«Не о территориях, а о людях»: как реинтегрировать Крым и Донбасс

Оккупация украинских территорий, Крыма и части Донбасса, и продолжающаяся война остаются главными проблемами Украины в течение последних почти семи лет. От российской агрессии погибли тысячи людей, сотни тысяч покинули свои дома, она уничтожила инфраструктуру региона, пораженного войной, но не смогла изменить курс Украины на демократию.

Как сейчас правозащитники, исследователи и политики видят решение проблем Донбасса и Крыма? Сможет ли Украина реинтегрировать эти территории, а их население, покинувшее родные края, вернуться назад? Об этом говорили эксперты во время последней сессии международной конференции Украинского научного института Гарвардского университета, которая проходила на прошлой неделе в режиме онлайн.

Сессию под названием «Внутренне перемещенное население и его реинтеграция в Крыму и на Донбассе» модерировала исследовательница из Стэнфордского университета Саша Джейсон, а для участия были приглашены Таня Булах, антрополог из Национального фонда развития демократии (США), Александра Матвийчук из киевского Центра гражданских свобод, Грета Лин Олинг из Мичиганского университета и крымский, украинский политик, депутат Верховной Рады Украины от партии «Голос» Рустем Умеров.

Как говорит Таня Булах, переселенцы из Крыма и Донбасса отличались своей мотивацией ‒ люди, которые покидали Крым, делали это из-за своего морально-этического выбора в пользу Украины и в знак протеста против аннексии. Отношение к таким людям на территории материковой Украины было очень положительным, говорит исследовательница, особенно с симпатией люди отнеслись к крымским татарам.

К переселенцам с Донбасса отношение не было однозначным. С одной стороны, люди, особенно волонтеры, сначала пытались помочь бежавшим от войны, с другой стороны, гораздо более распространенным отношением было подозрение, что эти люди являются потенциальными предателями. Так происходит в подобных ситуациях и в других странах мира, говорит Булах, со временем беженцев воспринимают как дополнительную нагрузку, как людей, конкурирующих с местными за ресурсы.

Негативные стереотипы о переселенцах были распространены не только в СМИ и в обществе, но даже и среди чиновников, призванных помочь этим людям обустроиться на новом месте. Как отмечает Булах, отношение к изменениям, произошедшим в обществе в связи с появлением переселенцев, важно для решения проблем будущей реинтеграции этих территорий.

Для Кремля все население Крыма потенциально нелояльно ‒ Матвийчук

Александра Матвийчук говорит о том, что, несмотря на то, что Россия аннексировала Крым с заверением, что «этого хотело местное население», российская власть относится к нему как к потенциально нелояльному, причем это касается не только этнических украинцев в Крыму или крымских татар.

«После оккупации Кремль начал политику искусственного изменения демографии полуострова путем репрессий, имевших целью вытолкнуть недовольных на материк, и ускоренной колонизации полуострова теми, кто прибыл из разных регионов России», ‒ объясняет правозащитница. По ее данным, только в январе прошлого года население одного лишь Севастополя возросло более чем на 17%.

На Донбассе население идентифицировало себя как «русскоязычных украинцев» и не поддерживало сепаратизм в начале войны. Позже настроения разделились ‒ проукраинское население было вынуждено покинуть регион из-за запугивания, многие из пророссийски настроенных жителей Донбасса также покинули регион, уехав в Россию или Беларусь, говорит Матвийчук:

«Сейчас большинство жителей Донбасса, оставшихся на оккупированной территории, придерживаются парадигмы «мы ‒ вне политики», чтобы выжить».

Александра Матвийчук

В украинском обществе, по словам правозащитницы, есть запрос на прекращение конфликта, но есть разные представления о том, как это должно быть сделано. Некоторые опасаются, что реинтеграция усилит пророссийские настроения в стране. По мнению Матвийчук, чувствуется отсутствие содержательной дискуссии в обществе о том, как должна выглядеть реинтеграция оккупированной части Донбасса. В политике эта тема остается на уровне лозунгов и деклараций, а потенциала гражданского общества, которое также разделено по этому вопросу, не хватает на то, чтобы брать на себя роль государства в ведении этого диалога с обществом.

Американская антрополог Грета Лин Олинг говорит: исследования показали, что отношение к переселенцам из Крыма было как к политическим беженцам. А в отношении людей с Донбасса отношение было другим. Как она говорит, значительная часть состоятельных жителей Донбасса успели заблаговременно переехать из опасного региона в Западную Европу или в Киев. И восприятие этих людей в обществе не вызвало проблем.

Только те люди, которые не покидали Донбасс до последней минуты, имели проблемы с интеграцией на подконтрольной Киеву территории Украины. К ним относились с подозрением ‒ не сотрудничали ли они с российскими силами и боевиками? Также их интеграцию усложняет травматический опыт ‒ им пришлось пережить настоящую войну, когда уничтожались жилые районы, больницы, инфраструктура, и это отразилось на их здоровье, добавляет она.

