Прорыва пророссийских популистов на выборах в Европарламент не произошло. Хотя представители евроскептических и националистических партий сумели увеличить число своих депутатов, но не настолько, чтобы их влияние на политику Европейского союза стало решающим. Как может измениться в этих условиях тактика Москвы на европейском направлении? Об этом в материале Радио Свобода.
"Пагубное влияние Кремля после выборов нужно искать не среди разного рода популистов, а среди менее скандальных политиков, которые тихо продвигают российские интересы", – убежден Здислав Краснодембский, избранный на второй срок евродепутат и активный политик правящей в Польше консервативной партии "Право и справедливость". "ПиС" выступает за более жесткий курс Евросоюза по отношению к России и осуждает центристские фракции за толерантность по отношению к политикам, защищающим такие проекты, как "Северный поток – 2".
Однако в Брюсселе правительство "Права и справедливости" критикуется за неоднозначную реформу судебной системы, поставившую ее в бóльшую зависимость от правительства, и попытки превратить общественные СМИ в рупор правящей партии.
Здислав Краснодембский
– Ваша партия убедительно победила на выборах, но в целом политические силы, входящие наряду с "ПиС" во фракцию "Европейские консерваторы и реформаторы", потеряли популярность. Что это для вас означает?
– По большей части это случилось из-за проигрыша Консервативной партии в Великобритании (в предыдущем составе Европарламента британских консерваторов было 19, сейчас их будет всего 4 – РС), которые не смогли эффективно провести Брекзит. Но пока еще не все решено, после выборов начались переговоры между евродепутатами, возможно, кто-то к нам присоединится и нас будет больше.
Лидер Партии Брекзита Найджел Фарадж после победы на выборах в Европарламент
Мы не хотим европейского “супергосударства” и не верим в существование европейской нации
– Чего пытаются добиться европейские консерваторы? Многие считают, что вы хотите ослабить Евросоюз изнутри.
– Нет, мы никак не хотим ослабления Евросоюза. Мы хотим соблюдения международных договоров о функционировании ЕС и не хотим, чтобы Еврокомиссия становилась “суперправительством“. Нужно, чтобы она придерживалась своих задач. Но эта позиция не означает ослабления Союза. Наоборот, это его укрепит, поскольку вредно влияют на него как раз попытки централизации, которой большинство граждан Евросоюза не хотят. Речь идет о таких вопросах, как принятие бюджета и роли Еврокомиссии в так называемых вопросах верховенства права в странах-членах. Мы, конечно, не хотим европейского “супергосударства” и не верим в существование европейской нации.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: Выборы в Европарламент: в большинстве ‒ «друзья Украины»– Перед выборами в Европарламент звучали опасения по поводу того, что Россия попытается повлиять на их исход, в том числе за счет пропаганды в интернете. Были ли и есть ли до сих пор такие опасения среди евродепутатов?
– Нет, я думаю, это во многом преувеличено. Эти страхи могли даже быть частью предвыборной стратегии. Немецкая разведка заинтересовалась предвыборной кампанией в Европарламент, но почему-то не обратила внимания на влияние российских спецслужб на политиков, которые продвигают проект газопровода “Северный поток – 2”. В этом вопросе мы, очевидно, можем заметить влияние Кремля. Можно еще вспомнить о записях разговоров бывшего вице-канцлера Австрии Хайнца-Кристиана Штрахе с подставной "племянницей российского олигарха". Они привели к правительственному кризису в этой стране, в результате чего в Австрии пройдут досрочные выборы. У нас в Польше тоже есть пророссийская националистическая партия, политики которой выступают на российских государственных телеканалах.
Самое сильное влияние у России – среди представителей политического центра
Но ведь самое сильное влияние у России – среди представителей политического центра, христианских демократов и социал-демократов. Двое бывших канцлеров Австрии работают в российских государственных компаниях, например Вольфганг Шюссель, который занимает пост в Совете правления российского “Лукойла”, а бывший канцлер ФРГ Герхард Шредер работает для “Газпрома”.
Бывший канцлер Германии Герхард Шредер
– То есть, по-вашему, опасения, касающиеся возможного влияния России, должны вызывать не популисты, а, наоборот, более традиционные европейские политики?
– Влияние России заметно, конечно, среди крайне правых, иногда также среди крайне левых, как в случае греческой “СИРИЗА” или испанского “Подемос”. Но самые опасные явления наблюдаются действительно в политическом центре. Сильное российское лобби есть и в немецких СДП и ХДС, также среди австрийских и французских политиков. Об этом не говорят так много, но это самые опасные случаи, поскольку эти люди находятся у власти, в отличие от правых и левых радикалов, которые по большей части не участвовали в правительствах в своих странах.
– Вы вспомнили о газопроводе “Северный поток – 2”. Считаете ли вы, что Еврокомиссия могла бы заблокировать этот проект, учитывая, что кандидат на пост главы Еврокомиссии от победившей Европейской народной партии Манфред Вебер выступает однозначно против газопровода?
– Газовая директива, на которую ссылается господин Вебер, не дает возможности заблокировать строительство “Северного потока”. Даже если в рамках директивы Еврокомиссия будет очень внимательно следить за реализацией этого проекта, она не сможет его заблокировать. Даже если Манфред Вебер станет главой Еврокомиссии, а я, честно говоря, в это не верю, у него не будет достаточно сильной позиции, чтобы противостоять этому проекту, который может остановить только правительство Германии.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Маршрут для полноценной военной операции»Влияние России – в политическом центре
Если в Берлине поменяется правительство, а очень многое на это указывает, тогда теоретически может быть создана коалиция ХДС и "Зеленых". Поскольку последняя партия выступает против газопровода, новое правительство могло бы приостановить его строительство.
