Украинская журналистка, крымчанка Александра Ефименко на своей странице в Facebook сообщила о своем решении не ездить на Крымский полуостров «до лучших времен». Она объяснила это возможным преследованием ее российской полицией в аннексированном Крыму.
«После возвращения в Киев, в конце декабря 2021 года, мне позвонили и рассказали, что в месте, где я останавливалась во время той же поездки, была полиция. Пришли, назвали мое имя, расспрашивали информацию обо мне. Те, кто все это устраивает, фактически лишают меня полноценного права на профессию сейчас и загоняют в своеобразную самоцензуру», – написала в своем посте Ефименко.
Почему журналистам все сложнее работать в Крыму? Чем опасна работа независимого журналиста на полуострове сегодня? Кто и почему заинтересован в полном контроле СМИ на полуострове? Об этом говорили в эфире Радио Крым.Реалии.
Александра Ефименко начала работать в Крыму в ноябре 2017 года. Преимущественно занималась темой нарушения прав человека на полуострове, посещала суды, освещала обыски и так далее. Публиковалась под псевдонимом. Работала с рядом украинских и международных изданий, в том числе с редакцией Крым.Реалии.
Журналистка из Крыма Александра Ефименко
Ее последняя командировка длилась с сентября по ноябрь прошлого года, рассказывает журналистка.
– Через неделю, после того, как я заехала на полуостров, я выходила из дома. Когда открывала калитку, мне под ноги выпали две искусственные красные гвоздики с черной ленточкой. На мой взгляд, это было достаточно серьезное предупреждение, и оно не было первым за время моей работы в Крыму. Встал простой вопрос: что мне делать? Собирать вещи и уезжать отсюда либо доработать командировку. Я выбрала доработать командировку.
Мне под ноги выпали две искусственные красные гвоздики с черной ленточкой
Через некоторое время после того, как я вернулась в Киев, мне позвонили и сообщили, что в том месте, где я останавливалась во время своей командировки, была полиция. Они пришли, назвали мое имя и фамилию и стали расспрашивать: кто я такая, чем занимаюсь, куда я ходила, с кем я общалась и т.д. Несмотря на то, что я гуманитарий, но два и два я сложила и решила, что, наверное, мне нужно остановится в своих поездках в Крым. Потому, что все это будет приносить в дальнейшем больше проблем, чем пользы и реальной журналистской работы.
Очень тяжело работать журналистом в Крыму и остаться незамеченным, потому что их (независимых журналистов – КР) очень небольшое количество. Потому что ты все равно заходишь в суд, представляешь свою пресс-карту на входе, подаешь ходатайство на сьемку в зале суда. Все равно ты где-то фигурируешь со своими данными, со своими документами. Первые несколько раз, когда я замечала, что я попала в поле зрения, – это была обычная «наружка». Я несколько раз фиксировала, что за мной ездит один и тот же автомобиль и периодически стоит у меня под домом. Он то появлялся, то исчезал. Эти автомобили менялись. То есть это была такая веерная, рандомная история.
В 2019 году в июле меня задержали. Я ехала на съемку, ко мне на автостанции в Симферополе подошли три человека в гражданской одежде. Они представились миграционной полицией и попросили пройти с ними. На мой вопрос, а что будет, если я не пройду, они сказали, что «тогда организуем вам принудительный привод, это будет статья 19.3 (КоАП России – КР), и разговаривать будем по-другому». Я решила, что стоит пройти, я попросила дать возможность позвонить и сообщить, что случилась такая ситуация и мне нужен адвокат. Они дали мне эту возможность.
Я несколько раз фиксировала, что за мной ездит один и тот же автомобиль и периодически стоит у меня под домом
Адвокат Рустем Кемилев мне помогал, за что ему огромное спасибо. Ему удалось зайти тогда ко мне в отделение. Все закончиось без протокола, без возбуждения административного или уголовного дела. В тот момент меня пытались обвинить в незаконной трудовой деятельности.
