«В Грузии – гостеприимство, в Приднестровье – ощущение бесправия». Путешествие крымчанок в зоны постсоветских конфликтов

В Украине готовится к печати репортажная книга «Непризнанные истории. Путешествие в самопровозглашенную реальность Армении, Азербайджана, Грузии и Молдовы». Ее написали две крымчанки – журналистки Татьяна Козак и Анастасия Магазова. С 2016 по 2018 годы они посетили Грузию, Армению, Молдову и Азербайджан, а также квазигосударственные образования, появившиеся в этих странах после распада СССР. О чем авторы говорили с людьми, проживающими на оккупированных территориях, они рассказали ведущему ток-шоу «Крымский вопрос» Александру Янковскому.

В 2016 году две крымчанки, журналистки Анастасия Магазова и Татьяна Козак, освещавшие конфликт на Донбассе, решили вместе найти ответ на вопрос: когда закончится война в Украине. В то время как раз началось обострение в Нагорном Карабахе. Решив, что территориальные и этнические конфликты – последствия распада СССР, журналистки отправились в постсоветские страны, на свободные и оккупированные территории.

В своей книге авторы рассказывают, какие конфликты происходили в Азербайджане, Армении, Грузии и Молдове, а также пытаются спрогнозировать будущее аннексированного Крыма и оккупированных районов Донецкой и Луганской областей. Татьяна Козак посетила Приднестровье и свободную часть Молдовы, а также Нагорный Карабах. Анастасия Магазова побывала в Армении и азербайджанском Баку. Вместе журналистки съездили в Грузию.

– Как вас воспринимали? Вы представлялись, что вы – журналистки из Украины. Дружественно ли к вам относились?

Козак: По-разному. В Грузии это был какой-то праздник, несмотря на то что положение переселенцев и людей, живущих у разделительной линии (админграницы с непризнанными республиками – КР), не самое лучшее, но все старались рассказать свою историю, пригласить в гости. Я расчувствовалась. В Нагорном Карабахе было интересно. Жители удивлялись тому, почему я приехала одна аж из Украины, почему меня интересует этот конфликт. Им было непривычно, возможно, потому что я – из Украины, а они более благосклонны к России. В Приднестровье есть ощущение постоянной слежки. Это влияет на то, как люди с тобой разговаривают: они очень закрытые. Когда ты заезжаешь, нужно зарегистрироваться, и спецслужбы знают, где ты будешь жить. В Приднестровье есть некоммерческая общественная организация, которая занимается демократическими процессами и свободой слова. Там говорят, что за ними следят и к ним приходят из спецслужбы МГБ (это их местный КГБ). Во время посещения Приднестровья у меня сложилось одно из самых неприятных ощущений (за время работы над книгой – КР). Параноидальное чувство, что за тобой могут следить.

Они останутся или уйдут? Как Россия вводила миротворцев на постсоветское пространство (фотогалерея)

– Какие истории вас удивили?

Магазова: Меня больше всего поразила ситуация в Грузии, когда мы работали на территории, пограничной с Южной Осетией. Как раз была восьмая годовщина войны. Мы абсолютно случайно увидели организованное мемориальное место прямо на админгранице с Южной Осетией. Там грузинские военные отдавали честь своим погибшим побратимам, похороненным в братской могиле в этом же селении. Когда они услышали, что мы из Украины, очень тепло нас приняли и стали расспрашивать о том, что происходит в нашей стране. Они сказали очень много теплых слов в адрес украинских военных, сказали, что много грузин из их окружения поехали поддерживать Украину в борьбе против российской агрессии. Также мы встретили семьи, живущие в крайней нужде. У них в прямом смысле есть только крыша над головой – и больше ничего. Люди из муки и воды делают какие-то лепешки, чтобы у них просто был обед. Они живут в такой бедности потому, что «граница» проходит буквально за их домом. В своей книге мы хотели показать, насколько страшно лицо войны и продолжительных нерешенных конфликтов.

Последствия войны в Южной Осетии являются проблемой на Кавказе и через 30 лет после ее начала (фотогалерея)

Журналистка Козак полагает, что одной из причин аннексии Крыма и оккупации части Донбасса стало то, что жители Украины не сделали выводы из конфликтов в Молдове, Грузии, Армении и Азербайджане.

– Меня поразила история с Карабахом, когда я поехала в Талыш, на передовую в апреле (2016 года – КР). Именно туда пришелся удар, и именно там в тот момент была эскалация. Я увидела пустое село – люди убежали от обстрелов. Я слышала, как кричали ослы. Там было угнетающее ощущение. В селе стояли каркасы домов, разрушенных во время первой войны (в 1991 -194 годах – КР) и в апреле 2016 года. Это та картина, которая наглядно показывает, что означает продолжительный конфликт для людей и села.

