28 июля 1521 года крымские войска, превосходящие московские и числом, и умением, наголову разгромили противника неподалеку от Коломны. 500-летнему юбилею нетривиального события и посвящен новый цикл на Крым.Реалии.
Продолжение. Предыдущая часть читайте здесь.
Расстановка сил
Для войны с Великим княжеством Московским хан Мехмед I Герай намеревался создать широкую международную коалицию. Кроме естественного в этом случае союзника – Казанского ханства, в нее должны были войти Османская империя и Хаджи-Тарханское (Астраханское) ханство. Великое княжество Литовское и без того пребывало в состоянии войны с Москвой с 1512 года.
Однако эти надежды не сбылась. Новый падишах Сулейман I, взошедший на трон в 1520 году, оставался глух к ханским призывам. В начале 1521 года Мехмед отправил в Стамбул обстоятельное изложение своих мотивов. Во-первых, писал хан, московский князь Василий III наладил слишком уж тесную связь с Персией – давним врагом османов. А во-вторых, захват православным государством населенных мусульманами областей приведет к религиозным притеснениям, что уже случилось в Казани и повторится снова. Оставлять казанский престол в руках московского ставленника – значит создавать угрозу не только Крыму, но и Турции. Поэтому Мехмед настаивал на войне против Василия.
Однако на Сулеймана эти доводы не произвели впечатления. В первые же месяцы своего правления он вступил с Венгерским королевством в конфликт, который в мае 1521 года перерос в полномасштабную войну. Польский король и литовский князь Сигизмунд I был союзником венгров, следовательно, его враг Василий III автоматически становился союзником Порты. Поэтому Сулейман I не только не поддержал Мехмеда, но и двумя грамотами прямо запретил ему выступать против Москвы. Султан писал: «Мы слышали, что ты хочешь пойти на землю московского князя. Побереги свою жизнь и не ходи на него, ибо он мой большой друг, а если пойдешь на московского князя – то я пойду на твою страну». Впрочем, хан не испугался – после начала войны с Венгрией падишах не стал бы открывать на севере второй фронт.
Столь же безрезультатной была попытка договориться с хаджи-тарханским правителем Джанибеком. Мехмед писал ему поздней весной: «Мы с тобою братья. Я дружил с московским князем, но он изменил мне: Казань была нашим юртом, а он посадил там султана из своей руки, которого Казанская земля, за исключением одного сеида, не хотела. Казанцы прислали ко мне человека просить у меня султана – и я им в Казань отпустил султана, а сам иду на московского князя со всей своею силою. И если ты хочешь быть со мной в дружбе и в братстве, то выйди и сам на московского князя». Джанибек не желал усиления Гераев, которое могло закончиться потерей собственного трона, поэтому остался дома.
Зато небольшую помощь оказал Сигизмунд. В мае Мехмед писал ему: «А ты б к нашему войску доброго человека прислал». Несколько позднее он прямо предложил направить к нему казацкого предводителя, старосту черкасского и каневского Остафия Дашкевича с отрядом, на что король дал согласие.
Москва не осталась безучастной к крымским приготовлениям. Еще 28 февраля 1521 года в турецкий тогда Азов «султанову слуге Диздерьбургану» была отправлена специальная грамота с просьбой сообщать, «каковы будут там у тебя вести..., а мы тебя впредь своим жалованием свыше хотим жаловать». Московским агентам было велено пробраться тайно в Крым, к послу Василию Наумову, «а которые останутся в Азове, и тем доведываться про царя Крымского и про царевичей, где ныне царь, не пошел ли куда из Крыма, а царевичи все ли в Крыму, не пошел ли который из Крыма, и будет царь вышел из Крыма, и куда пошел, на великого князя украину или куда?».
Первоначально крымский хан планировал выступить на Москву в начале весны, чтобы воспользоваться фактором внезапности в Казани и не дать противнику собрать силы. 10 мая Василий получил сведения из Азова, что «царь крымский Магмед-Гирей готов со всею силою на тебя к Москве», но из-за мятежа родственников поход был отложен. Наконец 24 июня из Кефе прибыл вестник, сообщив, что «крымский царь на коня сел», а вслед за ним приехал еще один из Азова с новостью: «А царь, государь, пошел на твою землю на Андреев городок, а, сказывают, вожи (проводники) у него, где ему Оку перелезть, а с ним, государь, кажут, силы его сто тысяч, ино, государь, отгадывают, что с ним тысяч пятьдесят или шестьдесят». Война началась.
