«Путин торгует Донбассом, Крым пытается отодвинуть в сторону» ‒ политолог

Гости программы «Ваша Свобода»: Николай Давидюк, политолог; Ирина Геращенко, народный депутат Украины («Европейская солидарность»); Роман Цымбалюк, корреспондент агентства УНИАН в Москве.

– Состоялась так называемая большая ежегодная пресс-конференция российского президента Владимира Путина. Сами россияне, как это показывают результаты социологических опросов, ничего особенного от встреч Путина с прессой, ставших уже традиционными за эти годы, не ожидают. Но для украинцев и наблюдателей во всем мире очень важно всегда то, что Путин говорит о внешней политике. Кстати, эта пресс-конференция обошлась практически без крымской темы. Это достаточно важный сигнал для тех, кто осознает, как строится российская политика. Сейчас Путин ситуацию вокруг Крыма не желает делать частью своей политики, своей пропаганды. А вот Донбасс, парижская встреча были достаточно весомой частью разговора Путина с журналистами.

Господин Давидюк, оказалось, что танки, которые находятся на территории, подконтрольной так называемым «ЛНР» и «ДНР», как только там оказываются, перестают быть российскими и становятся, я так понимаю, «народнореспубликанскими». Но сама тональность встречи Путина вас убеждает в том, что Путин желает мира на Донбассе?

Давидюк: Меня один момент очень ободрил. Вчера вышел The Bell с таким заглавием, что десятилетие наконец-то завершается, оно очень ярко начиналось, но так грустно заканчивается. И сегодня Путин выступает в золотых тонах и этот бэкстейдж весь пафосно-имперско-царский. И, опять же, здесь разговор не совсем в том стиле, как десятилетие начиналось.

Владимир Путин во время ежегодной пресс-конференции, 19 декабря 2019 года

Для Путина сейчас политика строится таким образом, что сейчас он торгует Донбассом, а Крым он пытается отодвинуть в сторону, даже не делать из этого позитив, просто уже пытается его в прошлое имплементировать.

А с Донбассом он ищет инструменты, но делает это очень хитро. Например, на «нормандской встрече» говорит, что давайте искать мир, а сегодня его марионетки говорят, что обмена пленными не будет. А это выбивает ту единственную маленькую победу, которая у нас в «Нормандии» была.

Не будет легкого возвращения Донбасса. Человечности у него вообще нет. Она закончилась еще до начала работы в Петербургском городском совете. А сейчас это исключительно «машина войны», которая ищет свой иногда не государственный, а персональный интерес.

Николай Давидюк

На самом деле Путину это как с гуся вода. Он завтра может повторить совсем другое и сказать, что такого не говорил, и российские медиа ему это простят. В Украине по этому уже начались бы определенные перипетии, падение рейтингов, расследования. Россия к этому относится гораздо более «лайтово».

Путин о «местных» и иностранных войсках на Донбассе и в Крыму: сравните реплики в 2014 и 2019 (видео)

Если быть под гнетом принятия Кремлем решений, уже выйти из этого не сможем. Представители «ЗеКоманды» говорят, что мы хотим освободить заложников. Каждый год (это из детской сказки) кормить змея одним ребенком ‒ это продолжать дальше кормить змея. Змея нужно убивать! И искать инструменты завершения войны, а не говорить, что вот мы по три человека освобождаем. Понятно, что для нас каждый человек на вес золота, для нас человек ‒ ценность. Совсем другое дело для России солдаты ‒ это «патроны», которых «бабы еще нарожают». Но все-таки не приторговывать с ним газом, заложниками, потом что-то еще в офшоры извлекать из этого газа, потому что, мы знаем, Кремль прилагает еще тайную часть договоренностей для тех, кто приезжает подписывать.

Мы «формулу» (Штайнмайера ‒ ред.) подписали, приняли обязательства. Тогда говорили, что это для того, чтобы поехать на «нормандский саммит», где Зеленский силой своей харизмы, «чакры» и лидерского потенциала сможет убедить Путина. Выглядел он на пресс- конференции явно не воином-победителем, раздавившим Путина. Выглядело несколько наоборот. Трактовка Минских договоренностей может быть разной в силу того, что первый пункт не выполнен. Россия не обеспечила безопасность, она постоянно обстреливала. Поэтому у Украины есть шанс если не переписывать, то хотя бы переставлять местами порядок выполнения.

Президент Украины Владимир Зеленский и президент России Владимир Путин во время «нормандского саммита». Париж, 9 декабря 2019 года

‒ Госпожа Геращенко, насколько тезисы Путина для вас неожиданны? И если в Москве уже приняли решение никого не обменивать, то насколько помогут эти разговоры? Как вообще действовать в таких условиях?

Геращенко: Я до последнего остаюсь оптимистом. Считаю, что сегодня правильно сделала шаг украинская переговорная группа, когда Кучма еще раз обратился к Грызлову с предложением провести скайп-конференцию, обсудить ключевую тему ‒ освобождение заложников, согласование списков. Но к этой теме должны более активно приобщиться Германия и Франция, которые являются определенными гарантами того, чтобы договоренности парижской встречи реализовались ‒ до нового года освобождение заложников с обеих сторон и полномасштабное прекращение огня.

Ирина Геращенко

Если в Москве приняли решение, то вряд ли украинская сторона и наши партнеры здесь смогут влиять. Но мы не до конца понимаем все детали. Возможно, это какие-то торги, связанные с газовыми переговорами, проходящими в Берлине. Я вообще убеждена, что Путин согласился на парижскую встречу ‒ желая решения вопроса газа.

Путину не хватило несколько месяцев для достройки «Северного потока-2», ему нужен краткосрочный контракт с Украиной для транзита. А заложники для Путина ‒ это для него элементы шантажа и торга.

Этот человек очень жесткий. Сантиментов в том КГБшном сердце нет никаких, для него люди ‒ ничто. Сомалийские пираты продают заложников, и Путин ими так же торгует на международных переговорах.

Роман Цымбалюк

‒ Господин Цымбалюк, вас удовлетворил ответ российского президента, что «ДНР» и «ЛНР» ‒ это не «оккупационная администрация», а «настоящая власть»? Ожидали ли вы такого признания?

Цымбалюк: Самое главное, что он сказал, что танки и артиллерию туда поставляют страны, симпатизирующие тем оккупационным администрациям. Как по мне, это фактически признание и это важно для того, чтобы мы когда-то начали одними и теми же словами называть события на Донбассе...