Что сделал и чего не сделал адвокат Виктор Медведчук для своего подзащитного Василия Стуса? На что может повлиять Виктор Медведчук в деле освобождения Олега Сенцова? Об этом Радіо Свобода расспросило тех, кто исследовал дело Стуса, а также юриста, на себе испытавшего современное российское правосудие.
Василий Стус ‒ поэт, Олег Сенцов ‒ режиссер и драматург. Оба они ‒ политзаключенные репрессивной системы. Обоих безосновательно обвинили в подготовке террористических актов: Стуса ‒ в СССР, а Сенцова ‒ в России.
И Василий Стус, и Олег Сенцов свою вину не признали, а процессы над ними назвали политическими. И против Стуса, и против Сенцова во время судебных разбирательств использовали сфальсифицированные доказательства и ложные показания. Процесс над Стусом был закрытым, судебные заседания по делу Сенцова проходили при участии прессы.
В сентябре 1980 года Василия Стуса признали виновным в «антисоветской деятельности и пропаганде» и приговорили к 10 годам лагерей строгого режима. Олега Сенцова в августе 2015 года Северокавказский окружной военный суд в российском Ростове-на-Дону приговорил к 20 годам колонии строгого режима по обвинению «в террористической деятельности на территории Крыма».
Стус отбывал наказание в колонии ВС-389/36 вблизи деревни Кучино Чусовского района Пермской области России. Сенцова этапировали в Ямало-Ненецкий округ России, в колонию в поселке Лабытнанги.
Василий Стус погиб в карцере в ночь на 4 сентября 1985 года. Олег Сенцов объявил 14 мая 2018 года бессрочную голодовку, требуя от официального Кремля освободить всех политических заключенных.
Виктор Медведчук был государственным адвокатом подсудимого Василия Стуса на основании ордера №058310 от 24 сентября 1980 года, выданного Шевченковской юридической консультацией Киевской городской коллегии адвокатов. В независимой Украине Медведчук возглавил Администрацию президента Леонида Кучмы, а позже стал кумом Владимира Путина, пригласив его стать крестным отцом своей дочери. В 2012 году Виктор Медведчук возглавил новый политический проект «Украинский выбор». Во время событий так называемой «русской весны» 2014 года этот политический проект пропагандировал идею федерализации Украины. Позже Виктор Медведчук стал участником переговорного процесса в Минске по урегулированию ситуации на востоке Украины.
Виктор Медведчук
«Виктор Медведчук в трехсторонней контактной группе имеет одну только функцию ‒ освобождение заложников, находящихся в Российской Федерации и на оккупированных территориях. Никаких других функций в трехсторонней контактной группе Виктор Медведчук не выполняет», ‒ так объяснил в начале июня 2016 года участие Виктора Медведчука в переговорах президент Украины Петр Порошенко.
Радіо Свобода спросило юристов и историков о роли Виктора Медведчука в судьбе Василия Стуса и Олега Сенцова.
Любовь Крупник, историк, сотрудница Украинского института национальной памяти, участница проекта по исследованию истории адвокатуры:
Любовь Крупник
‒ Деятельность адвокатов Cоветского Союза фактически на протяжении всей истории тщательно контролировалась советским тоталитарным государством. Советская судебная система была построена таким образом, что адвокаты были полностью зависимы от государства, они были под «колпаком» и их роль в судебных процессах, особенно политических, сводилась к выполнению определенных формальностей ‒ к имитации «защиты».
Кроме того, не надо забывать, что в советские времена к участию в политических делах, делах против диссидентов, допускали избранных ‒ только тех, кто получил специальный допуск от соответствующих органов.
Однако даже в этих условиях находились люди, действительно защищавшие своих подзащитных. Так, когда Василия Овсиенко обвинили в уголовном преступлении, то его защищал адвокат Дарницкой коллегии адвокатов города Киева Сергей Мартыш, которого лишили права участвовать в политических процессах после того, как он защищал сына диссидентки Оксаны Мешко ‒ Олеся Сергиенко.
Москвичка София Калистратова была не фиктивным, а реальным адвокатом генерала Петра Григоренко. Затем она защищала в судах крымских татар, добивавшихся права вернуться после депортации на родину ‒ в Крым. Система мстила Калистратовой ‒ против нее самой было возбуждено дело. Калистратову обвинили в «распространении заведомо неправдивой информации, позорившей советский и общественный строй».
Вынужденно эмигрировала из СССР адвокат многих российских диссидентов Дина Каминская. Она называла себя «политическим адвокатом», участвовала во многих судах над «инакомыслящими» 1960-1970 годов, в частности, защищала Анатолия Марченко и Владимира Буковского.
Дина Каминская проработала 37 лет в советской судебной системе и знала, что за лозунгами об «уважении к человеку» и «справедливости советского суда» скрывается система тотального нарушения прав человека.
