Письма крымчан: Язык наш – друг ваш

Если бы Украины, не дай, Бог, не было, ее бы все равно пришлось выдумать. Иначе бы российское телевидение автоматически вырубилось, а политологи и журналисты уныло бы побрели подметать улицы. Да и в курилках не о чем было бы потрепаться, а в очередях – вообще бы протухли от скуки.

Свое-то нынешнее обсуждать страшно – можно и в кутузку загреметь ненароком, а украинские дела обсуждать милое дело – безопасно, да и вроде не чужое. Благо, всегда темы подбрасывают.

Заглядываю в обеденный перерыв в буфет, а там ток-шоу силами моих коллег разворачивается. «Андрюха, – зовет один, – ты мову хорошо знаешь? А то поедешь к родне, а там тебя «мовный патруль» за микитки – и штраф». Оказывается, коллега мой в праздничные дни затемпературил и отлеживался под телевизором, который ему этот бред на голубом глазу и выдал.

Для нас, крымчан, вопрос об украинском языке действительно непростой. Все мы его учили, но по большому счету не знаем, потому что без каждодневного употребления он превращался в мертвый. Даже преподаватели украинского языка и литературы на бытовом уровне общались на русском, а ведь мову учили с начальной школы на протяжении шестидесяти лет.

То есть как минимум шесть поколений школьников зубрили правила украинского языка, читали произведения известных авторов, выпускной экзамен сдавали. Но когда язык используется исключительно как учебный предмет – это не свидетельствует о его знании. Английский, немецкий, французский тоже в школе учили, а, оказавшись за границей, чувствуем себя немыми.

С украинским было получше, но без надобности он быстро выветривался из головы. Тем более, в Украине панствовало двуязычие. На улицах, рынках, в магазинах, кафе, метро и вузах можно наблюдать, как спрашивающему по-русски отвечают на украинском – и оба понимают друг друга. Поговаривали, что на Западной Украине, как и в Прибалтике, могли пропустить мимо ушей обращенный к местному жителю вопрос на русском языке, но это в большей степени проблема воспитания, а не понимания. Мой приятель, учившийся во Львовской лесотехнической академии, рассказывал, что в их студенческой компании каждый говорил на своем языке – и всем все было понятно. И сейчас вы садитесь в Новоалексеевке в поезд, где проводники говорят на украинском, и без проблем понимают своих русскоговорящих пассажиров, как и они их.

Про «мовный патруль» российское ТВ явно загнуло, что, впрочем, неудивительно. Возможно, как только будет подписан закон о языке, они даже найдут крымчанина, которого «задержали в киевском кафе за просьбу принести капучино и чизкейк на русском». А все потому, что российские политики и подчиненные им СМИ продвигают мысль, что для использования языка не нужно никакого закона, потому что среди граждан Украины полно людей разных национальностей, так пусть каждый на своем и разговаривает.

Эта позиция, так сказать, с барского плеча, и не учитывает, во-первых, молодого возраста украинского государства, для которого важна, в том числе и языковая идеология, а во-вторых, как минимум трехсотлетнего имперского влияния России, из-за чего украинский язык начал исчезать из бытового общения.

Я помню, как учившаяся в Кривом Роге родственница рассказывала, что в ее институте литературным украинским языком владели двое преподавателей – казах и еврейка, а некоторые украинцы говорили на суржике.

Советская привычка говорить на одном языке – русском – перетекла и в новообразованные государства с родственными славянскими языками. Когда я впервые попал пацаном в Киев и услышал в вагоне метро разговор двух солидных дядечек на украинском, очень удивился. Дело в том, что, прожив в детстве год в Баку у бабушки, вынес оттуда услышанное от взрослых мнение, что на азербайджанском языке разговаривают только приехавшие из сел. Значит, и на украинском, думал я, тоже должны говорить исключительно деревенские. В Крыму, который аж с 1954 года был украинским, жили и продолжают жить люди, не знающие украинского. Не было в том нужды ни на работе, ни в учебе, ни в общении.

