Когда многоходовочка пошла не так. Россия обвинила и сразу же амнистировала Мустафу Джемилева

Рубрика «Мнение», специально для Крым.Реалии

КРЫМ – На прошлой неделе Армянский городской суд в аннексированном Крыму огласил приговор по уголовному делу в отношении Мустафы Джемилева. Лидера крымских татар признали виновным по трем статьям уголовного кодекса, но освободили от уголовной ответственности. Попробуем разобраться, чем могло быть продиктовано это неожиданное решение и как суд в своем приговоре разрешил сомнительные моменты, выявленные во время судебного процесса.

Приговор-заготовка

Напомним, что согласно решению суда Джемилев был приговорен к штрафу в размере 20 тысяч рублей по статье 224 УК России за небрежное хранение оружия, а также к 1 году лишения свободы и штрафу в размере 15 тысяч рублей по статье 222 УК России за незаконное хранение боеприпасов к этому оружию, но освобожден по этим статьям в связи с истечением срока давности. Также он был признан виновным по статье 322 за незаконное пересечение границы с назначением наказания в виде двух лет лишения свободы условно, однако суд применил к нему амнистию, объявленную в честь 70-летия победы в «Великой отечественной войне».

Надо отметить, что к применению нормы об амнистии судья Венера Исроилова, по всей вероятности, склонялась еще до удаления в совещательную комнату. Перед прениями она как раз интересовалась позицией защиты относительно амнистии. И этот вот интерес судьи Исроиловой, как оказалось, был не праздным. По сути, такое «любопытство» указывает на предопределенность итогового вердикта почти за неделю до оглашения приговора.

Учитывая уровень дела и масштабы известности подсудимого, практически не вызывает сомнения, что решение это было принято судьей не самостоятельно с учетом обстоятельств дела, а продиктовано вертикально «сверху». И вот тут самое любопытное, какие мотивы стали определяющими для людей «наверху» для принятия такого неординарного в крымских судебных реалиях решения.

Только догадки

Сразу стоит отметить, что версия про страх «деоккупации» и желание перед этим иметь в запасе набор «добрых дел» для смягчения вины, выглядит очень оптимистично, но мало реалистически. В Крыму наблюдается наращивание репрессий, а не сокращение этих процессов. Поэтому попытки реабилитироваться перед миром в первую очередь коснулись бы изменения меры пресечения для Наримана Джелялова и братьев Ахтемовых, а также обвиняемых в связях с добровольческим батальоном им. Номана Челебиджихана. Да и Джемилева в этом случае ждала бы не амнистия, а оправдательный приговор.

Версия о том, что решение обусловлено полным провалом на этапе судебного следствия всех доказательств обвинения тоже выглядит неубедительно. Во-первых, крымских судей российской юрисдикции подобные обстоятельства никогда раньше не смущали, а, во-вторых, ниже будут проанализированы некоторые аспекты приговора, из которых следует, что судье и в этот раз низкокачественных доказательств от прокурора хватило, чтобы интерпретировать это в подобие серьезного юридического документа.

Наиболее приемлемой представляется версия о том, что такой приговор был продиктован задачами информационной войны. Рост негатива в мире по отношению к действиям России на оккупированных территориях продолжает нарастать. Поэтому любой, даже условный, срок лидеру крымских татар, известному советскому диссиденту и общественному деятелю, номинанту Нобелевской премии, мог бы дать очередной серьезный информационный повод о репрессиях российских силовиков. Применение «амнистии», напротив, почти полностью нивелирует этот акцент. Не случайно, по всей вероятности и использование в качестве повода «70-летия победы в Великой отечественной войне».

Казалось бы, репутационные риски никогда не останавливали российскую систему. И этот случай не был исключением, пока существовала угроза проведения «Марша на Крым». Намерения провести такую акцию сильно напрягали российскую власть, которая максимально пыталась уйти от фокусировки мирового внимания на теме Крыма. После «Крымской платформы» стало понятно, что закрыть вопрос принадлежности полуострова уже не получится. «Марш на Крым» стал не актуальным и целесообразность показательного процесса над Джемилевым сильно потеряла в цене. А на фоне потока сообщений о военных преступлениях России в Украине уголовное преследование лидера крымских татар никакой информационной пользы для российской пропаганды уже не представляет.

