«Рекордный процесс». Адвокаты – о нарушениях в ялтинском «деле Хизб ут-Тахрир»

Шестеро фигурантов ялтинского «дела Хизб ут-Тахрир» Муслим Алиев, Инвер Бекиров, Эмир-Усеин Куку, Вадим Сирук, Арсен Джеппаров и Рефат Алимов ​четвертый год находятся в следственном изоляторе. После задержания и последующего ареста в феврале 2016 года, эти крымчане пережили несколько этапов, одно возвращение дела из Ростова-на-Дону в Крым и обратно. Фигуранты ялтинского «дела Хизб ут-Тахрир» сменили три СИЗО. По словам адвоката, их травили собаками. Всех обвиняют по трем статьях уголовного кодекса России: «приготовление к преступлению» (часть 1, статья 30 Уголовного кодекса России), «террористический акт» (части 1 и 2, статья 2015 Уголовного кодекса России) и «насильственный захват власти» (часть 1, статья 278 Уголовного кодекса России). Российский прокурор Евгений Колпиков запросил запросил в общем 98,8 лет лишения свободы для шестерых фигурантов ялтинского «дела Хизб ут-Тахрир».

Адвокаты называют этот процесс «рекордным»: во-первых, потому что Муслим Алиев, Инвер Бекиров, Эмир-Усеин Куку, Вадим Сирук, Арсен Джеппаров и Рефат Алимов находятся под арестом три года и девять месяцев. Во-вторых, самый большой срок, запрошенный российским прокурором Евгением Колпиковым, составляет 20 с половиной лет для Инвера Бекирова. Бекирову 59 лет, и адвокат Эдем Семедляев считает, что прокурор фактически запросил для него «пожизненный срок». В-третьих, по словам адвокатов, количество нарушений, допущенных с момента ареста до судебных заседаний по существу, «было рекордным». За все время крымских судебных разбирательств по «делам Хизб ут-Тахрир», не было зафиксировано такого количества фальсификаций, утверждают адвокаты.

Один человек за двух свидетелей

Во время судебного процесса 27 августа 2019 года был допрошен свидетель со стороны обвинения Асан Курбанов. В тот день и обвиняемые, и адвокат Айдер Азаматов заподозрили свидетеля в том, что Курбанов выдает себя за двух свидетелей со стороны обвинения. По словам адвоката, выступавший ранее по аудиосвязи под псевдонимом Мехметов секретный свидетель, напомнил своей манерой разговора Асана Курбанова.

Айдер Азаматов

«Почему я делаю вывод, что это один и тот же человек: в обоих случаях при допросе у него была достаточно специфичная, я бы даже сказал, агрессивная манера ответов на вопросы. Он постоянно пытался спорить с защитой, а иногда даже отвечать вопросом на вопрос. Именно это его выдало. Кроме того, у него особенность речи – он картавит. Наши подзащитные также заявили, что это один и тот же человек. Но суд посчитал это предположениями» – рассказывал позже Азаматов.

Адвокат Эмиль Курбединов критикует процедуру засекречивания свидетелей по «делам Хизб ут-Тахрир». По его словам, допрос скрытого свидетеля происходит в специальной комнате в здании суда, оборудованной аппаратурой.

Эмиль Курбединов

«Голос очень сильно искажен, зачастую часами налаживают эту аппаратуру, чтобы более-менее различать голос. При этом Уголовно-процессуальный кодекс прямо говорит о том, что должно быть исключено визуальное наблюдение, но ничего не говорит о том, чтобы было голосовое искажение. Мы постоянно обращаем на это внимание», – описывает особенности подобного допроса Курбединов.

Адвокат утверждает, что во время допроса в суде микрофон постоянно отключается.

«Я называю это «режим рации». Задается вопрос, мы слышим щелчок, он (свидетель – КР) отвечает на вопрос, выключается микрофон. И мы не знаем, что там вообще происходит, когда мы задаем вопрос. Может ему кто-то подсказывает, может, читает. Вообще неизвестно, как он отвечает на эти вопросы. Мы тоже на это обращали внимание суда, просили не выключать микрофон свидетеля, чтобы он постоянно был на связи, и мы слышали хотя бы, что происходит в этой комнате», – говорит Эмиль Курбединов.

