Измененные депортацией: истории крымских топонимов и семей

Карасубазар, а не Белогорск. Корбекуль, а не Изобильное. Курман, а не Красногвардейское. После депортации крымских татар в мае 1944 года советская власть изменила топонимы Крыма, чтобы полностью стереть память о реальной истории полуострова и его коренного народа. До этого крымскотатарское происхождение имели более 90 процентов крымских названий, свидетельствуют историки.

СССР сначала изменил названия районов и районных центров, затем городов, поселков и сел. Акт с наибольшим числом замен произошел в четвертую годовщину депортации, 18 мая 1948 года. Были изменены более тысячи исторических названий, количество переименованных улиц, площадей и скверов историки даже не берутся подсчитать.

Мы попросили известных крымчан рассказать о реальных названиях мест, где родились их предки, трагедии выселения и истории возвращения семей.

Исторические названия

Белогорск. Много веков это был Карасубазар. В 18 веке Карасубазар на некоторое время стали столицей Крымского ханства. Даже при Российской империи название города не меняли.

Карло Боссоли. Карасубазар. Середина 19 столетия

«Семья моей мамы, если не ошибаюсь, уже тогда, в 1944 году, в мае, жила в Карасубазаре – это Белогорск», – рассказывает режиссер, актер и общественный деятель Ахтем Сеитаблаев. Его маму с семьей насильственно выселили именно отсюда. Ей было шесть лет и, рассказывая сыну о Крыме, она вспоминала, что там было много солнца. Семья отца Ахтема из села Мамашай, что под Севастополем. Сейчас это Орловка.

Лидер крымскотатарского народа Мустафа Джемилев родился в небольшом селе Бозкой в степном Крыму, тогда это был Фрайдорфский район. Этого села уже не существует. Семью Мустафы Джемилева раскулачили в тридцатые годы и сослали на Урал, но они тайно вернулись на полуостров. В родовое село – это Ай-Серез в Судакском регионе – возвращаться было опасно, поэтому осели в степном поселке. Ай-Серез – это греческое название – переводится как Святой Сергий. Джемилев считает, что советская власть, видимо, решила, что название крымскотатарское, поэтому и переименовала село в Междуречье. После депортации в Ай-Серезе даже уничтожили кладбища крымских татар.

Село Ай-Серез. 1943 год

«После подписания Кючук-Кайнарджийского мирного договора (мирное соглашение между Российской и Османской империями, которое было подписано в 1774 году и завершило русско-турецкую войну – КР) Россия оговорила для себя покровительство над христианами в Крымском ханстве. Покровительство она использовала по-своему, по-русски: начала депортировать христиан во внутренние губернии Российской империи, преимущественно в район Мариуполя. Произошел массовый переход христиан в ислам, только чтобы не подвергнуться депортации. До депортации было два кладбища: одно мусульманское, действующее, а другое было закрыто, там никаких захоронений не было. И наши деды говорили, что вот здесь похоронены наши предки, которые еще не были мусульманами. Ну, сейчас там ни того, ни другого кладбища нет, после депортации 1944 года все следы пребывания крымских татар они искоренили, разрушили», – рассказывает Мустафа Джемилев.

Поселок Курман, или Курман-Кемельчи, ныне – Красногвардейское. Перевод исторического названия – «полевой стан», говорит гражданский активист Заир Смедля, который здесь живет. Вторая часть названия – Кемельчи – это фамилия крымскотатарских мурз, которые владели этими землями до 1783 года. Заир Смедля рассказывает, что этот поселок славился хорошими урожаями пшеницы. Он имеет давнюю историю, но упоминания о ней были частично уничтожены.

Поселок Курман-Кемельчи. Заир Смедля возле памятника жертвам геноциду кримськотатарського народу

«В 1784 году упоминается, что начали здесь строить поселок на месте руин Курман-Кемельчи. А почему были руины? Русские войска под руководством фельдмаршала Миниха сделали набег на Крым, разорили около тысячи сел в степной части Крыма. Сожгли, уничтожили женщин, детей, стариков», – рассказывает Заир Смедля.

Село Корбекуль – это теперь Изобильное, недалеко от Алушты. Отсюда часть предков заместителя министра иностранных дел Украины Эмине Джеппар. Эмине гордится тем, что в ней течет кровь всех трех субэтносов народа: ногайцев – это степняки, татов – это горцы, и ялыбойлю – это жители Южного берега. Села Хайманчи и Ойрат, где жила часть предков Эмине, исчезли после депортации народа. Остался южный горный Корбекуль – отсюда родом родители ее дедушки. Крымские татары выращивали здесь фрукты.

