Беспорядки в США: «Формально – расовый бунт, по сути – социальное революционное движение»

В США предъявили обвинения всем полицейским, участвовавшим в задержании афроамериканца Джорджа Флойда. 44-летнему Човину – именно он на видео давит коленом на шею Флойда – предъявлены новые обвинения в убийстве второй степени в дополнение к обвинениям в убийстве третьей степени и неумышленном лишении жизни, выдвинутым против него на прошлой неделе. Новое обвинение может повлечь наказание в виде лишения свободы сроком до 40 лет, что на 15 лет больше, чем максимальное наказание за убийство третьей степени. Также выданы ордера на арест трех других полицейских, которые вместе с Човином участвовали в жестком задержании Флойда: Томасу Лейну, Джею Александру Куенгу и Тоу Тао. Их обвиняют в пособничестве и подстрекательстве к аресту и убийству.

Профессор политологии Университета штата Теннесси Андрей Коробков рассказал Настоящему Времени о политических последствиях нынешних протестов в США, других подобных акциях и к чему они приводили:

– Эти протесты против полицейского насилия в США уже далеко не первые. Но приводят ли они к существенным изменениям?

– Предыдущие протесты, а наиболее такими памятными являются Лос-Анджелес, 1992 год, и широкая волна 1968 года, они приводят к очень любопытным результатам. С одной стороны, те районы, которые подвергаются погромам, как правило, полностью не восстанавливаются. В случае Детройта вообще город не смог восстановиться, несмотря на вложения, которые делались, наступил общий упадок, город потерял более 250 тысяч человек. То же самое произошло в районе Уоттс в Лос-Анджелесе в 1965 году.

Они ведут в ряде случаев к изменениям в политике, как это было в середине 1960-х годов, к введению ряда законов, связанных с гражданскими правами. Но, как правило, в плане выборной стратегии они, конечно, настораживают, пугают, возмущают средний класс, центристов, которые начинают голосовать за закон и порядок.

Это произошло в Чикаго в 1968 году, когда там проходил предвыборный съезд Демократической партии, сопровождался он массовым насилием в Южном Чикаго. И в результате и съезд был полностью дезорганизован, и электорат был напуган, и Ричард Никсон достаточно легко выиграл у компромиссного демократического кандидата Хьюберта Хамфри. Думается, что сейчас история повторяется, и вот эта волна насилия, неспособность властей, а часто и нежелание властей совладать с ним в первые дни беспорядков приведет к тому, что средний класс, центристы шарахнутся в сторону сильной руки и проголосуют за Трампа.

– Как эти протесты отражаются на кампании? Меняют ли Трамп и Байден свое позиционирование?

– Мы видим, что Трамп делает акцент как раз на сильную руку, какие-то эффектные жесты. При этом он где-то специально, наверное, даже не принимал меры в первые дни, чтобы показать бессилие и неэффективность многих мэров. Поскольку протесты прежде всего и особенно погромы проходили в тех городах, которые контролировали демократические правительства. Поэтому он считает, что все это играет ему на руку. И, думаю, он во многом прав.

А среди демократов, конечно, возникают два серьезных вопроса. Первый – это слабость Байдена как кандидата, который еще более сейчас обнажается в ситуации, когда надо предлагать какие-то решительные действия и вести себя как лидер.

Вторая, более серьезная проблема – она структурная. В течение двух последних циклов – 2016-го и 2020 годов – левое радикальное крыло партии, которое все усиливается и получает очень сильную поддержку молодежи, было достаточно бесцеремонно отодвинуто партийной бюрократической верхушкой в лице Сандерса, которому не дали получить номинацию, и делали это очень жестко и в не слишком демократичной манере.

Поэтому многие активисты приходят к выводу, что, во-первых, им нужен новый лидер, учитывая возраст Сандерса, а во-вторых, им нужно бороться не только с республиканцами, но и с этой заскорузлой 80-летней группой, которая контролирует партию, – и Байденом, и Пелоси, и Шумером, и многими другими.

Поэтому, думаю, что наиболее революционный эффект все, что сейчас происходит, будет иметь даже не столько на страну в целом, а именно на внутреннюю ситуацию в Демократической партии. Требования резких перемен там будут слышны гораздо сильнее, чем раньше.

– Кто занимается грабежами, столкновениями? Это радикальное крыло этих протестов, это другие люди, примкнувшие к этим протестам?

– Это нужно будет расследовать очень серьезно, без каких-то идеологических отклонений и в одну, и в другую сторону. Ясно, что присутствует значительное количество провокаторов. В Нью-Йорке были сообщения, что каждый седьмой участник погрома был не из города. То есть это были пришлые люди, которые проводили свою программу и которые, естественно, пытались провернуть все в насильственную сторону.

Но в то же время ясно и то, что большая часть толпы совмещала чисто расовые требования, связанные с очередным убийством афроамериканца, с социальными. И это связано со стремительно нарастающим социальным разрывом в американском обществе.

Поэтому все это имеет формальную форму расового бунта, а по сути дела является таким социальным революционным движением, которое может иметь далеко идущие последствия как в плане общего влияния на состояние общества, так и в плане организационных структур. Как я уже говорил, помимо всего прочего, это должно привести к усилению и, можно сказать, к активизации и агрессивности внутри партии леворадикального крыла.