За столом союзника, при дворе врага. Крымские Гераи на службе Москвы

Распад Золотой Орды в 1460-80-х гг. на некоторое время сделал Крым и Кремль союзниками в противостоянии с великими ханами, мечтающими о возрождении былого могущества. Тогда же впервые крымские Гераи оказались на службе в Московском княжестве. Но и после превращения приятелей в смертельных врагов в 1520-х гг. родственники крымских ханов пребывали при дворе русских царей. Чего же искали в Московии выходцы с полуострова и оправдались ли их ожидания?

Москва и Чингизиды

С 14 века ордынские правители и знать, потерпевшие поражение в игре престолов, бежали на запад – главным образом в Литву, где могли найти убежище или плацдарм для возвращения. Но по мере того, как набирало силу пока еще зависимое от Орды Московское княжество, потомки «потрясателя Вселенной» Чингисхана все чаще перебирались на службу именно туда. Одним из влиятельнейших «первопроходцев» можно считать Касима, сына казанского хана Улу-Мухаммеда, в 1446 году получившего от великого московского князя во владение Звенигород, а в 1452 году – Городец Мещерский на Рязанщине, позднее известный как Касимов – столицу своеобразного удельного татарского ханства.

Вслед за Касимом потянулись в Москву и другие татарские «царевичи», общим числом за два с половиной века более 220 человек (включая родившихся в России). Поскольку Чингизиды в родовой иерархии стояли гораздо выше самих Рюриковичей, их представители после приезда вливались в высшую аристократию, дав начало множеству знатных русских семей. Несмотря на то, что типичный московский князь из древнего удельного рода был богаче типичного татарского «царевича», именно Чингизиды из-за своего социального статуса после крещения являлись наиболее желанными женихами, подходящими даже для царской фамилии. Так, в 1506 году Худай-кул (Петр Ибрагимович) женился на младшей сестре самого великого князя Василия III.

​После падения ордынского господства над Русью (1480 г.) правящий дом потомков Ивана Калиты мог смотреть на отпрысков татарских ханов сверху вниз, но при этом все равно нуждался в их услугах. По мере разрастания Московской Руси на восток и юг в ее границах оказывалось все больше земель с тюрко-татарским мусульманским населением и древней самостоятельной традицией государственности. Эффективное управление этими территориями в столетней перспективе было невозможным без советов, а то и прямого участия Чингизидов.

Не меньшее, если не большее значение имели для Москвы «свои» татарские аристократы в качестве альтернативных правителей для враждебных государств, также образовавшихся на обломках Золотой Орды. Часто, если не в большинстве случаев, периоду прямого завоевания определенной земли московскими войсками предшествовал период утверждения промосковского ставленника на престоле, и лишь Крыму удавалось избегать этой ситуации до самого конца 18 века.

​Ну и, наконец, сам факт пребывания при царском дворе претендентов на какой-либо трон поднимал престиж московского правителя как «царя царей» в глазах и подданных, и, в особенности, иностранных «коллег». Участие татарской знати в дипломатических церемониях было обычным делом. Если можно так говорить о людях, то Чингизиды были главным украшением московской короны.

Чтобы сделать переезд желающих «царевичей» из Крыма или Казани на Русь удобнее, Москва присылала им особого рода приглашения – «крепкие грамоты». В них великий князь гарантировал Чингизидам не только безопасность в своей стране от всех внешних и внутренних врагов, но и поддержание социального статуса, и предоставление должного материального обеспечения при условии сохранения верности. Такие «гарантийные письма» выдавались лишь восточной знати, в то время как приезжие из Литвы рыцари сами должны были давать обязательство не уезжать из московских владений.

​В итоге в России сложилась продуманная и разветвленная система инкорпорации татарской аристократии на военную и придворную службу, ее «кормления» и «пожалования уделов», и лишь в 1718 году, уже при Петре І, последние сословные привилегии татар были отменены, и вся высшая знать империи стала социально единой.

Статус Гераев в Москве

Род Гераев из-за выдающегося положения на международной арене их государства – Крыма – разросся далеко за пределы полуострова. Известно, что эта династия одно время управляла Казанским ханством и едва не подчинила себе Астраханское, так что среди служилых Чингизидов в Москве Гераев было множество. Однако следует четко отделять представителей этой фамилии, непосредственно выехавших из Крыма или хотя бы состоявших в родстве с правителями ханства, от всех остальных носителей династического имени на московской службе. Мы, разумеется, сосредоточим внимание именно на первой категории, потому что было в статусе Гераев из Крыма нечто, отличавшее этот род от остальных Чингизидов.

Во-первых, несмотря на то, что собственно крымских Гераев в Московии было немного, они были высшим по статусу родом среди потомков Чингисхана. Больше всего татарских «царевичей» и «царевен» дала Сибирь – 93 человека (хотя половина родилась уже на Руси), на втором месте расположилась Астрахань – 44 выходца, третью строчку занимали 30 огланов – Чингизидов не из правящих домов, Крым с 20 мужчинами и женщинами оказался на четвертом месте, замыкала пятерку Казань с 18 представителями. Из остальных мест произошло менее чем по 10 Чингизидов. В принципе, это понятно – с момента окончательной гибели Орды (1502 г.) Крым и Москва были не просто непримиримыми, но и ведущими соперниками в вековой войне за Восточную Европу, так что перебежчиков с полуострова оказалось, в итоге, немного.

​И хотя формально наивысший статус среди Чингизидов в России имели, разумеется, четверо правителей Орды или их прямые наследники, второе место по значимости занимали 20 Гераев. Это хорошо показывает и реальную мощь Крымского ханства, и признание, пусть и вынужденное, именно Крыма в качестве легального правопреемника ордынской власти. А что еще важнее, последний царевич Орды, Бердедат, покинул Московию в 1446 году, и после его отъезда именно Гераи стали старейшими и знатнейшими среди Чингизидов в России.

​Во-вторых, из всех татарских «царевичей» представители Гераев пользовались наибольшей личной свободой и неприкосновенностью дипломатической переписки. Уже первым выехавшим в Москву крымским татарам великий московский князь Иван III обещал: «добровольно приедешь, добровольно куда восхочешь пойти – пойдешь, а нам тебе не держать». В ту прецедентную эпоху такого рода разрешение распространялось и на потомков крымского «царевича», и на его двор, хотя, понятно, навсегда уезжающий Герай должен был поставить в известность великого князя и получить его формальное согласие. Правда, бежавшему из Крыма ехать из Москвы было особенно некуда – в остальных ханствах он мог попасть в руки врагов. В Литве, конечно, было больше свободы и безопасности, чем в других государствах, но там могло ухудшиться материальное и социальное положение Чингизида – «царевичи» лишались своего титула, а для переселения им требовались местные поручители.

В-третьих, Гераи рассматривались Москвой как важный элемент политических игр скорее вне ханства: на Волге, на Кавказе и в Персии. Крым слишком часто и интенсивно воевал с Россией, чтобы московский ставленник пользовался там популярностью, да и физически довести его до Перекопа было непосильной задачей. Лишь в конце 15 века крымские ханы рассматривали Москву в качестве безопасного убежища или места ссылки своих врагов – позже это было бы слишком опасно. Соответственно и случаи, когда поддерживаемый Россией кандидат реально претендовал на ханский трон, можно пересчитать по пальцам одной руки, причем до 18 века это случалось лишь однажды – с калгой Мурадом Гераем (к его биографии мы еще вернемся).

Эксклюзивный статус Гераев, обеспеченный тремя упомянутыми причинами, можно проиллюстрировать двумя наглядными примерами. Начнем с Касимовского княжества/ханства. Вопреки названию, оно не являлось наследником Золотой Орды, да и полноценным государством тоже. Касимов представлял собой разношерстный набор территориальных пожалований для высшей татарской знати, не перешедшей в православие, внутри которых она могла соблюдать дедовские обычаи. Первой династией касимовских правителей были, естественно, основатели – Касим-хан и его сын Данияр, сидевший на престоле до 1486 года, но после смерти последнего вакантное место было занято Нур-Девлетом Гераем, а затем последовательно его сыновьями Сатылганом и Джанаем (и к их биографиям мы еще вернемся).

​Второй пример – из жизни уже упомянутого Мурада Герая. Пребывая на московской службе, он зимой 1586-1587 года женился на дочери правителя Тарковского шамхальства – небольшого государства в северо-восточной части Дагестана. В истории Московии это был первый и последний случай, когда служилый Чингизид взял в жены представительницу правящего дома соседней страны. Оба эти случая подчеркивают уникальность положения крымских Гераев среди других татарских «царевичей» России.

Ну а об истории первых крымских татар при московском дворе мы подробно поговорим в следующий раз.

Продолжение следует.