100 лет без примирения: Крым и революция. Эпилог: уроки для современности

Когда и чем закончилась гражданская война в Крыму? В советской литературе ответ на этот вопрос был однозначен – с уходом белых в ноябре 1920 года и полной победой большевиков. Но так ли это на самом деле, и какие уроки мы можем вынести из событий столетней давности?

(Окончание, предыдущую часть читайте здесь)

На переломе 1920 и 1921 года в Крыму находилось множество людей, которым советская власть была не по нутру. В течение последних двух лет на полуостров стекалась антибольшевистская политическая и интеллектуальная элита, немало чиновников и офицеров осталось после эвакуации армии Петра Врангеля. Антикоммунистически была настроена уцелевшая буржуазия и богатое крестьянство. Сколько их было всего – предмет спора, сам Владимир Ленин оценивал число «врагов» в 300 тысяч человек.

Разумеется, массовый террор, который унес жизни 20-25 тысяч людей, и высылка из Крыма на материк еще 100 тысяч родственников жертв и «неблагонадежных» уменьшили количество антисоветских жителей. Но с другой стороны, этот же террор и очередной грабеж населения привели к пополнению рядов повстанцев. В декабре 1920 года в горах находилось от 8 до 10 тысяч человек – идейных борцов, беглецов, дезертиров и обычных грабителей. Действовали они группами от 30 до 300 человек, чаще всего – под руководством бывших офицеров. Среди рядовых повстанцев можно было встретить русских, украинцев, крымских татар, чеченцев, греков, армян, но были и мононациональные крымскотатарские отряды. В городах возникали сети подпольных квартир и вербовочных центров. Продразверстка и конфискация более тысячи имений на побережье с созданием на их месте совхозов весной 1921 года оставили без зерна и земли крестьян – и обеспечили их лояльность партизанам.

Первый пик деятельности этих новых «бело-зеленых» пришелся на первые месяцы 1921 года. Они нападали на транспорт и советские учреждения, уничтожали коммунистов, срывали продразверстку, совершали диверсии на предприятиях, вели антибольшевистскую агитацию, а иногда даже атаковали воинские части. Временами попасть из Симферополя в Ялту можно было только в объезд через Севастополь, крупных партийных чиновников сопровождали чекисты уже не с наганами, а с пулеметами! Боевые действия против партизан были в основном неудачными, так что большевики брали в селах заложников (500 человек к июню 1921 года) и не стеснялись расстреливать за связь с «зелеными» даже несовершеннолетних.

В отчете за 14 июня 1921 года говорилось: «Перевал между Симферополем и Алуштой и горные ущелья между Алуштой и Ялтой полны «зеленых» офицеров... Сюда тянутся из городов разуверившиеся во всем люди, боящиеся преследования, а из сел – татарская молодежь, которая мечтает собрать силы, чтобы изгнать большевиков. Здесь постоянно происходят кровавые столкновения между советскими частями и зелеными, причем временами схватки принимают характер формальных сражений на широком пространстве. В войну с большевиками вовлекаются целые деревни, жестоко расплачивающиеся при их победе. Хутора и татарские деревни охотно снабжают повстанцев продовольствием и вооружением».

Однако общекрымского антисоветского восстания так и не случилось – уж слишком неравными были силы. Одних только красноармейцев на полуострове было 40 тысяч, а еще 2 тысячи милиционеров, тысяча солдат ЧОН – частей особого назначения (предшественник ОМОН) и более 400 бойцов-чекистов. В городах действовали «рабочие отряды», в селах – «самооборона». С другой стороны, не хватало единства и партизанам. Лишь однажды руководитель одной подпольной организацией полковник Михаил Дионисьев объявил себя Временным правителем России и издал «Наказ № 1», в котором обещал отмену смертной казни, свободу выборов и созыв Учредительного собрания. Остальные командиры к нему не присоединились – они едва могли поддерживать дисциплину внутри своих отрядов. Хватало в горах и обычных уголовников, которых политика не интересовала вовсе. Немногочисленные «настоящие» белогвардейские десанты, высаженные в Крыму, ситуацию изменить не могли.

В июле 1921 года специальным уполномоченным по переговорам с «бело-зелеными» был назначен Вели Ибраимов, добившийся значительных успехов. За июль-август сложили оружие 5 самых больших отрядов.

Вели Ибраимов (в центре)

Однако уже в сентябре, с усилением голода, партизанское движение вновь обрело размах, а в отдельных селах и поселках, например в Симеизе 8 ноября, случались настоящие восстания. А в ночь с 11 на 12 января 1922 года повстанцы вообще захватили Бахчисарай – хоть и на один день. Но потом вооруженная борьба пошла на спад. Этому способствовал вначале голод, который унес 100 тысяч жизней крымчан и подорвал экономическую и людскую базу повстанцев, а затем – борьба с голодом, вернувшая власти лояльность крестьян. На этом широкомасштабное противостояние в Крыму закончилась, хотя отдельные вооруженные столкновения имели место и в 1923 году. В 1924 году были разгромлены последние подпольные организации, а 12 мая 1925 года 8 бывших белых захватили пароход и угнали его в Болгарию. Вооруженная борьба с советской властью в Крыму закончилась.

Что же принесли крымчанам четыре года революции и гражданской войны?

Во-первых, население полуострова сократилось на 100 тысяч человек, и это еще до голода 1921-1923 годов, который унес еще столько же жизней.

Во-вторых, в ноябре 1920 года объем промышленного производства составлял лишь 20% от уровня 1913 года, 600 предприятий, включая Керченский металлургический завод и завод Анатра в Симферополе, остановились. Севастопольский морской завод работал на треть потенциала. Количество рабочих упало в семь раз. Грузооборот на железных дорогах сократился вдесятеро, на морских путях – в 16 раз.

