Экологи и активисты уже несколько лет бьют тревогу по поводу состояния полигона опасных отходов "Красный Бор". Они обращают внимание на то, что ядовитая жидкость из переполненных карт (котлованов) регулярно просачивается наружу, создавая серьезную угрозу для жителей Ленинградской области и Петербурга. Специалисты неоднократно предупреждали, что ядовитое содержимое полигона может попасть в Неву. Ситуация признана критической и Советом безопасности России.
На содержание полигона "Красный бор" отпускаются немалые средства из городского бюджета, но ни завода по переработке отходов, который начинали строить еще в 1990-е, ни современных очистных сооружений там до сих пор нет. Лицензия на прием отходов уже отозвана, средства на рекультивацию обещали дать из федерального бюджета, но никаких движений в этом направлении сделано не было – если не считать обысков экономической полиции в городском комитете по природопользованию в связи с делом о хищениях. 18 сентября на совещании в Нарьян-Маре на состояние полигона обратил внимание секретарь Совета безопасности России Николай Патрушев, который назвал ситуацию критической, а в качестве причин создавшегося положения указал на высокий уровень коррупции и на то, что региональное руководство годами игнорирует проблему. Патрушев призвал петербургские власти и Минприроды принять срочные меры по обеззараживанию захороненных на полигоне химических отходов. На следующий день Минприроды заявило, что не считает ситуацию критической, что строительство очистных сооружений обсуждается, и что рекультивация намечена на 2024 год в рамках национального проекта "Экология".
Бывший глава поселения Тельмана, член экологического совета при губернаторе Ленинградской области Юрий Кваша надеется, что окрик Патрушева сдвинет ситуацию на полигоне "Красный Бор" с мертвой точки.
Долгое время полигон находился в аварийном состоянии. Чрезвычайная ситуация нарастала в паводковый период
– Николай Патрушев попал в десятку, когда сказал, что со стороны города не ведется никакой систематической работы по обеззараживанию отходов. Да, с 2014 года по решению суда полигону "Красный Бор" запрещено принимать отходы, в 2015 году отозвана лицензия – в связи с постоянным злостным нарушением природоохранного законодательства на территории предприятия. Долгое время полигон находился в аварийном состоянии. Чрезвычайная ситуация нарастала в паводковый период, поэтому руководство предприятия все время запрашивало немалые средства на выведение полигона из аварийного состояния. Депутаты не жалели денег на хозработы без проектов, без заключений государственной экологической экспертизы, в режиме выхода из аварийной ситуации. Я считаю, что этим очень злоупотребляло и руководство полигона, и курирующий его комитет по природопользованию Петербурга. Фактически там велась бессистемная хозяйственная работа, как на любом предприятии ЖКХ: косилась трава, строились какие-то заборы, закупались стройматериалы, чтобы абсолютно бессмысленно, как считают экологи, накрыть самые опасные котлованы полигона – 64-й и 68-й – плавающим понтоном. В результате на 120 миллионов была закуплена фанера, ставшая крупногабаритным токсичным отходом.
Ворота у начала санитарной защитной зоны вокруг полигона опасных отходов "Красный Бор" – февраль 2016 года
– Наверное, это не единственные выделенные средства?
Там на квадратный метр приходится около 3 тонн самых токсичных отходов. Они там скапливались 48 лет. Это боевые отравляющие вещества
– Потом давались деньги на забор, на какую-то технику… Все это второстепенно и не связано с безопасностью полигона. Это не защищает население прилегающих территорий от особо опасного объекта. Ведь там на квадратный метр приходится около 3 тонн самых токсичных отходов. Они там скапливались 48 лет. Это боевые отравляющие вещества. Полигон уникален – и их количеством, и их плотностью.
По закону надо было провести все необходимые изыскания и определить состав отходов, после этого разработать проект вывода полигона из эксплуатации и рекультивации территории, сделать государственную экологическую экспертизу, и начать действовать. Но увы – воз и ныне там. Работы по обезвреживаю отходов не проводились и сейчас не проводятся.
В последние годы на общественные слушания выносился проект очистных сооружений: со скоростью 5 м³ в час якобы будут обезвреживать токсичные отходы, попадающие в ливневые стоки из котлованов. Эти карты окружены огромными дамбами, до 7 метров от уровня залегания кембрийских глин. Фактически это экологическое преступление, потому что через эти дамбы токсичные отходы постоянно протекают наружу. Тем не менее, сейчас выносится на слушания проект строительства стены длиной в километр вокруг двух самых проблемных котлованов – за полмиллиарда рублей. Утверждается, что это сделает их безопасными, хотя никаких изысканий никто не проводил. Я надеюсь, что "золотой пинок" Патрушева поможет осознать, что главная задача – это обезвреживание отходов.
