На краю «Холодной горы»: крымское село Пчелиное

«Пчелиное? – как-то недоуменно переспросила меня женщина на автобусной остановке в центре села Головановка и после небольшой паузы продолжила. – Мы его больше знаем как отделение Крымкумыса. Километров пять до него. Пройдете по шоссе до конца деревни, а потом повернете направо в лес».

Дожидаться попутного транспорта не стал, а по старой туристической привычке рванул вперед на своих двух. За два с половиной часа в пути меня догнала лишь одна машина, новенькая «Нива Шевроле». Кстати, на отдельных горных участках мы двигались приблизительно с одинаковой скоростью. Причем подъем мне давался легче, тогда как детище российского автопрома даже на пониженной передаче периодически постоянно ударялось ведущими мостами или поддоном двигателя о скальные выступы. Этих известняковых выступов, скользких после утренней росы, было немало на пути.

От автодороги Белогорск-Алексеевка к селу Пчелиное – одиннадцать километров. Именно такую цифру мне назвали уже в самом селе. Минимум раз в неделю половина его жителей – а это три-четыре человека – на одном УАЗике спускается в Головановку за необходимыми продуктами, в том числе и питьевой водой.

Дорога проходила по самому берегу полностью высохшей реки Молбай-Узень, которая прижалась к отвесным скалам с гротами.

Последний небольшой дождик в здешних местах, оказывается, прошел еще в июле.

«На территории всех речных бассейнов Крыма наблюдается существенный недобор осадков, в условиях преобладания высоких температур воздуха водность большинства рек понижена», – сообщает пресс-служба российского Госкомводхоза Крыма.

Местные грибники в унынии: в белогорских лесах, впрочем, как и во всем Крыму, не найти даже «всепогодной» серой рядовки. Туристы-любители тоже не в восторге от нынешней осени, ведь на горных речушках повсеместно исчезли водопады и «ванны молодости». Другие водоемы превратились в большие лужи, подобно этому пруду рядом с Пчелиным.

Дважды на маршруте попадались охранные таблички с картой местности и предупреждением о запрете охоты в границах крымского бюджетного учреждения «Холодная гора», на краю которой значилось – «Пчелиное».

Несколько раз открытые участки местности с холмами и балками, над которыми высоко в небе парили орлы, чередовались с дубовым и буковым лесом.

Извилистая проселочная дорога тогда напоминала живой тоннель.

Пчелиное предстало во всей красе на фоне величественных отрогов хребта Чомбай. В центре заметно выделялись современные деревянные постройки.

Это недостроенная турбаза – собственность предпринимателя из Запорожской области. От турбазы в разные стороны размещались по долине старенькие типовые домики – с огородами, фруктовыми деревьями и стогами сена возле них.

Следует отметить, что к Пчелиному (до 1948 года – Куртлук) подходит сразу несколько определений с местоимением «самое». Это самое маленькое и самое отдаленное от автобусного сообщения село.

Краеведы склонны полагать, что история села зачинается от древнего пещерного города на склонах горы Карт-Кая. В переводе с тюркского «карт, харт» — старый, а «кая» — скала. Гору еще называют Хотурлес, она примечательна тем, что имеет «сатанинскую» высоту – ровно 666 метров. В советские времена здесь, под Карт-Кая, функционировало отделение совхоза «Зеленогорское» с центральной усадьбой в селе Зеленогорское. В Зеленогорском, к слову, по-прежнему продолжают производить кумыс, правда, в значительно меньших объемах. В Пчелином же, откуда до Зеленогорского приблизительно десять километров, сохранились лишь конюшни хозяйства. Изредка туда на какое-то время загоняют табуны лошадей.

От другой совхозной инфраструктуры в Пчелином остались лишь фрагменты стен и фундаменты магазина, школы, кузницы и пруда-охладителя молока. И все же маленькое горное село после всех пертурбаций не кануло в лету, жизнь в нем теплится. Прежде всего, благодаря двум семьям пенсионеров и еще двум одиноким мужчинам, которым тоже за шестьдесят. Еще пару человек считают себя коренными жителями и время от времени наведываются в родные пенаты из районного центра Белогорска или того же Зеленогорского.

Самый молодой из нынешних постояльцев Пчелиного – Юрий Архипов. Он единственный, кто своим профессиональным занятием, так сказать, оправдывает само название затерявшегося в горах населенного пункта.

Ранее Юрий работал водителем, а потом кузнецом на Центральном горно-обогатительном комбинате в Кривом Роге на материковой Украине. Десять лет назад вышел на пенсию, купил домик в Пчелином и занялся пчелами. Теперь у него 15 ульев с карпатской и немецкой породами пчел.

«Раньше я много лет один по всему Крыму ходил как турист, бывало по две недели пропадал в горах. И как-то раз случайно забрел сюда. Это было весной, все вокруг цвело и пахло. Райское место. Подумалось тогда: вот выйду на пенсию – поеду сюда жить. Так оно и случилось», – вспоминает Юрий.

Почти похожая история у его 65-летнего соседа Александра Гринько. Дипломированный геолог теперь разводит породистых кроликов, голубых мускусных уток и бройлерных курей.

И заодно подрабатывает охранником на упомянутой выше турбазе (есть еще в Пчелином и отдельный турприют). Александр более словоохотлив, чем Юрий. Мужчина признается, что иногда ему все же тоскливо без живого общения с людьми.

«В Крым переехал из Дальнего Востока (Россия – КР), – делится он воспоминаниями. – Серьезно занимался туризмом, обошел полуостров буквально вдоль и поперек. Очень нравилось место под Балаклавой, на мысе Айя, ну там, где Янукович (экс-президент Украины Виктор Янукович – КР) потом построил дачу. Еще Форос нравился. Но кто же меня туда пустил бы? А здесь можно было спокойно купить домик. Вначале он был для нас как дача, лишь периодически сюда приезжали. А три года назад, после выхода на пенсию и смерти супруги, я уже переселился в Пчелиное».

Александр Николаевич показал свой разборный домик из настоящей финской лиственницы, где под крышей установлены пластиковые емкости для сбора дождевой воды.

Оказывается, таких домов в Пчелином сохранилось всего три. Хозяева других домов разобрали и перевезли их на новые места жительства. В брежневские времена, то есть в 70-ые годы, началась ликвидация маленьких неперспективных сел и деревень. Появились же финские домики в тогдашнем Куртлуке после депортации крымских татар из села в 1947 году. Домики в свою очередь достались Советскому Союзу в качестве репараций после заключенного ранее, в 1944 году, перемирия с Финляндией.

Говоря об издержках сельской жизни, мой собеседник Александр не многословен. Хотя все же признается, что, помимо затянувшегося «водного кризиса», существует проблема с электроэнергией. «Сюда подходит ЛЭП – десять киловатт. Линия идет по лесу. Деревья выросли, во время ветров они падают и обрывают провода. И мы, три деда, сами их восстанавливаем, лазим по столбам ЛЭП», – поясняет мужчина.

Тем не менее такая жизнь Александра Гринько вполне устраивает. По его словам, в Симферополь, где у пенсионера остался благоустроенный дом (в нем теперь живет Гринько-младший), особенно не тянет. Ему по душе пришлись эти скалы и леса вдали от мирской суеты. В Пчелином собрались все те, кому нравятся одиночество и природа, утверждает бывший геолог.

Максим Денисов, крымский блогер (имя и фамилия автора изменены в целях безопасности)

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции