В России полиция и городские власти срывают и отменяют концерты разных исполнителей: от рэперов и панков до Ольги Бузовой. Одновременно с этим провластные активисты требуют, чтобы музыканты переписали тексты своих песен и убрали из них упоминания секса, насилия, наркотиков и самоубийства.
- Московская экспериментальная группа IC3PEAK за один день сменила три площадки в Перми, но концерт так и не состоялся.
- С похожими проблемами столкнулся и Элджей: его концерт в Якутске отменили сами организаторы.
- Перед концертом Егора Крида в Сургуте полиция нашла нарушения правил безопасности на площадке. Выступление перенесли.
- По инициативе городских властей Кемерова и Красноярска были сорваны выступления группы "Френдзона".
- Резонансная история произошла с рэпером Хаски: его концерты отменили, а когда музыкант попытался выступить для собравшихся поклонников на крыше автомобиля, его задержали и арестовали на 15 суток. Но позже отменили приговор и выпустили из СИЗО.
Почему власти в России внезапно озаботились рэпом и подобной музыкой, популярной у подростков и молодежи, и можно ли сравнивать гонения на рэперов с теми, которым во времена СССР подвергались рок-музыканты? Об этом мы поговорили с музыкальным критиком и историком российского рока Артемием Троицким.
— Артемий, мне кажется, я слышал, что вам российский рэп не нравится?
— Дорогой Тимур, я не то чтобы говорил о том, что рэп мне не нравится. Я говорил о том, что рэп – не моя музыка. Я человек иного поколения, я рок-н-ролльный парень. Рэп я не люблю и никогда не слушаю его, ну или почти никогда не слушаю его по собственной инициативе.
— Забавный новый виток: музыка, которая сейчас популярна среди молодых людей и не считается официально встроенной в музыкальную индустрию России, вдруг проходит какие-то такие же этапы развития, как в свое время проходил рок в Советском Союзе. Те же этапы в отношениях с властью.
— Рок в то время, когда он у нас еще был более чем жив и активно развивался, находился в контексте советской музыкальной культуры, скажем так, в еще более забытом, игнорируемом и униженном положении, чем сейчас рэп.
Сегодняшних рэперов, по крайней мере, передают по радио и телевидению. У них выходят пластинки, они выступают в больших залах. Но если говорить о роке, то до 1986 года, пожалуй, то есть до начала развернутого этапа периода перестройки и гласности, у нас легальных рок-концертов в стране практически не было. И само слово "рок" было под запретом. Так что рокерам было намного сложнее, чем рэперам. И интернета тогда тоже в помине не бывало.
— Речитативом начитанные стихи по темам, которые выбираются для какой-то рефлексии, не очень-то отличаются от тем, которые волновали молодых рокеров в 1980-е?
— Страна была все-таки совсем другой, но какие-то темы повторяются, поскольку это вечные темы для бунтующей молодежи. Для рокеров, я думаю, главными темами были одиночество, отчуждение, алкоголизм. Для рэперов темы уже несколько иные. У них гораздо больше наркотиков, у них гораздо больше секса, у них гораздо больше всяких новых штучек, которые связаны с информационными технологиями и так далее.
Your browser doesn’t support HTML5
"Поэзия – это всегда политика". Разговор с рэпером Хаски и комментарии Юрия Сапрыкина
— Но с одиночеством все в порядке?
— С одиночеством, с отчуждением и, скажем так, с неприятием власти или активным, или, по крайней мере, пассивным сопротивлением государству – вот в этом смысле ничего не изменилось.
И советские рокеры, и российские рэперы относятся к государству практически во всех его проявлениях – от правительства до последнего мента – без уважения, с презрением. И с большой долей непонимания.
— В ФСБ, как мы знаем теперь, есть списки групп, в отношении которых которых властям рекомендовано запрещать им выступать перед молодежью в регионах. Это похоже, наверное, на то, что происходило в 1980-е. Мне просто интересно: когда эти рэперы догадаются, как когда-то рокеры, называться иначе, выступая, подмигивать зрителям со сцены? То есть всячески увиливать от государства, чтобы иметь возможность выступить перед своей аудиторией?
— Во-первых, то, что касается "черных списков". В Советском Союзе они действительно были. Были такие очень развернутые списки тех артистов, чья музыка запрещалась, во-первых, к исполнению живьем на концертах, во-вторых, к исполнению в дискотеках, в-третьих, к исполнению в ресторанах. Ну а о трансляциях по радио и телевидению, естественно, можно вообще не говорить.
Списки эти циркулировали, я сам лично видел эти списки, там были артисты не только отечественные, советские, но и зарубежные. Зарубежных было больше. Зарубежная часть списка, кстати говоря, была аннотирована, то есть там было написано: Pink Floyd – антисоветчина, Дэвид Боуи – неонацизм, кто-нибудь еще – секс, насилие и так далее. В общем, это были очень смешные списки.
— Все, что предъявляется сейчас практически?
— Да. Но в этом обвинялись практически все самые знаменитые зарубежные артисты, за исключением таких белых и пушистых типа группы АВВА или Boney M, или каких-нибудь Хулио Иглесиаса, Мирей Матье и так далее. С ними все было в порядке.
Но обходить черные списки можно было даже при тоталитарном советском режиме, в максимально мрачные андроповско-черненковские годы – 1983-1984 – первая половина 1985-го. Обходить их можно было даже тогда.
Во-первых, запрет на концерты стимулировал всех наших рокеров-подпольщиков к тому, чтобы они с двойным усердием стали записывать магнитофонные альбомы. Именно тогда был записан практически весь золотой фонд русской рок-музыки – и "Аквариум", и "Кино", и Майк с "Зоопарком", и "Наутилус Помпилиус", и ДДТ, и так далее. Это все первая половина 1980-х годов.
Your browser doesn’t support HTML5
Александр Красовицкий о борьбе с запретами концертов: "Тебе вырубают свет – ты фигачишь без света"
Во-вторых, вместо концертов в каких-то клубах, в студенческих кафе в красных уголках и так далее началась очень популярная практика так называемых "квартирников". Концерты устраивались в частных больших городских квартирах, а также на дачах и в каких-то еще сугубо частных местах, куда менты не могли нагрянуть.
Эти концерты, происходившие в частной собственности, тоже происходили под знаком тотальной конспирации. Никто не знал заранее, в какой именно квартире, у кого, где будет квартирник. Обычно люди собирались например около станции метро, и оттуда один гид вел их переулками. В конце концов заходили в какой-то подъезд, поднимались на энный этаж, и там происходил квартирник. То есть обходить эти запреты можно было даже тогда.
Что касается сегодняшнего дня, все эти запреты практически бессмысленны, и реакция прямо противоположная: чем меньше концертов, тем больше внимания к этим артистам в Сети. Единственная цель, которая достигается, – это то, что тот же рэпер Хаски или какие-то еще попавшие под аналогичные запреты артисты теряют свои доходы.
— Но они получают больше? Вдруг после истории с Хаски в дело вмешалась администрация президента, а сейчас уже и Нарышкин, глава СВР (Службы внешней разведки), которому вообще-то по должности не очень положено это говорить. Государство вдруг, наоборот, демонстрирует максимальное желание помочь рэперам. Это что означает, на ваш взгляд?
— (Смеется) Эти последние конвульсии государственных мужей. Выступил какой-то деятель, пресс-секретарь, по-моему, Министерства культуры. Если бы было до сих пор какое-нибудь ВЛКСМ или что-нибудь еще такое, они бы тоже наверняка выступили и сказали бы, что: "Ребята, мы перегнули палку, ну как же так?"
Естественно, начальство находится в определенной степени паники. Потому что имеется огромный пласт молодежной культуры, который ими никак не контролируется, и этот пласт самым прямым образом противоречит госпропаганде, противоречит этим самым духовным скрепам и всему остальному. Не столько даже в плане политическом, сколько в плане того же секса, наркотиков, насилия, гомосексуализма и прочее.
Очень немногие из современных рэперов как-то артикулированы в политическом плане. Да, это Noize MC. Это Вася Обломов, если считать его, конечно, рэпером. Это в последнее время рэпер Face. Это в достаточно завуалированной форме Oxxxymiron.
Но большинство рэперов – совсем про другое. Они просто рисуют такую достаточно неприукрашенную и крайне далекую от того, что можно увидеть по телеку, картину российской молодежной жизни. С этими самыми наркотиками, с этим одиночеством и отчуждением, и отчаянным сексом, и болезнями и так далее.
Но все это тоже довольно опасно для государства российского его нынешней закваски. Поэтому, естественно, у них возникает тут же запретительное, охранительное желание: что-то надо с этим сделать, это надо прекратить. И первый рефлекс – это просто тупо запретить.
— То есть решили бороться с теми, кто поет об этом, а не с тем, что, как им кажется, "не так" пошло? Хотя, судя по тому, как реагируют на это молодые люди, на группу "Френдзона", все очень здорово отдает и резонирует с их жизнью.
— После того, как эти самые рэперы очень, я бы сказал, просто на удивление организованно и солидарно ответили на эти тупые нападки властей (отменить, запретить, арестовать и так далее), естественно, градус паники увеличился. И, помимо кнута, власти решили еще применить и что-то вроде пряника. Соответственно, стали высказываться в том духе, что запреты – это не лучшая политика, а не давать ли талантливым рэперам государственные гранты и так далее.
По поводу последнего, кстати, могу сразу сказать, что это абсолютно анекдотичная и гнилая затея. То есть у нас уже есть государственные рэперы. В частности, такой Тимати, большой друг Рамзана Кадырова и Владимира Путина. Вот Тимати можно дать государственный грант уже, далеко не первый, я думаю.
Что касается того же Oxxxymiron или Noize MC, или Хаски, или Face и прочих, то эти ребята, конечно же, за государственными грантами не потянутся ни в коем случае. Потому что они прекрасно знают, что в этом случае придет конец их репутации, придет конец тому, что называется street credibility, то есть доверию улицы. А для них это принципиально важно. То есть, может, они получат полмиллиона денег от государства в качестве грантов, но зато они будут выступать в пустых залах, и все будут считать их чмошниками. Так что наверняка какие-то иудушки потянутся за деньгами, но это будут бездари.