Выжить за решеткой: рассказы крымских и донбасских узников

Выжить в плену можно благодаря творчеству и вере в то, что тебя ждут. Каким образом можно выдержать незаконное заключение, не потерять разум и не лишиться веры в человечество? И что делать тем, кто пытается освободить пленных, чтобы те это почувствовали? О своем опыте в неволе рассказали бывшие крымские и донбасские пленники.

Воля присуща любому живому существу, а свобода ‒ это уже собственный выбор человека, говорит религиовед, бывший пленник группировки «ДНР» Игорь Козловский. И когда человека незаконно лишают свободы, тем, кто остается на свободе, надо любым способом донести пленному, что за него борются и ждут. Это придает сил и веры, говорит Козловский.

«Для меня свобода ‒ это выбор и ответственность, это и внутренняя позиция о том, что, в каких бы условиях ты ни находился, внутренне тебя не могут получить. Когда я зашел в первую камеру «МГБ», то ко мне обратился мужчина и спросил, не философ ли я. Он сказал, что дружил с одним философом, которого я знал, и предложил сделать что-то вроде лектория. И несмотря на пытки, это вытягивало тебя, потому что ты читал лекции. Это был важный момент для того, чтобы не просто выживать, а жить полноценной жизнью, насколько это возможно», ‒ рассказывает Козловский.

Игорь Козловский

​Пережить плен помогало и то, что была возможность что-то писать. Ученый вел дневник в застенках так называемого «МГБ», а также писал стихи. И когда Козловского обменяли, то он вывез некоторые свои рукописи.

«Это спасало. Когда ты там и находишься в процессе творчества, то выстраиваешь какой-то мир. И в этом мире ты можешь общаться с этими персоналиями», ‒ рассказывает Игорь Козловский.

Согласен с тем, что творчество в неволе позволяет выжить, и художник из Донецка Сергей Захаров, попавший в подвалы группировки «ДНР» за свои творческие акции на улицах оккупированного города. Сергей выставлял карикатуры на тогдашних главарей группировки.

«Что касается тех работ, которые я делал на улицах Донецка ‒ это был протест. Когда человек находится в условиях несвободы, как это ни парадоксально, он освобождается от каких-то внешних ограничений. Даже когда человек не распоряжается своим временем, но у него есть определенный стимул для творчества», ‒ рассказывает Захаров.

Сергей Захаров

По словам художника, несвобода для него началась с момента оккупации Донецка российскими гибридными силами, поэтому он пытался бороться с ней с помощью искусства. А попав в плен, понял: если не воплотить все свои творческие замыслы, то можно и не простить себе этого в будущем.

«Ты понимаешь, что стоит менять тактику, к тебе приходит опыт партизанского арт-сопротивления», ‒ говорит художник.

Каждого спасает разное: кто-то начинает писать стихи, кто-то изучает Библию. Вера в Бога помогла справиться с заключением еще одному бывшему заложнику группировки «ДНР» Владимиру Фомичеву.

«Я читал много книг, делал обзоры для себя, что-то писал. Интеллектуальная деятельность очень помогает в этих условиях, когда ты ограничен в свободе. Когда ты начинаешь читать, то это отвлекает, и ты фактически находишься в другом мире. Я «Мастера и Маргариту» прочитал за один день. Мне это помогло выжить в этих условиях», ‒ рассказывает Фомичев.

Владимир Фомичев

Когда украинские граждане находятся в заключении на территории России, то есть хоть какой-то шанс связаться с ними и поддержать. Ибо если есть поддержка и знание того, что тебя ждут, страна борется за твое освобождение, это придает сил, рассказывает Ильми Умеров, крымскотатарский политик, которому в 2016 году российский суд вынес приговор на 2 года лишения свободы.

«Я лично не знаю Олега Сенцова, но хорошо знаю его семью. О нем я узнал, когда его уже арестовали. Тогда я начал посещать его маму. И сейчас, когда уже больше года нахожусь в Киеве, то хотя бы раз в неделю звоню ей, чтобы узнать, как дела и есть ли у нее возможность общаться с сыном. А что касается меня, за высказывания на телеканале ATR возбудили уголовное дело, за публичные призывы к нарушению территориальной целостности России. Я до сих пор не могу понять, чем нарушил их законодательство, ведь Крым ‒ это не Россия, Крым ‒ это Украина», ‒ говорит Умеров.

Ильми Умеров

Стоит не забывать и пленных, чьи имена не звучат в публичном пространстве постоянно, отмечает журналист Сергей Стуканов.

«Около 70 политических заключенных находятся в России, несколько сотен ‒ на оккупированной части Донбасса, но максимум десяток фамилий активно звучат в информационном пространстве. И даже те люди, которые интересуются общественно-политической сферой, едва смогут назвать 20 фамилий. Отдельный вопрос еще ‒ наши моряки захваченные, они являются военнопленными, согласно Женевской конвенции. И Россия не имеет права их судить. И в России уже утверждают, что не будет ни одного обмена, пока не произойдет этот так называемый суд», ‒ отмечает Стуканов.

Сейчас в незаконном заключении в России находятся 70 узников из Украины, признанных правозащитными организациями политзаключенными. На последней встрече в Минске Россия отказалась от проведения обмена пленными 27 декабря в форматах 23/23 (россияне/политзаключенные) и 66/19 (осужденные за сепаратизм/пленные военные и гражданские на Донбассе), сообщила представитель Украины Ирина Геращенко. Позже глава МИД России Сергей Лавров заявил, что Россия выступает за обмен пленными по формуле «всех на всех».