы хотят разорвать контракт и по каким причинам, официальный запрос Радио Свобода в военное ведомство с просьбой предоставить эту информацию, отправленный месяц назад, так и остался без ответа. По закону о СМИ они обязаны были ответить в течение семи суток.

Иванов после увольнения со службы работает врачом

"Армия должна быть профессиональной, но при этом очень и очень сильной духом", – заявил министр обороны Сергей Шойгу на встрече с участниками всероссийского молодежного образовательного форума "Территория смыслов". Но укреплять "силу духа" суровыми реалиями не хотят даже офицеры.

– Если просто отпустить всех, кто хочет уйти, и платить больше тем, кто останется, убрав при этом армейский идиотизм и унижения, все в итоге будут счастливы, – уверен Андрей Иванов.

По его словам, сейчас на гражданке он получает в три раза больше, чем на службе, а морально чувствует себя гораздо лучше, чем в части.

По жалобам Павла Петракова, служащего в главном центре предупреждения о ракетном нападении в подмосковном Тимоново, в части ждут проверку (оттуда, по нашим данным, хочет уволиться не только он, но другие офицеры от интервью отказались – СР), цель которой – найти нарушения со стороны жалобщиков и уволить с уголовкой.