Председатель Межмуниципальной инициативной группы по экологической безопасности Петербурга и Ленинградской области, жительница поселка Красный Бор Виктория Маркова не верит, что "золотой пинок" Патрушева возымеет такую волшебную силу.
Это абсурд: вместо подготовки котлована к ликвидации они увеличивают его объем
– Но мы все равно рады, что он сказал честно о том, что есть. Другое дело – что из этого получится, они ведь опять могут взять средства и опять израсходовать их не на то, на что нужно. Сейчас обсуждаются два проекта, мы можем вносить замечания до 3 октября. Первый – это очистные сооружения. В прошлом году они не прошли ни общественных слушаний, ни госэкспертизы, везде получили очень плохую оценку. Проект предполагал очистку и всех карт полигона, и обводного канала, при этом 18 400 тонн хотели вернуть обратно – чтобы снова их очищать. Такое бесконечное расходование бюджетных средств. Мы были резко против, и экспертиза тоже зарубила этот проект. И они были вынуждены его исправить – сейчас, через год, он стал заметно лучше: рассол 4 класса они будут выпаривать, соли сушить и сдавать в специализированную организацию. Мы этот проект одобряем – другое дело, что они не запрашивают на него средств. Было заседание комиссии по природопользованию. У меня есть все документы. Там, к сожалению, средства на очистные сооружения не запрошены. Известно, что их попросят не раньше 2020 года – то есть обезвреживать отходы никто не торопится. Подрядчик – РАОПРОЕКТ, они выиграли конкурс, и у них есть исполнитель – фирма "Полихим", она неплохая. Второе, что они хотят сделать – это, наоборот, увеличить емкости котлованов. Для сравнения – в 2014 году 5 котлованов отремонтировали за 23 миллиона, а сейчас предлагают отремонтировать 2 за 500 миллионов – тут все понятно. Так что мы против этого второго проекта. Деньги тратят не на ликвидацию полигона, не на обезвреживание отходов, а на содержание объекта. На самом деле, мы посчитали – если заработают очистные сооружения, то через 2-3 года эти сооружения вообще будут не нужны, потому что уровень отходов понизится. Останется сделать проект вывода котлованов из эксплуатации. Получается, что они собираются потратить 500 миллионов, чтобы увеличить емкости, а потом еще 500 миллионов – чтобы их разрушить. Это абсурд: вместо подготовки котлована к ликвидации они увеличивают его объем.
Виктория Маркова надеется, что шум, поднявшийся благодаря заявлению Николая Патрушева, поможет хотя бы начать строительство очистных сооружений.
Полигон "Красный Бор"
О буднях на полигоне вспоминает бывший рабочий “Красного Бора” Александр Шалагинов, который как-то раз по приказу начальства открыл бочку с этилмеркаптанами, в результате чего отравились люди:
– Утром у нас бывал развод – всем давали задание, кто куда идет. И мне сказали – надо бы открыть две бочки, посмотреть, что там внутри. Поехали на тракторе, открыл одну бочку, она оказалась пустая. Начал открывать вторую – пошел неприятный запах. Трактор рядом стоял, и я забежал в кабину. Отдышался маленько, вышел, стал откручивать второй болт, открыл – и поехал оттуда ноги уносить. Еле до гаража добрался, посреди дороги сидел минут 15, воздухом дышал. Голова заболела. Они говорят – надо бы эти бочки промыть. Взяли насос, стали промывать – газ-то оттуда и пошел по всей округе. Жидкость слили в котлованы. У нас на втором этаже были окна открыты, так на следующий день второй этаж на работу не вышел. Суматоха поднялась, прокуратура приехала, ночью чистили и промывали насос, чтобы к утру он ничем не пах, никаких улик чтобы не было. А тот слив ходили снегом зарывали, чтобы ни самого слива, никаких пятен не было, а сливали в 67 карту. Но газом из этой бочки многие отравились, и детский сад зацепило.
Бывший работник полигона, инженер-химик Ольга Еремина приветствует проект очистных сооружений для "Красного Бора" и негодует по поводу намерения возвести вокруг двух его котлованов новый земляной вал:
Полигон расположен выше невского водозабора, и не дай Бог что-то случится – все пойдет в невский водопровод
– Проект очистных сооружений вполне реальный, все наши замечания там учтены. Это рабочий проект, дорогой, но он того стоит. В нем заложена очень хорошая технология: водный слой 64 и 68 карты и даже часть отходов будет действительно чиститься, это я говорю как химик, который во все вникал. Как бы ни замалчивали эту проблему, но особенно в периоды паводков полигон переполняется, и идет несанкционированный, нечищеный слив. Уже сколько раз Росприроднадзор штрафовал полигон – но от лишней воды ему не избавиться, эта проблема была там все 45 лет его существования. И если в ближайшее время очистные сооружения заработают, все-таки эти несанкционированные сбросы прекратятся, и мы не будем испытывать судьбу, пронесет – не пронесет. К сожалению, полигон расположен выше невского водозабора, и не дай Бог что-то случится – все пойдет в невский водопровод.
– А неужели с самого начала нельзя было соорудить над котлованами крышу, чтобы они не переполнялись?
– Сейчас там поставили понтоны (хотя не доделали), хоть как-то уберегающие карты от атмосферных осадков, но там очень сложная гидрогеология, там есть подземные реки, течения, все это подпирается снизу. Все равно надо перерабатывать то, что под понтонами. Эта бомба может взорваться в любой момент. И самое обидное, что у нас в России есть технологии – все можно обезвредить и выращивать там травку. Эта проблема нужна нашим "эффективным управленцам", для которых это насос по выкачиванию бюджетных денег. Для них решение проблемы не нужно, иначе про полигон сразу забудут. Когда я пришла работать в "Красный Бор", там с 1996 года строился завод по переработке отходов, куда официально закопано 1,5 миллиарда бюджетных денег, неофициально – 3. Я тогда думала – почему же его все никак не построят? И только потом до меня дошло – да не нужен он им! Им нужны очередные проекты и откаты. Приходит команда, но у нее нет конечной цели – рекультивировать полигон и забыть о нем, как о страшном сне: нужны опять очередные транши бюджетных денег. У нас на полигоне люди работают династиями, они знают, что где закопано. Я боюсь, что сейчас это поколение уйдет, и придут новые, которых интересует одно – делать деньги из воздуха, получать транши.
Ситуация по-настоящему изменится, только когда здесь что-то рванет
Второй проект обваловки – просто безобразный, там никаких геологических изысканий нет. А ведь это полигон токсичных химических отходов, и то, что сейчас там находится в 5 открытых и в 70 закрытых картах, приравнивается к химическому оружию. У нас был эксперт Сухонин, который все подсчитал и сказал, что не только Ленинградскую область и Северо-Запад, но все 140 миллионов можно этим отравить. А наш комитет по природопользованию просит денег на программу против квадрокоптеров, против активистов и террористов. Господа, опомнитесь, вы о чем, какие активисты и террористы? Случись что – ваше химическое оружие будет в Неве! Это все известно, и я не понимаю, почему надо выйти на уровень Патрушева, чтобы об этом говорить. Все всё знают и молчат. Я смотрела интервью, чиновники из Минприроды вещали, что радиационный фон на полигоне нормальный – да о чем это они? У нас же не радиоактивные отходы – но не менее опасные. Самое главное, что до сих пор неизвестен состав котлованов.
– А почему, как такое могло случиться?
– Когда мы работали на полигоне, у нас были исследования, и мы знали состав и 64, и 68 карты, но это же химический винегрет, там же идут реакции, все меняется, идут непонятные процессы, и все это надо изучать.
Пикет экологической организации "Гринпис"в 2016 году
– Неужели никому не пришло в голову собирать отходы раздельно?
– Да, мы так и делали изначально, у нас были регламенты – где органика, где не органика. А потом не стало мощностей и возможностей принимать отходы раздельно, и наши "эффективные управленцы", у которых счетчик в глазах, стали сваливать все в одну кучу. И каждый раз работники полигона боялись – как бы не взорваться, не загореться. Это началось лет 15 назад. Тогда уже полигон надо было закрывать, такие полигоны рассчитаны на 25 лет, не больше. Не знаю, возможно, бывшие управленцы уже давно, как Лужков, куда-нибудь в Австрию уехали, где чистая вода. Многие строили себе дома в Карелии: они знали, чем это чревато и, наверное, обеспечивали себе тыл. Мне бежать некуда, я живу в полутора километрах от полигона, у меня там дети и внуки. Слава Богу, хоть полигон закрыли для приема новых отходов, это уже большая победа. Но я думаю, что ситуация по-настоящему изменится, только когда здесь что-то рванет. У нас было столько походов во всякие администрации… Нашего полигона боятся финны, страны Балтийского моря, а наши живут точно по пословице – "Пока гром не грянет, мужик не перекрестится".
Окрик Патрушева Ольга Еремина таким громом не считает – и не надеется, что он заставит прекратить имитацию деятельности и всерьез заняться ликвидацией химических отходов, смертельно опасных для окружающих.