В третьих, количество посевных площадей уменьшилось на 1/6, табачных плантаций – в 9 раз. Урожайность упала вдвое. На 25% сократилось поголовье крупного рогатого скота. Треть крестьянских хозяйств осталось без посева, две трети – без скота.

Хотели ли этого жители Крыма? Излишний вопрос.

На полуострове не было предпосылок для гражданского конфликта. Тут не противостояли друг другу крупный капитал и промышленный пролетариат – доля и тех, и других в структуре населения едва замечалась. Не было и этнического противостояния – первые погромы фиксировались лишь весной 1918 года и были явно спровоцированы действиями большевиков. Даже на политической арене оппоненты (кроме коммунистов) поначалу предпочитали договариваться, а не враждовать.

Но, тем не менее, Крым был вовлечен в гражданскую войну самим ходом вещей. Слишком важное место на геополитической карте он занимал, чтобы стороны не обращали на него внимания, и слишком удачно расположен, чтобы они не попытались его удержать. Именно поэтому полуостров стал одним из последних регионов бывшей Российской империи, где началось организованное насилие, и стал последним в ее европейской части, где оно закончилось. После Врангеля советской власти противостояли лишь нерегулярные части.

По этим же причинам в Крыму, как в зеркале, отразилась вся история революций и гражданской войны на «большой земле». Не было ни единого общероссийского феномена, которому не нашлось бы аналога на полуострове. Весеннее головокружение и летняя апатия – матросская вольница – объединение демократических сил и Учредительное Собрание – национальные движения сразу в двух с половиной ипостасях: крымскотатарской, украинской и немецкой – вооруженный захват власти большевиками (три раза) и красный террор (два раза) – две иностранные оккупации и два местных правительства – восстановление «единой и неделимой» с белым террором – и, наконец, великая эмиграция проигравших. А в качестве послесловия – партизанщина в горах и масштабный голод.

За это время на полуострове сменился десяток властей: царская – на Временного правительства – на СНП + Курултай – на ССРТ – на украинско-немецкое двоевластие – на первое краевое правительство (де-факто – Германия) – на второе (де-факто – Франция + белые) – на КССР – на белую общероссийскую – и на третью красную. Власти эти постоянно экспериментировали с формами государственного устройства и политического режима. Крымчане видели своих и иностранцев, местных и пришлых, демократов и диктаторов, левых и правых.

То, что эта чехарда, местами комическая, местами трагическая, дорого обошлась Крыму, знают все. Но этот экстремальный четырехлетний эксперимент позволил нам вынести уроки, на заучивание которых в обычное время ушли бы десятилетия. И не воспользоваться ими означает сделать напрасными жертвы, принесенные в то время. Мы не воскресим погибших, но можем сделать так, чтобы их смерть не прошла зря – просто не повторив их ошибок. Позволю себе выделить три важнейших вывода, наиболее ценных сто лет спустя.

1. Молодое вино нельзя вливать в старые мехи. Попытка белых возродить омертвевшую Российскую империю закономерно закончилась провалом. Победу одержали те, кто обещал строительство нового мира. И все равно большевики не увидели окончательного триумфа, пока не ввели НЭП – т.е. не дали низам землю, а верхам – федерацию. Однако уже спустя десятилетие новаторский эксперимент был свернут, и СССР начал постепенно превращаться в дореволюционную Россию. Разграбление нацистской Германии и обнаружение в Сибири нефти и газа отсрочили неизбежное, но историческая логика все равно взяла свое – и Советский Союз канул в Лету. Карта Восточной Европы в 2018 году мало отличается от карты 1918 года, и попытка Кремля отыграть ситуацию назад в 1991 год изначально обречена.

2. Развитые политические институты (от местных советов до армии) и внешняя поддержка – ключи к успеху. Украинское и крымскотатарское революционные движения достигли впечатляющих успехов. Национально-культурное возрождение, начавшееся у этих народов в разное время в 19 веке, синхронно закончилось их переходом в статус государственных в 1917 году. Да, в конечном итоге ни украинцам, ни крымским татарам не удалось отстоять собственную независимость (как, например, полякам, у которых и институты были мощнее, и иностранная поддержка впечатляющая). Но их борьба не прошла зря, и победители-коммунисты были вынуждены сохранить для них хотя бы видимость государственности – в форме союзной республики для первых и автономии – для вторых. Так что осмысленно голосовать и поддерживать свою армию – важнейшие задачи для каждого современного украинца.

3. Крыму без Украины никуда. Лишь в античную эпоху городов-государств на полуострове могли существовать самодостаточные политические образования. С тех пор Крым всегда находился вместе с южной Украиной в составе одного государства или одной административной единицы. Невозможность полуострова выжить и защититься своими силами лучше всего была продемонстрирована в революционную эпоху. И КрАССР лишь потому вошла в состав России, что и Украина была завоевана большевиками. Да и то спустя 35 лет здравый смысл возобладал – и в 1954 году полуостров вернулся в естественное состояние. И современная Российская Федерация сейчас пожинает горькие плоды своей попытки насильно свернуть Крым с украинского пути. Украине же следует внимательно изучить принципы автономии полуострова, предложенные еще в 1918 году гетманом Павлом Скоропадским.

Три революции в Крыму: общероссийская, украинская и крымскотатарская, – закончились сто лет назад. Но их результатом стала такая политическая реальность, которая продолжается и сегодня. И это переводит уроки тех событий из разряда антикварных диковинок в разряд актуальной повестки наших дней.