Нагорный Карабах: разрушительные последствия боевых действий (фотогалерея)

– С начала конфликта в Приднестровье прошло уже 30 лет. После него выросло новое поколение. Горячей фазы конфликта сейчас нет. Ощущают ли местные жители, что живут на непризнанной территории или просто живут и не задают себе такого вопроса?

Козак: Они это понимают. Там существует проблема с молдавским языком. Приднестровье – это русифицированная территория, хотя раньше там процветали и украинские школы, и школы, в которых учили румынский и молдавский языки. Сейчас эти школы работают, но борются за право преподавания на том или ином языке. Там довольно специфическая ситуация. У людей есть по несколько паспортов: это приднестровский паспорт, который нигде, кроме как в России, не признается, это и румынский, и молдавский, и украинский паспорта. То есть люди живут в Приднестровье, а зарабатывают в другой стране. Часто в России учатся, ездят на заработки в Россию или Румынию. Им не запрещают выезжать. Но именно на этой территории нет свободы слова, нет гарантированного права собственности. «Живешь и живи», но иметь своего мнения о том, что Приднестровье – оккупированная территория, не можешь. А если у тебя оно есть, то ты должен об этом молчать. По моему мнению, это такая территория бесправья, небольшой «Советский Союз». Жители жестко контролируются спецслужбами и российскими военными, которые там стоят.

Воспитанники Суворовского военного училища в Тирасполе. Приднестровье, 2021 год

Абхазская и южноосетинская стороны предлагали украинским журналисткам въехать через не признанные Грузией и большинством стран мира пункты пропуска в России. Разрешение на въезд через легальный пункт пропуска на реке Ингури не дали. Тогда авторы решили работать вдоль админграницы, на контролируемой Грузией территории.

Магазова: Люди пересекают линию разграничения по мосту через реку Ингури с экономической целью, с целью получить медицинские услуги, а в случае с молодежью – еще и образование. Грузинское правительство идет на всевозможные уступки, чтобы жители неподконтрольных территорий получали те же преференции, что и другие граждане. Людей, переходящих мост, очень мало. Преимущественно «границу» пересекают этнические грузины. Там нет регулярного транспортного сообщения. Мы видели, как этот мост длиной около километра пересекали на ослах. То есть чтобы не идти пешком, люли садятся в повозки и едут за несколько лари. Нас еще удивило то, что, кажется, на расстоянии 15-20 километров от линии размежевания (на контролируемой Грузии территории – КР) разрешено ездить на машинах с абхазскими номерами. Работая на Донбассе, мы понимаем, что увидеть на подконтрольной Украине территории машину на номерах «ЛНР» или «ДНР» – это нонсенс, такого не может быть. А тут рядом стоят машины на грузинских и абхазских номерах, и никто их не трогает.

Россия – Грузия. 10 лет после войны (фотогалерея)

Украинским журналисткам было непросто работать в странах и в регионах, где власти ограничивают свободу слова.

Магазова: Сложнее всего мне было работать в Азербайджане, потому что, во-первых, я была одна, во-вторых, я ощущала давление из-за того, что до этого я несколько раз была в Армении. Первый вопрос при пересечении границы с Азербайджаном был о том, есть ли у меня армянские корни. Я сказала, что я – украинка. Меня спросили, какое у меня отчество. После ответа, что мое отчество – Владимировна, у них уже не было сомнений, что у меня нет армянских корней.

В Баку я услышала от азербайджанца, с одной стороны, безумную, а с другой стороны, прагматичную мысль. Он сказал: «Если разрешат открыть рынок на территории разграничения между Арменией и Азербайджаном, то мы быстро найдем общий язык. Мы умеем общаться посредством торговых отношений и быстро найдем способы сосуществования». Опять-таки, сосуществования, не дружбы, а коммуникации друг с другом.

Нагорный Карабах. По обе стороны вооруженного конфликта (фотогалерея)

Анастасия Магазова родилась и выросла в Симферополе, окончила магистратуру в Таврическом национальном университете им. В.И. Вернадского. После аннексии Крыма вынужденно покинула полуостров. С тех пор жила в Украине и Германии, училась в школе журналистики Мюнхена и Берлина. С 2015 года работала корреспондентом немецкой медиакорпорации Deutsche Welle и газеты Die Tageszeitung. В качестве стипендиата Regional Reporting Fellowship один год была автором Radio Free Europe /Radio Liberty. За освещение событий на Донбассе получила несколько профессиональных наград.

Анастасия Магазова, журналист

Татьяна Козак родилась в Керчи, окончила Харьковский национальный университет им. Каразина. В 2011–2012 годах стала участницей программы цифровых медиа Digital Future Journalism от Могилянской школы журналистики. В 2013–2014 годах была участницей программы Украинской школы политических исследований. Сотрудничает с украинскими и международными СМИ. Козак – финалистка журналистского конкурса «Честь профессии» в 2021 году. Трансграничный проект Sisters of Europe, в котором она принимала участие от Украины, в 2021 году попал в короткий список премии European Press Prize.

(Текст составила Александра Шевченко)