Слезы после смены: медсестра из США рассказала о судьбе медиков после пандемии

Она не позволяет себе обнять родных людей, маму видит через окно, а с дочерью общается, соблюдая дистанцию. Ее рабочий день длится двенадцать часов, ее вызывают в тот момент, когда пациенту с COVID-19 нужна интубация. Мотря Шулте – медсестра в отделении анестезии в больнице Ascension Oakland-Macomb hospital Oakland Center штата Мичиган в США. Она тридцать лет работает в больнице, но признается: после того как месяц назад столкнулась с COVID-19, у нее впервые тряслись руки.

– Как вы справляетесь с эмоциями?

– Теперь мне немного легче, но, работая с пациентом с COVID-19 впервые, я была очень взволнована и напугана. Это все было так ново для меня, я даже не знала, как правильно обращаться с оборудованием, потому что нас к такому не готовили. Вся процедура длилась полчаса, но после я была очень истощена. Теперь прошло больше месяца, и я чувствую, что уже нет того страха. Я делаю все, чтобы обезопасить себя.

– Как вы оберегаете свою семью?

– Я не вижусь с моей матерью, я не вижусь с дочкой… Маме 85 лет, и я не хочу, чтобы она подхватила этот вирус, она не выходит из дома. У нас есть помощница, которая приносит продукты три раза в неделю. А я прихожу к маме раз в неделю, и мы смотрим друг на друга через окно, говорю с ней, конечно, ежедневно. Моя дочь учится на медика, ей будет 26 лет и она уже три недели не выходит из дома. Мы виделись однажды у дома, она присела на газон, а я села на крыльце – так мы выдержали социальную дистанцию.

Алекс Шулте, студентка, дочь Мотри Шулте

– Помогают ли медработникам психологи?

– О, нет, такой помощи нет. Уже ясно – у многих медсестер будет посттравматическое стрессовое расстройство. Вокруг них умирают люди, они не могут видеться с членами своих семей – это тяжело. Я вижу на фотографиях, которыми делятся медсестры, как в других больницах людей просто оставляют в коридорах, потому что не хватает палат, кроватей для них. Медсестры, работающие с этими пациентами, потрясены, они выходят из больниц со слезами на глазах… Мне повезло, я не все время провожу с такими пациентами, я только прихожу к ним на интубацию и проверить, как они чувствуют себя.

В моей больнице мы как раз выписали одну медсестру, которая имела положительный тест на COVID-19 и была интубирована на три недели. Когда мы сняли ей интубацию, мы все ее поддерживали, но психологически она была чуть не в себе. Она выглядела ошеломленно и растерянно, ее руки тряслись. Такое мы будем видеть все чаще, по мере того как будем отключать вентиляцию пациентам, которые выжили в этой страшной пандемии…

– А касательно защиты для медиков: маски, щитки, костюмы – всего хватает? Достаточно ли сейчас медицинского персонала?

Oakland-Macomb hospital Oakland Center, Michigan

– Медсестры работают двадцать часов, у них два или три пациента на смене, и они имеют одну маску, используют один халат. Моя смена длится двенадцать часов, меня зовут, когда у пациента сложности с дыханием, и я использую все средства защиты. Если бы у меня не было, к примеру, CAPR (воздухоочистительный респиратор – КР), то я бы не делала интубацию.

Там, где я работаю (Ascension Oakland-Macomb hospital Oakland Center – КР), хватает и медперсонала, но хуже в других госпиталях – особенно в Медицинском центре Детройта (Detroit Medical Center), там было 26 пациентов на одну медсестру – это слишком много. Так невозможно работать! Медсестры говорят, что у них нет в достаточном количестве средств защиты, они боятся заразиться, поэтому уходят из больницы и их увольняют.

Многие медицинские работники – врачи и медсестры – спят в гостиницах, потому что они не хотят инфицировать свои семьи.

– Как бы вы описали симптомы этой болезни, что говорят пациенты, как описывают свои чувства?

– Все пациенты, да и мои коллеги, которые также заболели, имели различные симптомы, но про один признак говорят все – это потеря ощущения запаха и вкуса, ужасные боли в теле, как при худшем гриппе.

Парамедики доставляют пациента в центр неотложной помощи в Бруклинском районе Нью-Йорка, США, 14 апреля

К факторам риска относятся ожирение и диабет, это делает людей более уязвимыми к вирусу, как показывают исследования. Многие пациенты имеют угнетенный иммунитет, страдают красной волчанкой, ревматоидным артритом, имеют проблемы с почками, судя по всему, с такими сопутствующими заболеваниями вирус переносится особенно тяжело. Но даже когда молодые и здоровые люди подхватывают этот вирус, они болеют около двух недель, они не имеют энергии, чувствуют себя очень уставшими, все их тело и мышцы болят, температура может быть невысокой, но есть сильная головная боль.

– А какие сейчас в США применяются протоколы лечения?

Медсестра Мотря Шулте в больнице округа Окланд (видео)

– При затрудненном дыхании мы подключаем пациентов к кислородным маскам и ожидаем улучшения. Если же им не становится лучше и уровень кислорода падает ниже 80-ти процентов, тогда их интубируют – ставим дыхательную трубку и подключаем к аппарату вентиляции легких. Обычно пациенты находятся на искусственной вентиляции две-три недели. Мы даем им Азитромицин (антибиотик – КР), потому что в легких возникает пневмония, на рентгеновских снимках грудной клетки это видно классическим образом – как частички разбитого стекла. Здоровые легкие на снимке должны выглядеть темными, а здесь они как будто залиты белой жидкостью.

– В США нет жесткого карантина, а лишь рекомендации – как вы к этому относитесь?

– Вот только начали вводить штрафы, но до этого люди продолжали собираться вместе, мол, «все в порядке, среди нас никто не болен». Но они все могут быть переносчиками вируса и не чувствовать симптомов! Я до сих пор вижу много людей, которые не носят маску, они приходят в магазины не просто за едой, а бродят по рядам, рассматривают товары, покупают подарки… Я не думаю, что эти люди воспринимают ситуацию серьезно, пока это не произойдет с ними или с кем-то из родных. Так что... Я иду на работу и возвращаюсь с работы домой – это все, что я делаю.