Штаб немецких "Зеленых" после оглашения результатов выборов в Европарламент, 26 мая 2019 года
– Вы говорите, что у Манфреда Вебера нет шансов возглавить Еврокомиссию. У кого тогда они есть?
– Нет, у него есть шансы, но они невысоки. Его позиция, может быть, даже слабее, чем у нынешнего председателя Жана Клода-Юнкера. В политике нет вакуума, если у Вебера будет меньше власти, то она перейдет в другие руки. В любом случае, ни у кого не будет ее настолько много, чтобы остановить такой проект, как “Северный поток”.
Строительство газопровода "Северный поток – 2" в Балтийском море
В Брюсселе говорят, что больше шансов у француза Мишеля Барнье, который руководит переговорами по поводу Брекзита и пользуется поддержкой президента Франции Эммануэля Макрона. Сейчас идут переговоры, чтобы найти кандидатов на самые важные четыре поста в Евросоюзе.
– Вы имеете в виду главу Еврокомиссии, председателя Европейского совета, верховного представителя ЕС по внешней политике и спикера Европарламента?
– Да, кроме комиссара по внешней политике, это не настолько важный пост. Я имел в виду не его, а главу Европейского центрального банка, который располагает намного большей властью.
– Не должен ли представитель Евросоюза по внешней политике располагать большей властью, чтобы противостоять в том числе деятельности Кремля в Европе?
– Дело в том, что общей внешней политики в Евросоюзе просто нет. По крайней мере она не настолько скоординирована, как усилия стран-членов Евросоюза, которые собираются в рамках Европейского совета и принимают решения по этим вопросам. Я не думаю, что крупные страны ЕС согласились бы отдать эту часть своих полномочий. Таким образом, например, сформировался консенсус в вопросе отношений с Россией. Более жесткий курс вряд ли возможен, на него не согласился бы ряд стран-членов. Нельзя насильно сделать общим то, что общим не является. Так же невозможно выработать единую стратегическую политику Евросоюза, о который говорит президент Макрон.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: «Вопрос Крыма станет предметом дискуссий»Общей внешней политики Евросоюза просто нет
Верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики Федерика Могерини выполняет роль человека, который все координирует. Но ее позиция менее значима, нежели, например, позиция министров иностранных дел Франции или Германии. На данный момент, или даже вообще, нет оснований для того, чтобы у Евросоюза была единая внешняя политика.
– А разве это не меняется постепенно? На этих европейских выборах была зарегистрирована намного более высокая, чем на предыдущих выборах, явка, что показывает повышенный интерес граждан ЕС к европейской тематике. Может, в Европе появится спрос и на общую внешнюю политику?
– Повышенная явка – это же не голосование за общую внешнюю политику, это 28 национальных голосований за представителей в Европарламенте. В каждой стране есть своя политическая повестка, партийные предпочтения. Интерес к выборам в Европарламент, конечно, показывает интерес граждан к европейским вопросам. Люди хотят, чтобы их страна влияла на эти процессы, но это никак не означает, что они выразили более проевропейские взгляды и тем более выразили поддержку общей внешней политике Евросоюза.
Представитель Евросоюза по делам внешней политики Федерика Могерини
– В новом Европарламенте будет больше, чем в прежнем, представителей партий, поддерживающих хорошие отношения с Кремлем. Как за последние пять лет складывалось сотрудничество между популистами и остальными депутатами Европарламента: их каким-то образом изолировали?
– Да, существовала определенная преднамеренная изоляция прежде всего одной группы евродепутатов. Это фракция "Европа наций и свободы", в которой доминировал французский "Национальный фронт" (ныне "Национальное объединение" – РС). К этим людям относились немного как к париям, когда те, например, предлагали какие-нибудь поправки к резолюциям или директивам. Большая часть фракций Европарламента блокировала их участие в разного рода переговорах, в том числе по назначению вице-спикеров, но, по-моему, эта позиция немного сгладилась ближе к концу созыва. Когда евроскептики Найджела Фараджа вышли из ЕНС и создали собственную фракцию "Европа свободы и прямой демократии", к ним относились уже более-менее нормально. При всем неприятии их идей со стороны остальных политиков, им позволяли быть частью всех больших процессов, они имели своего вице-спикера, как, кстати, и крайне левые.
Умеренные политики умеют лоббировать в Брюсселе интересы Кремля
Но я вернусь к пророссийским силам. Я, например, знаком с одним евродепутатом от Христианско-демократического союза Германии, это Вернер Ланген, он придерживается очень пророссийских взглядов. Еще по крайней мере нескольких евродепутатов от социал-демократов Германии можно тоже считать ярко выраженными пророссийскими политиками. Они умели лоббировать в Брюсселе интересы Кремля, прежде всего экономические. Они были эффективны, в отличие от тех, кто просто защищал в дебатах российскую политику в Крыму.
Еще раз повторю: я считаю более опасными тех, кого не критикуют в европейских СМИ, но кто способен эффективно продвигать кремлевские интересы в Евросоюзе, а не тех, кто что-то выкрикивает и кого снабдили ярлыком "популист". Эти люди пока не сумели существенно повлиять ни на решения, принимаемые в Брюсселе, ни на политику собственных стран. Конечно, это может измениться, посмотрим.