Раскол, язык, резонансные убийства: о методах российских спецслужб

До следующей встречи в «нормандском формате» российские спецслужбы попытаются максимально дестабилизировать внутреннюю ситуацию в Украине, считает генерал-майор запаса, заместитель председателя Службы безопасности Украины с марта 2014 по июнь 2015 года ‒ Виктор Ягун. По каким направлениям возможно «расшатывание» страны? В каких формах это может происходить? Как этому противодействовать?

Виктор Ягун, генерал-майор, бывший заместитель главы СБУ

‒ России нужна слабая Украина, поэтому спецслужбы России работают и будут настойчиво добиваться обострения конфликтов и дестабилизации ситуации в стране.

Лучше всего для Путина, если бы в Украине начался реальный «гражданский конфликт».

Или, по крайней мере, им нужна такая телевизионная картинка из Украины, чтобы для внешнего наблюдателя ‒ для Запада и самой России ‒ она выглядела как «хаос», как нечто, на основе чего можно говорить о «нацистах», «преследованиях русскоязычных», «антисемитизме» и тому подобном.

Поводом для провокаций может быть использовано что угодно.

‒ На основании чего вы делаете такие выводы?

‒ Посмотрите на факты.

Сразу после встречи в «нормандском формате» депутат Бужанский объявляет, что подал законопроект об отмене Закона «О государственном языке», как «направленного на дискриминацию носителей других языков, в первую очередь, русского языка».

Далее в интернете появляются сообщения о нападениях «из-за языка», об увольнении с работы «за язык», а потом идут заявления политиков, распространение и обсуждение в социальных сетях.

Потом, Тягнибок собирает пикет под МВД, потому что «убили из-за языка» и 112 телеканал транслирует в прямом эфире.

И, наконец, «журналисты телеканала «Звезда» с Майдана ведут стрим... Таких совпадений просто не может быть.

‒ Какие еще проблемные вопросы, по вашему мнению, могут использоваться для расшатывания ситуации?

‒ «Языковой вопрос» ‒ это классическое направление работы российских спецслужб в Украине.

Другой повод ‒ это «земельный вопрос». Обратите внимание, ВО «Свобода» тоже активно включились в борьбу.

Так же «особый статус», «преследование добровольцев», «резонансные убийства» ‒ что угодно.

И вот «дело Шеремета»...

Я скажу так: из того, что я услышал и увидел на брифинге, можно сделать вывод, что следователями была проведена достаточно профессиональная работа. Можно предположить, что собранные доказательства смогут доказать суду, что действительно разоблачена «преступная группа».

Однако, если это так, и суд, рассмотрев доводы стороны обвинения, признает подозреваемых виновными, все равно очень досадным моментом является то, что эти люди позиционировали себя патриотами Украины.

У меня большое опасение, что это все будет использовано для дискредитации добровольческого движения, волонтерского движения и патриотических сил в целом.

Пока о заказчиках не говорят...

Но главный вопрос ‒ кому это выгодно?

Кому больше всего выгодно, чтобы именно те силы, которые останавливали агрессора в 2014-м, были дискредитированы?!

Андрей Антоненко, один из подозреваемых по делу об убийстве Павла Шеремета

Вражеские спецслужбы могут использовать любую проблему, сыграть на настроениях или спровоцировать недовольство, распространить дезинформацию или создать информационный повод сами. И на этой почве спровоцировать протест.

Например, задолженность по зарплате учителям, медикам, шахтерам.

Только в маленьком Дрогобыче задолженность перед медиками составляет около 25 миллионов, а город может найти только в пределах 10.

Найдутся «лидеры» и деньги у них, начнут организовывать людей, искренне возмущенные подтянутся и... бюджетники могут уже проводить акции в Киеве.

А на фоне таких акций в Киеве, Путин и Россия может активно продвигать тезис, что «Украина не справляется с внутренней ситуацией», что «власть недееспособна», что «Украина ‒ фейл-стейт» и тому подобное.

«Агенты влияния» сделают свое дело, а другие, из лучших соображений, подхватят, распространят и поддержат, «полезные идиоты» есть везде и всегда.

‒ Как появляются эти «агенты влияния»? Их вербуют?

‒ Да. Есть такие, которые давным давно были завербованы или были незаметными, или же, наоборот, активно проявляли свою гражданскую активность, а есть такие, которых завербовали недавно.