Переселенцы из Крыма и Донбасса обратились к украинскому правительству

Разница в отношении Киева к ситуации в Крыму и на Донбассе, по мнению исследовательницы, также обусловлена тем, что Крым Украина отдала практически без боя, при том, что почти 80% военных перешли на сторону России, а за Донбасс уже шла настоящая война. Частично из-за этого решение конфликта именно на Донбассе для Киева является главным приоритетом.

Рустем Умеров напомнил, что аннексия полуострова в 2014 году была уже вторым российским захватом после 1783 года, когда Крым был насильственным путем включен в состав России, а местное население было вынуждено эмигрировать. С тех пор Россия создавала миф, которым она оправдывала свое владение этой территорией, считает он.

До 2014 года статус Крыма не обсуждался в украинском обществе, так как обсуждался статус Донбасса, и, если бы украинцев спросили о том, согласились бы они отдать Крым, чтобы не воевать за Донбасс, они могли бы поддержать такое обсуждение, считает Умеров. Но сейчас, после этих семи лет, украинцы стали большими сторонниками территориальной целостности. Согласно опросу от декабря прошлого года, украинцы считают, что для деоккупации Крыма нужно создать новую платформу.

«Например, для Донбасса мы всегда имели «Минск», для Крыма мы ничего не имели. Поэтому мы сейчас создали «Крымскую платформу», – говорит Умеров. Единственный способ решить проблему полуострова – это включить в формулу разрешения крымских татар, которые являются коренным народом, говорит Умеров.

Рустем Умеров

Сейчас, по данным опроса центра «Новая Европа», украинцы не настроены на потерю никаких территорий, они хотят возвращения и Донбасса, и Крыма, и только 9% украинцев говорят, что эти территории были потеряны навсегда. К тому же большинство считает, что будущее Украины ‒ в НАТО и объединенной Европе.

Какими будут Донбасс и Крым через 5-10 лет?

Возвращение этих территорий не является делом ближайшего будущего, считает Матвийчук. И что еще печальнее: чем дольше Крым будет находиться под контролем России, тем больше он будет интегрирован в жизнь этой страны ‒ путем решения проблемы воды, колонизации полуострова, выталкивания местного крымскотатарского населения. Таким образом, бывший курорт превратится в субсидированный регион с мощной военной базой, добавляет она.

Между тем Донбасс быстро деградирует, говорит Матвийчук. Шахты закрываются, экологическая ситуация ухудшается, социальные проблемы усугубляются, молодежь выезжает из региона. Москва будет продолжать раздавать российские паспорта, но неопределенный статус региона ей выгоден, чтобы усиливать давление на Украину и торговаться с международным сообществом, поэтому здесь ничего меняться не будет, считает Матвийчук.

Но такой пессимистичный сценарий необязательно должен реализоваться, если Украина займет проактивную позицию, получит поддержку международного сообщества и сможет создать привлекательный образ для жителей Крыма и Донбасса, считает Матвийчук. Для этого Украина должна быть экономически привлекательной, давать возможность социальной защиты и мобильности в мире. Также Украина должна создать альтернативные информационные каналы для этих регионов и изменить свои нынешние нарративы, которые будут отторгнуты этими людьми. Украина должна дать им почувствовать свое родство с Украиной и то, что она готова о них позаботиться.

По мнению Олинг, крымчане так охотно поддержали аннексию, возможно, потому, что они почувствовали, что государство готово обратить на них внимание, даже если это была другая страна. Москва пообещала этим людям более 5 миллиардов долларов на развитие региона. Если говорить о возвращении, по мнению Олинг, чем дольше полуостров пробудет под контролем России, тем сложнее будет его возвращение. После отставки президента России Владимира Путина, если она состоится в 2036 году, сменятся поколения, родятся и повзрослеют люди, никогда не жившие в Украине.

Независимые СМИ, по ее мнению, будут играть важную роль. Усилия международных вещателей, работающих в регионе, в частности проекты Радио Свобода, должны быть поддержаны. Также нужно делать акцент на правах человека и верховенстве права. «С глобализацией растет также и глобальное желание жить в демократическом обществе со свободой и процветанием. И это те основы, на которых можно строить», ‒ считает американская антрополог.

Почему не отбили Крым? Интервью Александра Турчинова

Что касается Донбасса, по ее мнению, «формула Штайнмайера» могла бы быть действенным инструментом, хотя «дьявол прячется в деталях» ‒ как будет проходить разведение войск, распределение власти, как Украина получит контроль над восточной границей. Основываясь на десятках разговоров с переселенцами, Олинг говорит, что война повлияла на очень многих людей ‒ их семейные и дружеские отношения, и этот аспект также нужно учитывать и не забывать, когда речь идет о политических решениях.