Родители мне рассказывали, что еще до школы они знали одно слово по-украински – перукарня: оно было красиво выложено из беленых кирпичей на первом этаже одного из домов, видимо, построенного в пятидесятые годы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что украинский язык в симферопольской школе во времена СССР преподавала специалист по русскому языку, а в одной из керченских школ в годы независимой Украины этот предмет читала переучившаяся на курсах преподавательница химии.

Во многом отсюда – истоки отношения к мове и незнание языка представителями даже титульной нации. Были времена, когда как только люди слышали украинизированную речь, то клеймо «колхозник» ставилось на этом человеке автоматически.

Отсутствие потребности в изучении и знании украинского перешло на отношение к самому языку. Пример отношения к родному языку на полуострове показали в свое время крымские татары, которые всегда утверждали, что именно сохраненный народом язык сохранил их как народ. Возможно, не все из них владели литературным языком, но в семьях всегда говорили на родном языке.

И бежавшие из Азербайджана после карабахского конфликта в Крым армяне тоже привезли с собой родной язык, и сохраняют его в своих семьях. А много ли вы знаете семей в Крыму, где говорили по-украински? Думаю, большинству такие неизвестны. Мало того, те, кто селился в украинском Крыму, охотно покупал здесь недвижимость, прописывался, не считал нужным учить и знать государственный язык.

И Украина позволяла им это, что было большой ошибкой государственного уровня, хотя пример стран Балтии явно давал понять всем выходцам из СССР, что не паспорт является признаком принадлежности к государству, а именно язык. И латышский, литовский, эстонский выучили, хотя никого языкового родства, как в случае русского и украинского, там и близко нет.

Жесткая позиция властей в языковом вопросе в самом начале новой государственности переломила вольное обхождение с государственным языком, хотя живущих там русскоязычных Россия подзуживала и продолжает подзуживать, мол, гнобят носителей могучего и великого.

А ведь это так естественно: знать язык того места, где живешь. На студенческой практике мне довелось поработать с женщиной, которая за промахи костыляла нас… по-грузински. Оказалось, ее муж, тоже русский, родился и вырос в Тбилиси, она приезжала туда только в гости, но поскольку в его семье все свободно владели грузинским, постепенно выучила его и поражала этим знанием рыночных торговцев, которым было лестно, что белокожая блондинка знает их язык. Моя двоюродная сестра, родившаяся и выросшая в Баку, учила в школе азербайджанский язык, который ее выручал, по ее словам, когда к ней, пышнотелой русоволосой девушке, «клеились» местные парни: они относились к ней с большим уважением.

А вот сестра моего начальника, родом из Луганской области, после института попала по распределению в Лиепаю. Лет двадцать прожила там с семьей, но язык так и не выучила. А он как предвидел, всегда уговаривал сестру выучить язык, ведь выросшие там сыновья свободно владели им. А она – ни в какую. И что? Пришлось в девяностые им с мужем уехать с насиженного места и в пятьдесят лет начинать все заново в родной Луганской области. А дети, хоть и не граждане, прекрасно живут там, пользуясь всеми преимуществами Евросоюза.

Сын наших соседей когда-то женился на коренной рижанке, при СССР работал в правительстве, но после выхода Латвии из Союза был уволен за незнание языка. Не потерялся, создал с нуля собственный бизнес, гражданство страны, в отличие от своей супруги и сына, не имеет, но жизнь сама заставила его выучить латышский язык. Причем было ему в ту пору за сорок. И сестра нашей сотрудницы выучила латышский, потому что без него (нам в это трудно поверить, но это действительно так) не могла найти работу приходящей домработницы.

Это лишний раз доказывает, что закон о языке Украине крайне необходим. Жаль, правда, что с появлением на свет он опоздал. Это помогло бы избежать многих ошибок. В том числе и в Крыму.

Андрей Фурдик, крымский блогер, керчанин

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции