Тоска по «России, которую мы потеряли» и «хрусту французской булки» сегодня сильна. Но всем при этом хочется думать, что они окажутся рядом с юнкерами, а не с лакеями. Потому что Российская империя – вовсе не рай на земле, и жизнь в ней для непривилегированных слоев была вовсе не сладкой. А если бы кто-то из крымчан об этом забыл за первые годы революции, то деникинская власть на полуострове быстро все им напомнила.
(Продолжение, предыдущую часть читайте здесь)
Период белогвардейского владычества над Крымом с середины лета 1919-го по конец осени 1920 года явным образом разделяется на два этапа, связанных с именем главнокомандующего армией. Сегодня речь пойдет о времени правления Антона Деникина.
Советский термин «деникинщина» довольно удачно отражал суть этого этапа. Компетентный военачальник и храбрый человек, Деникин словно нарочно воплощал в себе худшие политические черты царского режима – непонимание своего народа и презрение, доходящее до ненависти, к революционным движениям других народов. Теперь Крыму предстояло снова попробовать подзабытый вкус «старой России».
25 июня 1919 года была восстановлена Таврическая губерния в прежних границах – с северной Таврией. Были отменены не только акты недавнего большевистского правительства, но и установления краевых правительств. Возвращен старый стиль. Восстановлен Сенат. Имелся гражданский таврический губернатор – Никита Татищев – но он был бессилен пред лицом «главноначальствующего» в губернии, а затем и Новороссийской области генерала Николая Шиллинга.
29 июня были распущены городские думы и земства, избирательный возрастной ценз повысился до 25 лет, был введен двухлетний ценз оседлости, выборы проходили в два этапа. Голосование состоялось в начале сентября и было массово проигнорировано жителями. В Балаклаве на участки пришли 35% избирателей, в Ялте – 30%, в Евпатории – 14%, а в Симферополе – лишь 10%. Социалисты смогли сохранить за собой лишь Севастополь, в большинстве других городов победу одержали кадеты и центристы. Впервые крупное поражение потерпели национальные объединения.
Вводился паспортный режим и учет населения, свободный въезд в Севастополь в декабре был запрещен. С августа даже заседания общественных организаций могли проходить только после получения предварительного разрешения власти. Тогда же была запрещена публичная критика режима. В октябре официально вводилась военная и гражданская цензура. Профсоюзы заняли осторожную позицию культурного просвещения.
Именно при Деникине Крым по-настоящему узнал, что такое белый террор. Даже такой отчаянный антикоммунист, как Владимир Оболенский, был вынужден признать: «Нельзя, однако, не сознавать, что летом 1919 года, когда в Крыму белый террор сменил собою красный, первый оказался более жестоким и разнузданным. Это была просто случайность, но случайность, давшая благоприятную почву для большевистской агитации в Крыму».
На период «деникинщины» приходится и фактическое завершение Крымскотатарской революции. 9 августа (по старому стилю) 1919 года Шиллинг издал приказ о роспуске Директории и восстановлении Таврического магометанского духовного правления. 12 августа приказ был вручен председателю Сеитджелилю Хаттатову, он в тот же день ответил меморандумом об «унизительности» такого решения для всего народа.
Во всех концах Крыма вспыхнули многочисленные протесты, проигнорированные белыми. Главой духовного правления и временным муфтием был назначен Селямет-мурза Кипчакский. Вакуфы были отданы в ведение особой комиссии, после чего уездные крымскотатарские чиновники стали массово покидать свои посты. Вертикаль, выстроенная Номаном Челебиджиханом и Джафером Сейдаметом весной 1917 года, развалилась.
15 августа губернатор Татищев выпустил воззвание о создании под его председательством комиссии для разработки нового документа об управлении делами крымских татар. В комиссию к 10 сентября должны были пройти выборы среди мужчин старше 25 лет, но они не состоялись.
23 августа здание Директории было занято войсками, прошли обыски и аресты. Под стражей вскоре оказалась вся крымскотатарская верхушка: Хаттатов, Амет Озенбашлы, Халил Чапчакчи, Абляким Хильми. Обвиняли их одновременно в желании возродить Крымское ханство, союзе с Турцией и сотрудничестве с большевиками.
Газета «Миллет» была сначала закрыта, а после возобновления выпуска превратилась в орган традиционалистов. Легальные возможности для крымскотатарского национального движения были исчерпаны, так что Милли Фирка перешла в подполье, а в народной среде усилились симпатии к большевикам.