Кроме того, есть много людей, которые не понимают, что они завербованы.

Ну, и как вы можете понимать, что в первую очередь пытаются вербовать среди тех, кого трудно в чем-то заподозрить, то есть среди патриотов, участников боевых действий, активистов Майдана.

‒ Как происходит вербовка?

‒ В зависимости от того, какая задача поставлена, сначала определяют то, какими эти люди могут быть, чем они могут занимаются, где работают. Далее формируют круг реальных потенциальных лиц, которые могут подойти для этой цели, и начинают их изучать.

В зависимости от того, какой человек, вербовка может происходить на патриотической почве, на основе собранного компромата и шантажа, на основе материальной или карьерной заинтересованности, или же через морально-психологическое давление.

Используют все: ксенофобию к переселенцам, ПТСР и пренебрежение к тем, «для кого войны нет».

КГБ, а теперь и ФСБ, имеет огромный опыт и практику вербовки людей во всех странах и во всех слоях населения ‒ от студентов-«леваков» с Кембриджа до пенсионеров, живущих по соседству с нужными им людьми, и прямых родственников.

А есть люди, я уже говорил, которые даже не понимают, что их завербовали, столь удачно используются их убеждения, желания или мечты.

Например, человек может страстно хотеть реализовать какой-то проект, ему кто-то подсказывает, что «есть вот такой фонд, там могут поддержать». Человек обращается туда ‒ при этом не очень присматривается, что за фонд и откуда деньги ‒ его идею поддерживают, дают финансирование, а потом ‒ или прямо шантажируют и говорят «кое-что сделать», или удачно направляют в нужное русло.

‒ Можно ли отличить спровоцированный протест от неспровоцированного?

‒ Да. Гражданская активность, такая как Евромайдан, вызревает медленно. Была внутренняя тяга большинства страны к евроинтеграции... Янукович резко сменил направление движения и получил реакцию общества.

Киев, Евромайдан, 1 декабря 2013 года

А в появлении спровоцированных протестов прослеживается цепочка событий и заявлений, которые идут одна за другой и нарастают, как снежный ком. Иногда для этого используется какой-то случай, а порой повод создается искусственно.

‒ Можно ли противодействовать дестабилизации? Каким образом?

‒ Государство должно действовать оперативно, комплексно и качественно.

Например, если есть какие-то резонансные ситуации относительно «конфликтов на языковой почве», на почве ксенофобии, антисемитизма или еще чего-то такого ‒ необходимо быстро и качественно собрать всю информацию, расследовать и не молчать.

Местные органы власти, центральные органы власти, ответственные чиновники, омбудсмены, а также и сами учреждения и организации, вовлеченные в скандалы ‒ должны выступить с соответствующими заявлениями, должны подтвердить свое уважение к Конституции и правам граждан.

Журналисты тоже ‒ своей профессиональной работой, а не погоней за хайпом ‒ играют важную роль в стабилизации ситуации в стране.

Необходимо быстро выявлять все обстоятельства и компетентно их освещать.

Вообще, со всем, что нацелено на раскол страны, на провоцирование национальной, религиозной и другой вражды, на открытое противостояние ‒ надо быть очень осторожным. И в мирной стране надо внимательно следить за этим, а что уж говорить о стране, которую атакует такой агрессор как Россия.

‒ А «линия размежевания», к чему там после «нормандской встречи» стоит готовиться?

‒ Думаю, надо ожидать активизации боевых действий на линии соприкосновения. Зная позицию президента Зеленского о недопущении провокации с украинской стороны ‒ противник может это делать достаточно легко.

Причем, провокации могут происходить по обе стороны фронта.

Эти все «прогулки» на нашу сторону, «группы мониторинга» и так далее ‒ это уже провокация. Потому что если с той стороны что-то хотят «контролировать и проверять», то мы также вправе действовать «симметрично» и требовать, чтобы наши «мониторинговые группы» проверяли «серые зоны».

‒ Не могу вас не спросить о гибели двух бойцов спецподразделения Центра специальных операций СБУ Дениса Волочаева и Дмитрия Каплунова.

‒ Это война. Может быть все.

К линии разграничения на Донбассе Россией было направлено высокопрофессиональное подразделение снайперов. Чтобы им противостоять на фронт прибыли наши бойцы. Однако, их место нахождения враг отследил по скрытым сигналам связи и накрыл минометным огнем.