Свидетель, не узнавший «место преступления»

По словам адвоката Эмиля Курбединова, в деле ялтинской группы «Хизб ут-Тахрир» было заявлено четыре секретных свидетеля, один из которых решил выступать под собственным именем. Речь идет о завхозе Краснокаменской средней школы, Шамиле Ильясове, у которого тоже был проведен обыск в феврале 2016 года.

«Когда пришла очередь секретных свидетелей, его доставили на тот момент еще в Северо-Кавказский окружной военный суд (суд сменил название на Южный окружной военный суд – КР). Привели в эту тайную комнату, и когда на него начали навешивать аппаратуру и пришли судьи, чтобы удостовериться в его личности, он сказал: «Это что такое? Я не хочу так выступать». Он вышел из этой комнаты, пришел в зал судебного заседания, и там дал абсолютно адекватные свидетельские показания», – рассказывает адвокат.

Шамиль Ильясов утверждает, что на него оказывали давление сотрудники ФСБ, и что они не сообщили о статусе секретности в этом деле. Позже, во время второго этапа судебных заседаний, Ильясов повторно дал показания в суде. Адвокат Курбединов предполагает, что на этого человека может оказываться давление до сих пор: «он в Краснокаменке находится, о многом не говорит, и я сейчас о многом не могу сказать, но я уверен, что на этого человека оказывается колоссальное давление. Но при этом всем он ведет себя достойно».

Допрос одного из трех засекреченных свидетелей, который давал показания под псевдонимом Ибрагимов, запомнился адвокатам и фигурантам тем, что допрашиваемый не смог описать «место преступления» – мечеть Юхары-Джами в Алуште. Тем не менее, в ходе допроса он настаивал на том, что бывал в этом здании.

«Сторона обвинения утверждает, что именно в этой мечети наши подзащитные и собирались, совершая так называемое преступление. Скрытый свидетель утверждал, что он присутствовал на этих собраниях неоднократно и слышал, как якобы наши подзащитные призывали к захвату власти и вербовали новых членов в партию. Но когда мы начали спрашивать его о том, как выглядит здание мечети изнутри, свидетель заявил, что она двухэтажная. На самом деле у этой мечети один этаж», – рассказал Айдер Азаматов.

Он пояснил, что внешний вид здания мечети Юхары-Джами может ввести в заблуждение: «у этой мечети два ряда окон, а не один. И с улицы кажется, что она двухэтажная, хотя это не так».

Дочь Муслима Алиева, Гульсум заходит в мечеть Юхары-Джами

«Налицо фальсификация документа»

Понятой Руслан Кудрявцев также является свидетелем со стороны обвинения. Он присутствовал на осмотре вещественных доказательств – дисков с аудио и видеофайлами.

По словам адвоката Азаматова, «на этих дисках строится вообще все обвинение». В ходе допроса выяснилось, что в следственных действиях Кудрявцева попросил принять участие его друг, сотрудник ФСБ. Со слов Кудрявцева, когда он пришел в отделение, следователь Сергей Бушуев не просматривал при нем диски. Руслан Кудрявцев не прочитал протокол осмотра, сославшись на то, что «доверял своему другу из ФСБ», а позднее выяснилось, что на протоколах и вовсе стоят не его подписи.

«Находясь в суде, я показал свидетелю протокол, на котором якобы стояла его подпись. Кудрявцев заявил, что подпись под протоколом не его. Его подпись выглядит по-другому. То есть, налицо фальсификация документа. Если идти по цепочке, то именно этот протокол стал основой проведения лингвистико-религиоведческой экспертизы, на которой и основывается все обвинение наших подзащитных. Значит, вся экспертиза проведена незаконно», – отмечает Айдер Азаматов.

«Эксперты изменяли смысл слов»

Согласно лингвистико-религиоведческому заключению группы экспертов Башкирского института им. Акумуллаева во главе с Еленой Хазимуллиной, «все подсудимые выражали явную стойкую тенденцию к захвату власти, к продвижению ячейки «Хизб ут-Тахрир» и вовлечению в нее новых членов». Однако ряд экспертов, привлеченные адвокатами, заявляли о том, что экспертное заключение не соответствует требованиям и «не подлежит приемлемости».

Адвокат Эмиль Курбединов в качестве примера рассказал о подмене слов в экспертном заключении сотрудников Башкирского института, который регулярно сотрудничает с ФСБ России: «эксперты, когда цитировали людей, в этих цитатах изменяли смысл слов. Например, человек спрашивает: «где такой-то?», тот отвечает: «он пошел делать намаз (молитва у мусульман – КР)». Эксперты пишут: «где такой-то?», ответ: «он поехал в ХАМАС». И дальше – расшифровка: «ХАМАС – террористическая организация, запрещенная в таких-то, таких-то странах». Это один маленький пример из огромного количества нарушений в этих экспертизах».

