Михаил Горбачев как символ эпохи: со знаком плюс и наоборот

Дожить до 90 лет – это само по себе выдающийся результат, которым в России могут похвастаться немногие. У Михаила Сергеевича Горбачева получилось. Тут, конечно, нельзя не заметить, что и условия жизни первого и единственного президента СССР разительно отличаются от средних показателей по палате, но не будем придираться. Тем более что Горбачев все еще интересен аудитории, чем вполне активно пользуется, периодически высказываясь по актуальным вопросам. Вот, буквально на днях призвал Байдена и Путина встретиться и даже объяснил, зачем им это делать: "Опыт показывает, что надо встречаться и договариваться, и главное – не бычиться друг на друга. Все же ясно: главное – избежать ядерной войны. Раз надо избежать такой проблемы, в одиночку ее решить невозможно, надо встречаться".

Возразить на это нечего. Ну кто же будет спорить с тем, что "главное – избежать ядерной войны"? Скажете – поверхностно и тривиально? Дескать, неплохо бы такому выдающемуся и авторитетному общественному деятелю не только декларировать банальные истины, а еще и остановиться на причинах, породивших в последние годы обвальное ухудшение российско-американских отношений? Но, как писал Николай Гумилев, "лучшая девушка дать не может больше того, что есть у нее". А кроме того, давно уже очевидно, что не своим взглядом на современные российские проблемы для нас ценен Горбачев. Не за это его любят. И ненавидят не за это. История так распорядилась, что сделала этого человека важнейшим символом мирового масштаба целой эпохи. Для одних со знаком плюс, для других наоборот.

Человек, изменивший ход истории. Михаил Горбачев отмечает 90-летие

Спроси сегодня любого имперца-патриота, в чем его основная претензия к Горбачеву, – и тот, не задумываясь, ответит: в уничтожении великой державы, в развале СССР. На осторожное возражение, что вообще-то зимой 1991 года соглашение о создании Союза Независимых Государств, фактически похоронившее СССР, в Беларуси с Кравчуком и Шушкевичем подписывал вовсе не Горбачев, а Ельцин, "обыкновенный" патриот будет только вращать глазами, а продвинутый ответит, что Борис Ельцин совершил уже формальный поступок. А настоящим могильщиком СССР является Горбачев, потому что он создал все предпосылки, заложил, так сказать, основу. Сам Горбачев всегда будет оспаривать этот тезис. Впрочем, не слишком убедительно, а следовательно, и не слишком успешно.

Термин "перестройка" Горбачев ввел в обиход в 1985 году, через пару месяцев после восхождения на советский партийный (а следовательно, и на государственный) престол. Рождение термина установило вектор политической деятельности Горбачева на многие годы вперед. К тому моменту стало понятно, что социалистическая модель развития без сталинского жесткого мобилизационного подхода не просто дает сбои, но она уже из модели развития фактически превратилась в модель угасания. Ни Брежнев, ни Андропов, ни Черненко не смогли бы построить, к примеру, Беломорканал, у них для этого не было бесплатной рабочей силы и достаточного аппарата принуждения. В приоритете, разумеется, оставались оборонные секторы экономики, но вот проблемы с обеспечением сносной жизни для населения становились все более неразрешимыми, а к концу 80-х годов народ уже в буквальном смысле нечем стало кормить.

Критики последнего генерального секретаря КПСС утверждают, что к такому результату привела страну именно экономическая политика Горбачева. Которая, в свою очередь, повлекла за собой целый ворох уступок западному миру, без кредитов и гуманитарной помощи которого СССР не мог существовать. Это так, но только отчасти. Например, 9 декабря 1989 года Михаил Сергеевич на пленуме ЦК КПСС заявил: "Мы со всей решительностью подчеркиваем, что ГДР в обиду не дадим, это наш стратегический союзник и член Варшавского договора. Необходимо исходить из сложившихся после войны реальностей – существования двух суверенных германских государств, членов ООН. Отход от этого грозит дестабилизацией в Европе". Но спустя всего пару месяцев политика партийного руководства развернулась на 180 градусов, и об объединении двух Германий заговорили как о возможном сценарии, поскольку его реализация соответствовала бы интересам немецкого народа.

В самом начале 1990 года правительство СССР обратилось к канцлеру ФРГ Гельмуту Колю с просьбой об оказании гуманитарной помощи, и именно продуктов питания. Такая помощь была оказана, в Советский Союз было поставлено большое количество сухого молока, свинины, масла и консервированного тушеного мяса. Остается только гадать, повлияло ли согласие ФРГ оказать срочную помощь СССР на политическую позицию Горбачева в вопросе объединения двух Германий? Но если в действиях руководства Германии при желании можно углядеть какую-нибудь собственную политическую корысть, то США условием оказания своей помощи выставляли лишь курс на дальнейшую демократизацию политической системы и экономические реформы в СССР. Например, весной все того же 1990 года Горбачев обратился к президенту США Джорджу Бушу с просьбой о предоставлении кредита в 20 миллиардов долларов для "преодоления внутренних проблем". К тому моменту внешний долг СССР с 1985 года вырос больше чем в четыре раза. Свой ответ Буш приводит в книге "Мир стал другим": "До тех пор, пока мы видим вашу приверженность принципу самоопределения прибалтийских республик и стремление к экономическим реформам, мы можем сотрудничать".