В экономике белые действовали с той же грацией. Отмена актов краевого правительства привела к снижению поступлений от косвенных налогов в 20-30 раз. В июне арендная плата для крестьян повышается до трети урожая и половины скошенного сена. Имения массово возвращают прежним хозяевам. Непокорных порют шомполами и даже расстреливают. Растет крестьянское недовольство, и растут цены – яйца с июля до сентября 1919 года подорожали вдвое. В июле за спекуляцию вводят военно-полевые суды. В августе объявляется свобода торговли, в том числе вином, и отменяется государственная монополия на хлеб. Голод Крыму не грозит, но цены взлетают еще выше.
Учитель получал 450 рублей в месяц, квалифицированный рабочий – 1500, за пару сапог же просили 5,5 тысяч. Борясь с бедностью, власть разрешила продавать населению товары из военных лавок. Там цены были ниже, но на всех продукции не хватало. Более того, деникинцы вывозили на запад продовольствие: 160 тысяч пудов ячменя через Евпаторию, 64 тысячи пудов муки из Керчи. В марте 1920 года были закрыты лавки валютных менял.
Эпидемия тифа в 1919 году продолжилась и на следующий год, кроме того, были зафиксированы и случаи чумы.
Оставшиеся большевики перешли в глубокое подполье – людей мало, провокаторов много, денег нет. Интересно, что подпольный Крымский обком находился в составе Компартии Украины, а не России. Коммунисты вели активную диверсионную работу на железных дорогах (успешно) и на кораблях (неуспешно), практиковали индивидуальный террор, нападали на тюрьмы, вызволяя заключенных, и печатали листовки. В Крымских горах действовали несколько небольших партизанских отрядов, как левых «красно-зеленых», так и национальных «бело-зеленых». На март 1920 года большевики запланировали массовое восстание в городах для облегчения взятия полуострова Красной армией.
Однако и белая контрразведка не дремала. В августе в Севастополе была схвачена и в ночь на 3(16) сентября 1919 года повешена легендарная анархистка Маруся Никифорова. В январе и марте 1920 года за подготовку вооруженных выступлений были расстреляны несколько десятков коммунистов Севастополя и Феодосии.
На период «деникинщины» пришлись наибольшие успехи белых армий. В течение августа 1919 года ими была завоевана большая часть Украины (31 августа – Киев), в сентябре началось наступление в центральной России. 13 октября был взят Орёл – до Москвы оставалось менее 400 километров.
Однако стиль командования Деникина, в итоге, и погубил армию. Вместо того чтобы сосредоточить все силы на главном направлении, он по ходу движения вступал в конфликты со всеми «небелыми». В результате белогвардейцам пришлось воевать и с повстанцами Нестора Махно, и с регулярной армией УНР Симона Петлюры. В обеих войнах участвовал и Симферопольский офицерский полк. Обоим противникам деникинцы нанесли поражение, но заплатили за это временем. К моменту решающей битвы с красными под Орлом до четверти всех белых войск были заняты в Украине войной и охраной тылов. Деникин успел заочно поссориться и польским командующим Юзефом Пилсудским, что дало большевикам возможность перебросить к Москве войска с западного фронта.
В конечном итоге месячную битву под Орлом белые проиграли и в середине ноября начали отступление на юг. Основные силы отходили на Кубань и к Одессе, Крым же было прикрывать практически некому. 26 декабря 3-й армейский корпус Якова Слащёва, сражавшийся с махновцами, получил приказ прорываться на юг, организовать оборону Северной Таврии и Крыма. 7 января нового, 1920 года Слащёв объединил в своих руках военную и гражданскую власть на полуострове, приняв решение удерживать его до конца: «Объявляю всем, что пока я командую войсками – из Крыма не уйду и ставлю защиту Крыма вопросом не только долга, но и чести».
Под его началом сосредоточились 2,2 тысячи штыков, 2 тысяч сабель и 32 орудия. Одна лишь 46-я стрелковая дивизия красных насчитывала вдвое больше людей. Не имея возможности противостоять большевикам на Перекопе, Слащёв решил укрепиться южнее, а перешеек отдать без боя, заманив врагов в ловушку. На рассвете 23 января советские войска пошли в наступление, к ночи заняли Армянск и двинулись к Юшуню, но натолкнулись там на главные силы белых и заночевали в поле в 16-градусный мороз. Наутро они были разгромлены контратакой Слащёва. Аналогичные попытки предпринимались красными 28 января, 5 и 24 февраля и 8 марта 1920 года – и все закончились полным разгромом. Слащёву удалось удержать Крым, превратив его в плацдарм для эвакуации белых с Кубани и Украины, и подарить шанс продолжить борьбу следующему главнокомандующему – Петру Врангелю.
Продолжение следует.