Историю про то, что ты фиксируешь моменты слежки или пристального внимания спецслужб за тобой, я называю рабочими моментами. Вопрос лишь в том, когда эти рабочие моменты переходят какую-то грань, и ты понимаешь сам для себя, что больше не можешь постоянно работать на территории Крыма.
– Зачем переживать такой стресс? Зачем ездить в Крым, привыкать к этой «обычной наружке»? К тому, что в любой момент тебя могут остановить те или иные российские правоохранительные органы в Крыму и что-то тебе предъявить. В чем твоя мотивация?
– Мотивация очень простая. Девять лет назад я выбрала эту профессию и считаю, что это профессия, которая связана с рисками. Это выбор, который был сделан с разумной холодной головой, и я ни разу за девять лет об этом выборе не пожалела. Ровно так же, как за четыре года работы в Крыму я не пожалела о том, что я начала работать на полуострове.
Самые страшные и ужасные вещи происходят в тишине
Что касается самой географической точки – Крыма: после того, как полуостров был оккупирован, стало понятно что там будет происходить очень много беспредела и будет очень мало информации о том, что именно там происходит. Я всегда говорю о том, что самые страшные и ужасные вещи происходят в тишине. Я и мои коллеги, большинству из которых сейчас запрещен въезд, – Тарас Ибрагимов, Алена Савчук и Алина Смутко – мы все пытались эту тишину немного разбавить.
– Какая сейчас ситуация с независимой журналистикой в Крыму? Есть ли у тебя какие-то надежды? Ранее ты говорила, что не прекращаешь работу с Крымом, будешь делать это удаленно и вернешься, когда там будет безопасно работать для тебя. Когда это может случиться?
– Если бы я знала, когда это может случиться, я бы обязательно всем рассказала. Что касается независимой журналистики в Крыму, именно здесь и сейчас, она, безусловно, там есть. Этот сегмент закрывают гражданские журналисты. И помимо них там все равно остаются независимые профессиональные журналисты – естественно, их имена никто не будет называть. Они остаются и работают там, и они будут работать там, пока у них будет такая возможность. То есть я не думаю, что тему Крыма в ближайшее время будут замалчивать, бросать и забывать.
– А почему оказывается такое давление на журналистов, по твоему мнению?
Выгодно создавать такое эфемерное розовое облако «у нас все хорошо»
– Я могу говорить про свой правозащитный сегмент, которым я преимущественно занималась. Я уверена, что российской власти невыгодно, чтобы журналисты приходили в суд или работали по защитным тематикам и освещали то, как, например, фабрикуют политические дела на территории Крыма сейчас. Им невыгодно, чтобы мы писали и фиксировали пытки, количество которых сейчас в Крыму очень выросло. Это очень нервирует и пугает на самом деле. Я думаю, что российской власти невыгодно, чтобы независимые журналисты поднимали какие-то социальные, насущные проблемы, если мы перейдем от правозащитного сегмента. То есть выгодно создавать такое эфемерное розовое облако «у нас все хорошо». Потому что чем больше проблем поднимается, тем больше вопросов у общества появляется. Чем больше вопросов у общества появляется, тем менее выгодно это для действующей власти.
По данным правозащитников, в Крыму в заключении находятся 12 журналистов: Марлен Асанов, Осман Арифмеметов, Ремзи Бекиров, Руслан Сулейманов, Рустем Шейхалиев, Сервер Мустафаев, Сейран Салиев, Тимур Ибрагимов, Асан Ахтемов, Амет Сулейманов (по состоянию здоровья – под домашним арестом – КР), Алексей Бессарабов и фрилансер Крым.Реалии Владислав Есипенко.
В то же время подконтрольный Кремлю глава Крыма Сергей Аксенов уверен, что свобода слова в России и аннексированном Крыму есть. Об этом он заявил, комментируя ежегодную пресс-конференцию президента России Владимира Путина в декабре 2021.