Силы сторон
У страха глаза велики – испытав доселе невиданное нашествие крымцев, московские летописцы преувеличивали размер ханской армии до 100 и более тысяч. В действительности же вряд ли Мехмед I сумел выставить в поле более 20-25 тысяч всадников – и то после массовой мобилизации, которая позже выйдет ему боком. К этому следует добавить определенное количество ногайцев, но не слишком большое. Ногайская Орда в 1519 году потеряла половину владений в результате вторжения казахов, часть населения откочевала на территорию Крымского ханства. Новых подданных хана точно было не больше, чем старых, и не все они могли идти на Москву – кому-то пришлось остаться охранять кочевья в донских степях. Литовская же помощь вообще была чисто символической – сто конных и сто пеших с 2 пушками. Таким образом, Мехмед командовал войском в 30-35 тысяч бойцов. Силы, которыми располагал новый казанский хан Сахиб Герай, неизвестны. Даже в лучшие годы армия Казани не превышала 30 тысяч человек, а после недавнего переворота едва ли достигала половины обычной численности. Таким образом, максимальное количество войск, ведомых Гераями на Москву, составляло лишь 50 тысяч (возможно и меньше).
Что же мог противопоставить им князь Василий III? Основные силы (южное направление) были растянуты в центральном течении Оки – три группы полков общей численностью более 15 тысяч человек плюс гарнизон Коломны в 1,5-2 тысячи бойцов. На реке Угре (юго-запад) собрались примерно 5 тысяч воинов. Юго-восточное направление вплоть до Нижнего Новгорода прикрывала 10-тысячная группа московских ратников и служилых татар.
Отдельное войско в 4-5 тысяч человек располагалось на Рязанщине, которая играла в этой истории особую роль. К началу описываемых событий Великое княжество Рязанское оставалось единственным государством Северо-Восточной Руси, не подчиненным Москве. Да и то последний местный князь Иван Иванович чувствовал себя скорее слугой московского правителя, нежели ровней ему. В отчаянной попытке сохранить независимость Иван вступил в переговоры с ханом Мехмедом и даже якобы планировал жениться на его дочери – по крайней мере, в этом его обвинили москвичи. Поддавшись уговорам, рязанский князь осенью 1519 года выехал в Москву, где был схвачен и помещен под стражу. В его родной Рязани (в то время – Переяславль-Рязанский) московским наместником сел опытный воевода Иван Добрынский-Симский по прозвищу Хабар (нет, прозванный так не за это самое, а за удачливость).
Наконец, продолжалась, пусть и вяло, война с Литвой, что требовало прикрытия и западных рубежей Московии. На юго-западе было сосредоточено 5-6 тысяч человек, на северо-западе – до 8 тысяч. Таким образом, формально московские силы в 50-55 тысяч бойцов вроде бы не уступали крымско-казанским, но они были разбросаны по огромной территории и оказались не в состоянии помочь друг другу. На главном направлении – на Оке, хан имел преимущество в 30-35 тысяч против 20-25 тысяч. Более того, до самого последнего момента московская передовая стража так и не узнала, где Мехмед собирается перейти Оку.
Как будто этого было мало, крымские войска значительно превосходили противника в качестве управления. 56-летний хан был опытным полководцем и уже неоднократно нападал на московские земли. Его основным противником оказался 22-летний князь Дмитрий Бельский, для которого это была вообще его первая в жизни полевая кампания – главным военачальником на Оке его назначили за знатность рода. Чтобы компенсировать этот недостаток, ему в «товарищи» дали старого служаку князя Василия Шуйского-Немого. Однако Бельский надменно «пренебрегал стариками, которых это оскорбляло: они в стольких войнах были начальниками, теперь же оказались без чести».
Все это в итоге привело к печальным последствиям.
Начало войны
Мехмед I покинул причерноморские степи, в которых три месяца собирал войска, в середине июля. Переправившись через Северский Донец в районе современного Лисичанска, он стремительным маршем двинулся на север и уже 21-22 июля форсировал Дон в районе Воронежа. Хана ждали дальше на севере, у мощной крепости Тула, но он обошел ее с запада и 26 июля вышел к Рязани. Иван Хабар, убедившись в невозможности противостоять главным силам крымцев, заперся в городе и начал приводить население к присяге на верность Москве. Но Мехмед проигнорировал Рязань и пошел дальше – к Коломне.
Вечером 27 июля крымские войска подошли к берегу Оки и всю ночь беспрепятственно переходили реку. Гарнизон Коломны не рискнул выйти за стены. Наутро 28 июля, вероятно, предупрежденный Хабаром, к месту переправы прибыл Бельский с главными силами. Подробности битвы нам неизвестны, но можно предположить, что утомленные переходом и руководимые неумелым полководцем московские полки вступали в бой поодиночке и уничтожались ударами превосходящей крымской конницы. Три воеводы и один князь погибли в бою, еще один князь попал в плен. Остатки разбитого войска укрылись в Коломне, а крымские войска принялись опустошать окрестности.
Тем временем успешно развивалось и начатое примерно в то же время наступление Сахиба Герая. Он разорил Нижегородскую и Владимирскую земли, хотя, вероятно, не взял самих городов, потому что спешил. Заслоны Сахиб то ли разбил, то ли, скорее всего, просто обошел. Либо уже 28 июля, либо на следующий день войска братьев Гераев соединились под Коломной. Остановить их было некому. Впереди лежала Москва.
Продолжение следует.
БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ: Казаки и крымские татары: противники или союзники?