По сути, руководство США объявило СССР и его лидеру цену за пропуск в цивилизованный мир – начинайте строить капитализм, прекратите быть жандармами для народов собственного государства и других стран. Ваша модель построения общества обанкротилась, продемонстрировала нежизнеспособность. Не надо этого признавать публично, но свою политику, хоть внутреннюю, хоть внешнюю, следует строить с четким осознанием этого исторического факта. В двухтомнике "Жизнь и реформы" Горбачев приводит отрывок из письма, которое он получил от президента США буквально за месяц до августовского путча 1991 года: "Если вы убеждены, что рыночная экономика – решение ваших проблем, тогда мы можем помочь вам создать ее в СССР. Но если вы все еще чувствуете, что быстрый переход к рынку слишком рискован, и поэтому необходимо на некоторый период сохранить административный контроль в соответствии с тем курсом, который намечен в антикризисной программе, тогда нам будет труднее вам помогать. Если вы полностью привержены к реформам по внедрению рынка, тогда я предложил бы, чтобы мы двигались вперёд одновременно в нескольких областях".

По сути, политические реформы Михаила Горбачева уложились менее чем в два года. Знаменитая 19-я партийная конференция, во время которой были внесены изменения в Конституцию, прошла в конце июня – начале июля 1988 года. Высшим законодательным органом страны стал Съезд народных депутатов, выборы на который проводились по двухступенчатой системе. А 3-й съезд народных депутатов, в ходе проведения которого была отменена 6-я статья Конституции о руководящей роли КПСС, Верховный совет наделялся законодательными функциями и был учрежден пост президента СССР, состоялся в марте 1990 года.

Всем этим революционным преобразованиям предшествовали экономические реформы. Закон об индивидуальной трудовой деятельности, согласно которому гражданин получал право заниматься этой самой деятельностью, не привлекая наемных работников, был принят в ноябре 1986 года. Спустя полгода появился закон о госпредприятиях, после перевода которых на хозрасчет зарплата сотрудников стала начисляться в зависимости от полученной прибыли. А еще через год, с 1 июля 1988 года, после принятия закона о кооперации, в СССР появились торговые кооперативы. Все эти преобразования, очевидным образом работавшие на демократизацию, проводились на фоне явного ослабления идеологического давления. Политика гласности была провозглашена на XXVII съезде КПСС в 1986 году. Миллионам людей гласность открыла доступ к информации, которая до этого времени была под строжайшим запретом.

Критики Горбачева из либерального лагеря обычно говорят, что вся его программа политической и экономической демократизации была просто вынужденной мерой. Дескать, страна катилась под откос, так что ему не оставалось ничего другого, кроме как инициировать реформирование всего уклада жизни местного населения и прекратить агрессивную внешнюю политику (например, остановить войну в Афганистане): в действительности Горбачев якобы вовсе не собирался покончить с социализмом, до последнего рассчитывая обойтись полумерами. Просто не получилось. Я не соглашусь с такой точкой зрения.

Придя к власти в 1985 году, Михаил Горбачев, понимая, в каком тяжелом положении вот-вот окажется СССР, мог все политические и экономические преобразования развернуть в противоположную сторону. Не начинать, что называется, раскручивать гайки, а наоборот, подвергнуть критике брежневско-черненковскую "мягкотелость" и вернуться к жесткой политической практике, опираясь на мобилизационную риторику. Осуществить частичный возврат к принципам и установкам сталинской политики, возможно, исключив из нее наиболее радикальные элементы, например, массовые репрессии.

Многие возразят: в середине 1980-х такой разворот был уже невозможен. А вот я совсем в этом не уверен. Мне кажется, большая часть Политбюро поддержала бы такой "новый курс". Уж не говорю о том, что в нашем обществе запрос на "сильную руку" традиционно высок. Но о столь зловещих перспективах мы сегодня можем рассуждать только в предположительном ключе и благодарить бога за то, что Горбачев не пошел по этому пути. Не важно даже, в силу каких причин.

Во всей политической карьере Горбачева есть обстоятельство, которое однозначно можно поставить ему в заслугу, безо всяких оговорок. В СССР мучительный, непоследовательный и пусть даже заранее непрогнозируемый разворот от социализма к капитализму прошел без большой крови, без масштабной гражданской войны. Конечно, события в Сумгаите, Тбилиси, Баку и Вильнюсе унесли человеческие жизни, но все же не переросли в глобальный вооруженный конфликт, в который могли быть вовлечены и армия, и гражданское население. Каким-то образом Горбачеву совсем уж кровавого сценария удалось избежать.

Александр Рыклин, московский журналист

Взгляды, высказанные в рубрике "Мнение", передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции

Оригинал публикации –​ на сайте Радио Свобода