«Я поняла, что эта несвобода ‒ свойство системы, ее неотъемлемый признак. Советские диссиденты, которых я защищала, не были террористами. Это были люди, легально боровшиеся за соблюдение законных и естественных прав человека. Я не просто разделяла их взгляды. Я считала, что они ведут борьбу за то, за что были обязаны бороться мы ‒ юристы».
Позже Дина Каминская описала устоявшиеся практики «советского судопроизводства»: фальсификации доказательств, давление государственного аппарата на коллективы и отдельных людей и их ложные показания в книге «Записки адвоката».
Честно защищала украинского диссидента Николая Руденко и ряд других диссидентов адвокат из Ворошиловграда (Луганска) Неля Немиринская.
Однако все эти случаи были скорее исключением, подтверждающим правило. Виктор Медведчук не был исключением, а был типичным «адвокатом советского образца», да еще и со «спецдопуском». Он был частью системы.
Роман Тытыкало, адвокат, правозащитник, исследовал дело Василия Стуса и других украинских диссидентов:
Роман Тытыкало
‒ Я не думаю, что Виктор Медведчук в тех условиях мог кардинально изменить ситуацию, если бы вел себя по-другому на суде. Но адвокат не вправе так думать, адвокат обязан оказывать правовую помощь клиенту и стремиться к положительному результату. А Виктор Медведчук даже родным Стуса не сообщил, что началось слушание дела.
Василий Стус требовал, чтобы «на судебное заседание имели доступ представители зарубежной и советской прессы, а также те лица, которые хотят присутствовать в судебном заседании», и объявил отвод судьям. Адвокат Медведчук не поддержал ни отвод, ни ходатайства подзащитного. Он поддержал прокурора, просившего отклонить ходатайство Стуса о привлечении адвоката из международных правозащитных организаций, на основании того, что «это не предусмотрено советским законодательством».
В результате суд проходил в закрытом режиме и на него не смогла попасть даже жена поэта.
Василий Стус отказался от такой защиты, но суд настоял на том, чтобы Виктор Медведчук и дальше защищал подсудимого.
Когда Николай Сирик «свидетельствовал» о том, что Стус агитировал его осуществлять (Василий Стус утверждал, что не знает этого человека ‒ ред.) «террористические акты против советской власти», Виктор Медведчук не задал этому «свидетелю» ни одного вопроса. Зато тем, кто хорошо знал Стуса, в частности Михайлине Коцюбинской, адвокат Медведчук задавал вопросы о политических взглядах Стуса.
Василий Стус полностью отрицал свою вину. Адвокат Виктор Медведчук не сделал ничего, чтобы поддержать подзащитного.
Я думаю, что карьере Виктора Медведчука ничего бы особо не грозило, если бы он в процессе хотя бы формально вел линию защиты. Но Виктор Медведчук этого не делал и более того ‒ признал вину своего подзащитного. Адвокат не вправе признавать вину клиента, а он признал.
Более того, мне удалось обнаружить, что по такому же алгоритму Виктор Медведчук «защищал» и диссидентов Юрия Литвина и Николая Кунцевича. Адвокат Виктор Медведчук тоже признал вину своих подзащитных.
Михаил Савва, председатель совета Экспертной группы «Сова», профессор права, уехал из России из-за преследования:
‒ Адвокат в тоталитарном государстве является формальностью, он не может почти ничего и неизбежно становится частью репрессивной системы. Его задача ‒ формально обозначить свое присутствие в процессе, поставить галочку «защита была обеспечена», но защитить своего клиента адвокат не может. Однако даже в тоталитарной системе только от адвоката зависит, будет ли он «играть» на стороне обвинения, откровенно предавая клиента.
Михаил Савва
Что касается дела Стуса, то тогда СССР уже не был классическим тоталитарным государством. Но Виктор Медведчук «играл на стороне обвинения».
Учитывая это, трудно предположить, чтобы сейчас в Минском процессе Виктор Медведчук идейно был на стороне заключенных Кремля, а не на стороне своего кума Владимира Путина. Хотя если бы сейчас при его содействии или имитации содействия Олега Сенцова освободили, то Виктор Медведчук, возможно, укрепил бы свой политический рейтинг.
Но важно понимать, что в деле Сенцова Виктор Медведчук не может ничего. Для Путина дело Сенцова является принципиальным, это тот случай, когда Путин будет демонстрировать безрезультатность всех попыток давить на него. Для Путина демонстрация неэффективности давления на него ‒ это не прихоть, это традиционная стратегия, от которой он не откажется. Медведчук, безусловно, не тот человек, который может убедить Путина изменить стратегию. Несмотря на то, что они в личных отношениях, это совсем не то, о чем Медведчук может попросить у Путина как о личной услуге. Дело ведь даже не в Сенцове, а в демонстрации принципа: «Не поддаюсь давлению».
Поэтому трудно предположить, что Медведчук будет на стороне Сенцова по идейным соображениям, но он заинтересован в сохранении своего влияния в Украине. Я не исключаю, что с этой точки зрения Медведчук заинтересован в свободе для Сенцова. Но, повторю, он не может никоим образом в этом случае повлиять на решение Владимира Путина.