Изобильное, историческое название – Корбекуль, вид на Корбек джами, август 2019 года

«Корбекуль – это очень известный поселок. Даже есть «Корбекуль Хайтармасы» – песня о поселке. Как можно выращивать фрукты в горах? Можно, оказывается. Это то, о чем пишут большинство исследователей: как после депортации потеряли традицию извлечения воды. В Крыму из-за особенностей экосистемы воду добывали. Была система акведуков в южном Крыму и именно поэтому сельское хозяйство хорошо было развито у крымских татар», – рассказывает Эмине Джеппар.

Указатель возле села Малороченское, историческое название Кучук-Узень, июнь 2019 года

Кучук-Узень переводится как «малая река», теперь это Малореченское. Отсюда – род певицы и композитора Джамалы.

«Там занимались выращиванием винограда и поныне там есть совхоз-завод Малореченский. Одно из самых ярких воспоминаний – это то, что мой прадед, Джамаладдин, вырыл источник, настоящий чокрак (источник на крымскотатарском – КР). Там он и сейчас, и пользуется им все село. Даже сложно об этом как-то говорить, потому что это такой важный момент: все было у них замечательно – были свои источники, свои виноградники, сады», – говорит Джамала.

Депортация, возвращение

Бабушка Эмине Джеппар – Ниса – была фактически за мать в семье и умерла еще до депортации. Когда людей согнали на площадь во время насильственного выселения, она смогла пробраться домой, собрать ценности, выжить благодаря им и спасти детей сестры, которая оказалась в другом вагоне теплушки.

Ниса, бабушка Эмине Джеппар

«Одна сестра умерла прямо в процессе депортации в том вагоне. А у этой сестры было двое детей малых. И она их искала, и это тоже, наверное, такая героическая история. Бабушка говорила, что она нашла их в каком-то детском доме, и они уже опухли от голода. Она говорит, что едва их успела спасти. Подкупила человека в этом детском доме, какую-то женщину, отдала ей золотой дукат. И так она похитила двух своих племянников», – рассказывает Эмине Джеппар.

Эмине Джеппар

Насильственное выселение не пережили тысячи крымских татар, умирали прямо в вагонах-теплушках. Так прабабушка Джамалы потеряла дочь.

«Прабабушка рассказала, что она схватила небольшой мешок какой-то крупы, не могу сейчас вспомнить, какой именно. Но это у нее забрали. Еду забирали практически сразу. У нее на руках была грудная девочка, которая, к сожалению, не пережила этот путь», – рассказывает Джамала.

Дедушка Джамалы всю жизнь вспоминал голодные годы депортации.

«Когда садились за стол, он всегда говорил: «Вот у нас сейчас есть плов, у нас сейчас есть хлеб». Он всегда говорил об этом, говорил о голоде. Это действительно его настолько травмировало – он, будучи юношей, никогда не был сытым. Он постоянно, до самой старости, говорил о еде и переживал, чтобы всегда была еда», – вспоминает Джамала.

Бабушка и дедушка Джамалы

Некоторые детские воспоминания матери Ахтема Сеитаблаева стали толчком для сюжетных линий фильма о депортации «Хайтарма».

Ахтем Сеитаблаев с мамой

Вот что Ахтем Сеитаблаев рассказывает о появлении в ленте образа майора Кротова.

«Ушли нацисты - большая радость. Солдата в советской форме бабушка пригласила домой, накормила. Он увидел детей, даже позвал к себе мою маму, посадил себе на колени и вдруг начал плакать. На вопрос моей бабушки, почему он плачет, солдат сказал, что у него есть его дочь, очень похожая на эту девочку, тех самых лет, которую он почти никогда не видел. А ночью уже он пришел в составе еще нескольких солдат и офицера для того, чтобы депортировать семью моей мамы.

Но он был из тех, кто хоть как-то пытался помочь в этом ужасе. Благодаря ему не забыли документы, взяли там семена какие-то. Мне хотелось сказать по крайней мере спасибо за то, что в такие времена находились люди, которые помнили, что такое сожаление, что такое честь. И даже в этом карательном органе, которым был НКВД, имелись люди, которые находили в себе мужество сделать все для того, чтобы остаться людьми. Затем он, этот персонаж, сублимировал в майора НКВД Кротова, которого, на мой взгляд, превосходно сыграл Алексей Горбунов», – говорит Ахтем Сеитаблаев.

Кадр из ленты «Хайтарма», режисер Ахтем Сеитаблаев

От насильственного выселения пострадали преимущественно пожилые люди, женщины, дети. Большинство мужчин было на фронте или в партизанах. Только некоторых советская власть оставляла работать для обеспечения хозяйств. Как и дедушку Заира Смедля, комбайнера. Семья Заира Смедли жила в селе Орта, оно уже исчезло. Во время оккупации Крыма дедушку схватили нацисты. А после освобождения полуострова всех пленных арестовала уже советская власть.

«Мой дедушка тогда был осужден на 10 лет Воркутлага. Вот так его встретила советская власть, так его «освободили». После того, как были депортированы крымские татары, в нашем селе Орта, которое переименовали во Фрунзево, разместили четыреста с лишним семей из Тамбовской области», - рассказывает Заир Смедля.

Семья Заира Смедли

Некоторые семьи потеряли свои дома дважды. Дом семьи Мустафы Джемилева советская власть сначала превратила в клуб, а потом отдала людям, заселенным в Крым вместо крымских татар. Джемилеву удалось выкупить дом. Но после 2014 года на здание наложили арест российские власти.

«Хозяин сразу почувствовал, с кем имеет дело, и заломил такую цену, что дворец можно было купить. Кажется, цена была в 50 000 долларов. Для сельской местности это огромная сумма по тем временам. Но, тем не менее, после долгих переговоров все-таки этот дом выкупили, передали фонду «Крым» (благотворительная организация, национальный фонд крымскотатарского народа, основанный II Курултаем крымскотатарского народа в 1991 году – КР). Мы там планировали еще рядом какую-то землю выкупить и сделать это местом отдыха для ветеранов Национального движения. И вот нагрянула оккупация и теперь оккупанты наложили арест на все имущество фонда «Крым». Так что это все под арестом», - рассказывает Мустафа Джемилев.

Дом предков Мустафы Джемилева, cело Ай-Серез

Они снова без своего Крыма

Многим крымским татарам, которые выехали на материк, дорога домой сейчас закрыта – за активную государственную и общественную деятельность, как и для Эмине Джеппар. Она скучает за родительским домом в Керчи, который семья возвела после возвращения из депортации.

«Мои родители строили свой большой дом, двухэтажный, о котором мы мечтали. Для меня это был одним из самых ярких воспоминаний детства: я присоединялась к папе, и мы планировали, где будет чья комната. Вот я мечтала о своей комнате. Этот дом они строили почти десять лет. И для меня этот дом – олицетворение судьбы, во-первых, моей семьи, во-вторых, судьбы моего народа, и больше всего я скучаю именно за этим домом», – тоскует Эмине Джеппар.

Дом родителей Эмине Джеппар

Заир Смедля живет в Крыму. Каждый год, накануне Дня памяти жертв геноцида крымскотатарского народа, получает предупреждение от российской прокуратуры оккупированного полуострова – чтобы, мол, не устраивал незаконные митинги.

Рассказывает, что в его поселке Курман теперь устанавливают памятники, которые не имеют никакого исторического основания.

«Маршрут передвижения Екатерины. Ну не была она в Красногвардейском и не заезжала! И потому не могло быть в Курман-Кемельчи этой Екатерининской мили, которую сейчас якобы возродили, восстановили. Переписывание истории, нужно сделать некий символ», – считает Заир Смедля.

Екатерининская миля в поселке Красногвардейское

По мнению Ахтема Сеитаблаева, важно еще до деоккупации вернуть населенным пунктам исторические крымскотатарские названия. И писать их и на картах, и в международных документах.

«Сейчас оккупационная власть проводит аресты, задержания в четыре утра, преимущественно в это время. И это понятно почему. Они таким образом психологически давят и намекают на то, что все вполне возможно, и депортация в том числе. И пытаются запугать людей, конечно. Поэтому, хорошо, когда люди в таких условиях получат какую-то добрую весть и поддержку, и понимая, что даже если сейчас, при оккупационной власти, официально вернуть аутентичное название не получится, то хотя бы во всех международных справочниках, согласно международного права, Карасубазар будет называться Карасубазаром, Бахчисарай – Бахчисараем, Симферополь – Акъмесджитом, Севастополь – Акьяром», – говорит Ахтем Сеитаблаев.

Ахтем Сеитаблаєв

Джамала хочет, чтобы Крыму вернули его настоящую историю.

«Мне бы вообще хотелось, чтобы вернули не только названия различных сел и мест, но и правдивую историю о том, сколько там было на самом деле крымских татар, сколько их жило, как они жили. В общем, мне бы хотелось, чтобы рассказывали настоящую правду о коренном народе Крыма», – говорит Джамала.

Джамала, вечер-реквием «Помним», Херсон, 15 мая 2021 года

Восстановление географических крымскотатарских названий – это часть борьбы за деоккупацию Крыма, считает Мустафа Джемилев.

«Мы в свое время создавали комиссию по восстановлению исторической топонимики. Потому что, если речь идет о реабилитации депортированного народа, это означает не только признание незаконности депортации. Мы считаем, что еще до деоккупации нужно полностью восстановить географические наименования, бывшие до депортации. И на всех картах должны быть их настоящие названия», – уверен лидер крымскотатарского народа Мустафа Джемилев.

Крымские татары встречают своего лидера Мустафу Джемилева на административной границе Херсонской области с Крымом, 3 мая 2014 года

В 2016 году в соответствии с законом о декоммунизации парламент Украины переименовал 75 крымских населенных пунктов. Но согласно этому документу, исторические названия они получат только после деоккупации.