«Следы технического вмешательства»

В ходе рассмотрения доказательств, поданных стороной обвинения, адвокат Айдер Азаматов выявил следы «технического вмешательства» в одной из аудиозаписей.

«Мной было заявлено о необходимости проведения дополнительной фонографической экспертизы по аудиофайлу допроса моего подзащитного Арсена Джеппарова сотрудником ФСБ Александром Компанейцевым. Сторона защиты настаивает, что на данном аудиофайле имеются элементы монтажа и технического вмешательства. Мы думаем, что с помощью обычной компьютерной программы контекст аудиозаписи был изменен», – говорит адвокат.

Его коллега Эмиль Курбединов утверждает, что запись была сделана одним из сотрудников ФСБ: «Арсен Джеппаров сразу сказал, что этот разговор, который прослушали, начинается не с начала, и нет его окончания. Более того, там есть моменты, которые вообще убрали. Там речь шла об армии, а получилось так, что это речь вообще идет о Хизб ут-Тахрир. Например, есть фраза: «я присягу принимал?», с помощью монтажа что-то вырезали, и получилось «Я присягу принимал Хизб ут-Тахрир». Айдер Азаматов несколько раз просил, чтобы сделали фонографическую экспертизу, но суд постоянно ему в этом отказывал».

Пропажа документов из материалов уголовного дела

Во время одного из заседаний адвокат Сергей Локтев рассказал, что следователь по делу ялтинской группы «Хизб ут-Тахрир» Сергей Махнев отправлял документы уголовного дела, эксперту-лингвисту Елене Хазимуллиной по электронной почте, что не предусматривают нормы Уголовно-процессуального кодекса России. Позже выяснилось, что отправленная эксперту стенограмма пропала из материалов дела.

«Этот документ является сопроводительным письмом от следователя Сергея Махнева эксперту-лингвисту Елене Хазимуллиной. В нем содержится стенограмма общения наших подзащитных, на основе которой и была сделана экспертиза стороной обвинения, в которой утверждается, что они (фигуранты дела – КР) связаны с «террористической деятельностью», – заявил адвокат Эдем Семедляев.

Эдем Семедляев.

Адвокат пояснил, что в процессе изучения материала дела было выявлено, что сопроводительное письмо пропало. По словам Семедляева, этот документ необходим, чтобы доказать, что передача стенограмм производилась не процессуальным путем.

Угроза лишения родительских прав

«Если твоя мама рассказывает вам, что папа уехал работать в Турцию, не верь. Твой отец связался с плохими парнями, он будет сидеть 12 лет и сгниет в тюрьме», – вспоминает сын Эмира-Усеина Куку, Бекир, фрагмент беседы с сотрудником ФСБ, которая произошла после ареста его отца, когда мальчик учился в третьем классе.

Бекир Куку

В 2016 году адвокат Александр Попков потребовал привлечь этого сотрудника ФСБ к ответственности. Вместо этого российская прокуратура в Крыму начала проверку по факту «неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего» в отношении Эмира-Усеина Куку.

«Мне начала звонить инспектор по делам несовершеннолетних, приглашать на беседы. Я сказала, что ни с кем разговаривать не буду. После этого мы связались с адвокатом. Мы рассчитывали, что они разберутся с этим сотрудником. А тут началась целая кампания против нашей семьи, где виноватым пытались выставить Эмира-Усеина, за то, что он не занимается воспитанием детей. Хотя в тот момент он уже был в тюрьме. Вот такой абсурд», – рассказывает жена Эмира-Усеина Куку, Мерьем.

Мерьем Куку

В ходе рассмотрения дела «ялтинской группы «Хизб ут-Тахрир» адвокаты написали несколько заявлений о преступлении по факту фальсификации экспертиз и доказательств. Эмиль Курбединов называет незаконным столь долгое содержание людей в СИЗО.

«Это вообще незаконно: больше трех лет держать в СИЗО. Это просто нецелесообразное содержание в условиях следственного изолятора. Вдумайтесь только, они сидят дольше, чем срок гражданского журналиста Наримана Мемедеминова», – говорит адвокат.