«Лидер по пыткам – Чечня». Правозащитники – о полицейском насилии в России

Пытки – распространенное явление в России, причем на Северном Кавказе проблема стоит острее, чем в других регионах, отмечают опрошенные редакцией Кавказ.Реалии правозащитники. По их словам, пытают как задержанных, так и уже осужденных, как в полиции, так и в колониях. А жертвы зачастую не рискуют жаловаться, опасаясь расправы. Впрочем, многие все же не могут простить унижений, и тогда у них две дороги: добиваться наказания через Европейский суд либо вступать в незаконные вооруженные формирования, чтобы мстить силовикам.

Где пытают и как часто?

"На Северном Кавказе, особенно в сфере контртерроризма, пытки задержанных – увы, не эксцесс исполнителя, не отдельные инциденты, а фактически рутина, – рассказывает Татьяна Локшина, замдиректора по Европе и Центральной Азии Human Rights Watch. – Кроме того, пытки и жестокое обращение применяются и среди уже осужденных и отбывающих срок в местах лишения свободы".

Татьяна Локшина

Дела, в которых пытки применяют наиболее часто, – об участии в незаконных вооруженных формированиях, о нападении на сотрудников полиции, о терроризме, отмечает директор Центра анализа и предотвращения конфликтов Екатерина Сокирянская: "По другим статьям это происходит реже, но такое тоже бывает".

По словам опрошенных нами правозащитников, абсолютный лидер среди северокавказских республик по пыткам – это Чечня. При этом именно там о пытках заявляют меньше всего. Связано это, по мнению экспертов, с боязнью расправы.

"Обычно те, кто пытают, угрожают и делают все, чтобы потерпевшие боялись заявлять о пытках, – говорит Сокирянская. – Люди понимают, что живут в одном регионе с теми, кто их пытал, что у них есть власть, им гарантирована безнаказанность и они могут с ними расправиться".

Екатерина Сокирянская

Некоторые жертвы пыток обращаются в "Комитет против пыток", но потом отзывают свои заявления, рассказывает руководитель северокавказского отделения организации Дмитрий Пискунов: "У нас было за период с ноября 2018 года 12 заявлений, из которых мы в итоге расследование начали проводить по пяти случаям и о которых собрали информацию, подтверждающую заявления. По остальным инцидентам работа прекратилась по тем или иным причинам".

Тот факт, что в этом году заявлений о пытках меньше, чем в прошлом, Пискунов связывает с пандемией коронавируса. Реальный масштаб пыток, по его мнению, сложно узнать, так как обращаются к ним в основном люди, осведомленные об их деятельности.

"Даже зная о том, что такая организация существует, люди не всегда обращаются, опасаясь за свою жизнь, за жизнь своих родственников. К нам поступает примерно семь-восемь заявлений в месяц. Основные регионы – это Чечня, Ингушетия, Дагестан. За ними подтягивается Кабардино-Балкария, а вот Северная Осетия, Карачаево-Черкесия, Ставропольский край у нас на последнем месте по количеству обращений", – добавляет правозащитник.

Дмитрий Пискунов

Заявители часто приходят сообщить о пытках и в комитет "Гражданское содействие", но когда они узнают, что нужно написать обращение от своего имени, то отказываются.

"Боятся, что будет хуже. Они от нас часто ждут таких схем: мы должны обратиться куда-то и все это пройдет без их участия. Ждут механизмов личных договоренностей", – поясняет председатель комитета Светлана Ганнушкина.

Но бывают и случаи, когда люди, чтобы преодолеть психологическую травму, полученную во время пыток, полны решимости добиваться справедливости.

"Они требуют расследования и часто идут до конца (в нашем случае обычно до Европейского суда по правам человека, так как расследования в России добиваются лишь единицы). А есть те, кто хотят мстить. Мы знаем немало случаев, когда жертвы пыток потом примыкали к вооруженным группам", – говорит Сокирянская.

Как часто наказывают пытавших?

Если говорить о расследовании дел о пытках, то, по словам правозащитников, пытавшие очень редко оказываются наказаны.

"Были случаи, когда возбуждается уголовное дело и сворачивается. Или когда получил условный срок, а потом на апелляции его сняли. Наказание крайне редко", – говорит Ганнушкина.

Суд в России полностью капитулировал перед ФСБ, подчеркивает собеседница. Много дел – даже если они неполитического характера, но за ними следит ФСБ, – заканчиваются формулировкой о том, что "суд не имеет права вмешиваться в дела ФСБ": "Вот прямо черным по белому написано, что решила эта организация неподсудно. Причем разные судьи в разных местах пишут одно и то же".

По делам "Комитета против пыток", касающихся преступлений, совершенных полицейскими, до сих пор не было ни одного приговора.

"Но в ближайшее время мы ожидаем три приговора: по одному случаю в Чечне и двум в Дагестане, – рассказывает Пискунов. – Вопрос лишь в наказании: будет ли оно реальным или это будет условный срок".

"Human Rights Watch не ведет дел в судах, – поясняет Локшина. – Поэтому, когда к нам поступают обращения от людей, пытающихся добиться правосудия, мы не только документируем их дела и стараемся освещать их в своих материалах, но и предоставляем им контакты российских правозащитных организаций. А по делам, которые кажутся нам особенно вопиющими, мы посылаем запросы в Следственный комитет и другие органы власти. К сожалению, на такие заявления нам, как правило, приходят не более чем отписки".

Почему пытки популярны среди силовиков в России?

Главная причина распространенности этого явления – низкая квалификация сотрудников правоохранительных органов, уверена Ганнушкина. При этом, по ее словам, пытки еще с советских времен используются как основной инструмент "добывания" показаний в стране.

Следовательно, для снижения количества пыток нужно реформировать судебную и правоохранительную систему государства, уверены опрошенные нами эксперты.

"У нас все теперь одним способом делается: должен быть сигнал от одного конкретного лица, – говорит Ганнушкина. – В этом весь ужас нашей сегодняшней ситуации правовой. Если один конкретный человек произнесет одну конкретную фразу, все изменится. Так живет страна".

Светлана Ганнушкина

"Прежде всего, судебные органы не должны опираться на явку с повинной как на доказательство вины человека при отсутствии каких-либо иных доказательств, – считает Пискунов. – Нужно, чтобы у силовиков не было необходимости выполнять какой-то план или количество минимальных дел".

Он добавляет, что Следственный комитет должен очень тщательно подходить к расследованию информации о жертвах пыток: "В случае с Чечней я вообще не знаю, что из таких мер может повлиять, потому что СК там вообще недееспособен в 99% случаев. Потому что любой следователь, который работает в следственном управлении, не говоря уже о рядовых следователях по отделам, – они все боятся местного МВД".

Сокирянская полагает, что прежде всего нужно бороться с безнаказанностью и важно, чтобы суды не принимали как доказательство показания, выбитые очевидно незаконными методами: "Пока у нас признание – царица доказательств. Система построена так, что следователь заинтересован, чтобы признательные показания лежали в деле. Надо менять эту сложившуюся практику. А пытают, потому что знают: им ничего за это не будет. Как только начнут за это сажать, ситуация сразу заметно улучшится".

***

Из наиболее громких случаев пыток в регионе – самоистязание на камеру 19-летнего жителя Чечни Салмана Тепсуркаева, бывшего админа оппозиционного телеграм-канала 1ADAT. На кадрах он извиняется за критику властей и садится на бутылку. Правозащитники требуют от российских властей наказать виновных в издевательствах над Тепсуркаевым и найти его.

В Северной Осетии судят полицейских по делу о гибели в 2015 году задержанного жителя Владикавказа Владимира Цкаева. К 30 сентября в суде было опрошено 10 обвиняемых, и ни один из них не признает вину. Между тем Цкаев, согласно первоначальному заключению судмедэкспертов, умер в результате удушения пакетом. Его тело родные нашли в морге со следами многочисленных травм – через пару дней после того, как тот был доставлен в полицию.

Жительница Ингушетии Пятимат Долиева несколько лет пыталась добиться наказания за пытки своего брата Магомеда, который погиб в здании Центра "Э" республики летом 2016 года. В марте этого года Верховный суд Ингушетии постановил выплатить матери погибшего полтора миллиона рублей в качестве компенсации от МВД России.

В Дагестане матери жителей Дербента Гасана Курбанова и Ислама Барзукаева заявляют об их пытках в полиции и с этой целью устраивают пикеты. В августе силовики помешали им выйти с пикетом в Махачкале. Матери уверены, что именно пытками из молодых людей выбили признательные показания о причастности к террористической деятельности.

Растет количество жалоб на пытки в Краснодарском крае. В начале сентября Следственный комитет России возбудил уголовное дело о халатности сотрудника следственного изолятора №1 Краснодара. Это связано с гибелью арестованного Дмитрия Красковского, чей труп был обнаружен в изоляторе 7 июля с закрытой черепно-мозговой травмой и множественными ушибленными ранами головы.