«Прорыв» Джемилева. Семь лет назад лидер крымских татар пытался попасть на родину (фотогалерея)

Приговор с препятствиями

В пользу этой гипотезы говорит и содержание мотивировочной части приговора. Это тот фрагмент документа, в котором суд дает ответ на вопрос почему Джемилева надлежит считать виновным в совершении уголовных преступлений. В одной из предыдущих публикаций мы рассказывали, что в деле накопилось множество сомнительных противоречий, распутать которые за четыре дня нахождения в совещательной комнате крайне сложно. Как оказалось, никто и не распутывал – все сомнения были довольно топорно истолкованы в пользу обвинения.

Так, исходя из логики приговора, небрежность хранения доказана по принципу «ружье-то выстрелило». Тот факт, что оно не висело на стене, а было спрятано в сейфе, а сейф в комнате, а ключ от комнаты в другой комнате, ключ от которой Джемилев носил всегда с собой, вообще не имеет никакого значения. Ружье выстрелило из чужих рук? Значит хранил небрежно.

С боеприпасами вышло еще смешнее. Как выяснилось, российское законодательство не регулирует оборот патронов такого типа, как те, что «небрежно» хранились в сейфе Джемилева. Экспертиза за экспертизой указывали на явный «косяк» следствия, который зачем-то (скорее всего для общего числа преступлений) протащила в суд прокуратура. Но принцип «что не запрещено, то разрешено» тут как-то не сработал. В прениях прокурор, пытаясь сохранить убедительный тон, заявил, что раз патрон подходит для автоматов и пулеметов Калашникова, значит он боевой, а не спортивный или охотничий.

По-хорошему, в приговоре встав на сторону этой дикой с юридической точки зрения аргументации, судья должен был сослаться на толкование пленума Верховного суда РФ или хотя бы какие-то прецедентные решения, в которых такая позиция выглядит адекватной. Но нет – по сути приговор содержит ту же мысль, что прозвучала от государственного обвинения в прениях с добавлением того, что защита неправильно понимает смысл закона «Об оружии» в части разъяснений про боеприпасы, запрещенные к гражданскому обороту.

Ну и самая любопытная часть – трактовка преступления про нарушение госграницы. Тут справедливости ради выделим, что вопреки общему абсурду ситуации, ссылки на публикации на то, что Джемилев оспаривает запрет на въезд, суд признал недопустимым доказательством. По той части, что Джемилев не знал о наличии запрета, судья тоже смогла соблюсти приличия: сославшись на некую норму российского законодательства, Исроилова пришла к выводу, что пограничники имели право уведомить подсудимого о запрете на въезд без подкрепления этого факта документами или иными доказательствами. Тут судья еще проявила изобретательность: привела показания свидетеля Наримана Джелялова о том, что 2 мая он узнал о запрете на въезд Джемилева в Россию. На этих показаниях и протоколах допроса пограничниц она косвенно смогла обосновать, почему суд считает, что подсудимый знал о запрете на въезд.

Но вот что касается второго компонента преступления – собственно пересечения госграницы РФ лицом, которое знает, что въезд ему запрещен – тут вообще вышло криво. Появление координат границы через полгода после инкриминируемого преступления, отсутствие четко видимых пограничных знаков и в принципе пограничников на пункте пропуска судью вообще не смутило. По ее логике Крым «вошел» в состав России 18 марта и сразу появилась незримая «вертикальная плоскость» (это прям так в приговоре звучит). То, что Джемилев об эту «плоскость» не ударился и даже не ощутил – его личные проблемы. По наличию палаток по обочинам дороги он должен был сообразить, что это и есть пункт пропуска на российской государственной границе. И поскольку ему накануне запретили въезд на территорию РФ, то он ни при каких обстоятельствах не имел права приближаться к этой локации.

Дальше – еще интересней. Нахождение подсудимого на пункте пропуска в ожидании сбежавших пограничников, согласно приговору, прямо доказывает, что границу он пересек. В суде звучали от пограничников пояснения, что юридически пересечение границы наступает при прохождении паспортного и таможенного контроля. Но это в теории. В деле Джемилева суд признал его виновным только потому, что пересек некую абсолютно незримую черту.

Что дальше

Трактовки сомнительных эпизодов из мотивировочной части приговора в пользу прокурора указывают на то, что главной задачей все же было признать Джемилева виновным – «запятнать» в глазах внутренней аудитории и запугать его сторонников в Крыму. При этом амнистия позволила продемонстрировать внешней аудитории, не знакомой с нюансами дела, что российское правосудие не такое уж беспощадное и даже выносит иногда гуманные приговоры. А потом, если ситуация позволит, приговор ведь можно и пересмотреть: внимания к этой ситуации уже будет точно поменьше да и информационная повестка может оказаться более благоприятной.

Игорь Воротников, крымский блогер

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции

Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://dq2yo2t0dx07f.cloudfront.net/. Также следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.