«Смотрю ежегодную пресс-конференцию нашего президента. В ней участвует немало журналистов и блогеров, которые представляют оппозиционную точку зрения. Это и есть свобода слова в действии, в том числе для тех, кто говорит, что в России ее нет», – написал Аксенов на своей странице в Фейсбуке.
О том, есть ли свобода слова в Крыму, Крым.Реалии говорили с экспертом украинского Института массовой информации Еленой Голуб.
СМИ, которые сейчас работают в Крыму или в России, – это бывшая очень добротная машина пропаганды
– Аксенов ее (свободу слова – КР), видимо, видит, а мы ее не видим. Мы постоянно мониторим медиа как Крыма, так и России, и там всегда одна риторика. На самом деле, многие СМИ, которые сейчас работают в Крыму или в России, – это бывшая очень добротная машина пропаганды. Собственно, мы фиксируем это постоянно, в них постоянно есть пророссийские нарративы. А при освещении самих событий, которые происходят в Крыму, критики вообще нет. Риторика такова, что либо все очень хорошо, либо у нас есть проблемы, но мы активно работаем над их решением. О какой свободе слова тут можно говорить?
– То есть это первый маркер – чтобы любой человек мог проверить, все ли говорят журналисты и ничего ли не скрывают? Если идет только передача информации от власти, которая обволакивается в этот сюжет, но нет второй стороны, значит, здесь уже попахивает какой-то цензурой, правильно?
– Я считаю, что журналисты в принципе должны быть возможно не категоричны, но быть в оппозиции к власти. Они должны указывать власти на то, что она делают не так. В западных культурах так и случается – журналисты для того работают, чтобы власть могла действительно увидеть результаты своей работы.
– Если говорить о работе иностранных журналистов на определенной территории, является ли каким-то показателем свободы слова количество иностранных журналистов, которые там могут работать?
– Безусловно, является. Во-первых, большое количество журналистов находится в той стране, которая сейчас интересна миру. Зачем им находиться в месте, материалы откуда неинтересны? Другой показатель – это то, безопасно ли им там находиться. Поскольку для журналиста (главное - КР) прежде всего сохранить собственную жизнь – потому что все равно их материал не будет ценнее, чем их жизнь.
Текст подготовила Ольга Гах
Запрет украинским журналистам на въезд в Крым и Россию
После аннексии Крыма в 2014 году российские силовики запретили въезд на полуостров и в Россию нескольким украинским журналистам.
Так, в феврале 2016 года сотрудники российской ФСБ запретили въезд в Крым до 2020 года журналистке «Украинской правды» Анастасии Рингис. Согласно документу, который вручили журналистке российские силовики, ее считают «такой, которая угрожает безопасности России».
В ноябре 2018 года российская ФСБ до 2028 года запретила украинской журналистке, сотрудничавшей с Крым.Реалии, Алене Савчук въезжать в Крым и в соседнюю Россию. Ей запретили въезд согласно пункту 1 части 1 стати 27 Федерального закона о порядке въезда в Россию и выезда из России («В целях обеспечения обороноспособности или безопасности государства, либо общественного порядка, либо защиты здоровья населения»).
В феврале 2019 года фотографу Алине Смутко, которая сотрудничала с Крым.Реалии, по той же статье запретили въезд в аннексированный Россией Крым до 2028 года.
В январе 2019 года украинскому журналисту Тарасу Ибрагимову, который сотрудничает с редакцией Крым.Реалии, пограничники российской ФСБ запретили въезд на территорию России и аннексированного ею Крыма до конца мая 2054 года. По словам журналиста, четкого объяснения, с чем связан запрет, ни в постановлении, ни в устном объяснении, ему не предоставили.
Журналисты связывают такие действия российских силовиков со своей профессиональной деятельностью. Алена Савчук, Алина Смутко, Тарас Ибрагимов регулярно освещали, в частности, преследования крымскотатарских и украинских активистов в Крыму.
Украинские правозащитники считают такие запреты давлением на журналистов в Крыму. Они неоднократно призывали мировое сообщество усилить давление на Россию для того, чтоб она прекратила ущемления свободы слова на аннексированном полуострове.