Говоря о высокой политике, Умеров напомнил, что Украина имеет амбиции стать членом НАТО и ЕС, и для того, чтобы этому помешать, российская агрессия и началась. Но он считает, что в течение следующего десятилетия изменения произойдут не только на западном, но и на восточном направлении ‒ на Кавказе, в Центральной Азии. «Мы видим, какие изменения происходят вокруг Черного моря, в бассейне Средиземного моря, и мы в центре этих тектонических изменений. Мы должны быть осторожными, но изменения все равно коснутся нас», ‒ считает Умеров.

Во внутренней политике, как говорит крымскотатарский политик, Украина до сих пор не имеет четкого плана деоккупации и реинтеграции этих регионов. И это то, что нужно разработать как можно быстрее, об этом говорят и партнеры Украины. Но, с другой стороны, Украина не имела до сих пор такого опыта, поэтому и экспертов по таким вопросам у нее тоже нет. Поэтому Запад мог бы с этим помочь, считает Умеров. Он отметил, что план деоккупации должен включать интересы коренного населения, выступившего за свое будущее в рамках украинского государства.

«Также четко нужно заявить, на каких принципах будет происходить возвращение Крыма ‒ мы демократическая страна, уважающая верховенство права и права человека. Поэтому нам важно продвигаться в направлении государственных услуг, образования, культуры, религии и независимых СМИ», ‒ отметил Умеров.

Как добавляет Булах, для того, чтобы увидеть перспективы реинтеграции Донбасса и Крыма, нужно посмотреть в сторону конфликтов, которые Россия создала ранее ‒ Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия. Исследователи неоднократно указывали на то, что Россия использует конфликты на территории, которую она считает своей «сферой интересов», как стратегию ‒ для устрашения населения и для создания атмосферы неопределенности. Такие гибридные войны расшатывают страны, на территории которых они ведутся, и истощают их ресурсы. А самое печальное ‒ эта тактика раскачивает мировую правовую систему, создает новую реальность, нормализует конфликт и оккупацию. Таким образом появляется новый статус-кво, усложняющий поиск решения конфликта.

Как поддержать граждан Украины на оккупированных территориях?

По мнению Олинг, о каких-либо инвестициях на этих территориях не может быть и речи, и санкции должны оставаться в силе. Тогда возникает вопрос о действиях Украины. Если государство предоставит преференции жителям этих территорий, этим можно вызвать волну недовольства среди основного населения. Но и не поддержать переселенцев нельзя, потому что государство имеет свои обязательства перед ними. Было немало случаев, когда люди, не получив поддержки государства, были вынуждены вернуться на оккупированные территории, говорит она.

Поэтому Украина должна провести общие реформы, которые могли бы облегчить участь переселенцев, в частности, пенсионная реформа должна учесть их ситуацию. Ведется работа по законодательству о жилье для переселенцев, предоставлении им полных избирательных прав, предоставлении государственной поддержки общественным организациям, которые занимаются переселенцами. Действуют различные образовательные программы для студентов и даже школьников, которых можно было бы приглашать и создавать условия для диалога детей, чьи родители из разных политических лагерей. Эти программы нужно расширять и поддерживать. «Таким образом, они могли бы увидеть, что мир устроен сложнее, чем были их представления, услышать другую точку зрения и воспринимать мир полнее», ‒ говорит исследовательница. Также могли бы помочь стипендии для этих детей в западных университетах.

«Нам не безразлична судьба Украины» – переселенец из Крыма

Также нужно думать о наиболее уязвимых группах населения на линии столкновения ‒ сиротах, стариках, в конце концов людях, находящихся в заключении.

Как говорит Умеров, часть этой работы Украина уже ведет ‒ выделяет квоты на обучение детей с оккупированных территорий, создает специальные программы и платформы для дистанционного обучения на украинском и крымскотатарском языках.

По мнению украинского политика из Крыма, здесь могли бы помочь и западные партнеры, например, отдать квоты, ранее выделенные для российских студентов, украинским студентам из Крыма и Донбасса. «Мы должны работать в области образования и культуры, поскольку это эффективные и ненасильственные способы интеграции в наше европейское сообщество», ‒ отмечает Умеров.

Также Украина, по его мнению, могла бы позаботиться о вакцинации людей с оккупированных территорий, обустроив места в Херсонской области и на подконтрольных Киеву частях Донбасса, куда могли бы приехать люди и получить прививки проверенной и эффективной вакциной. В противовес России, которая, добавляет он, делает прививки вакциной, не прошедшей клинические испытания (недавно авторитетный научный журнал The Lancet опубликовал результаты третьей фазы клинических исследований «Спутника V» ‒ вакцина защищает от тяжелого течения COVID-19).

По мнению Булах, для того, чтобы Украина могла на самом деле помочь людям, оказавшимся в оккупации, она должна стать по-настоящему демократическим и эффективным государством. Реинтеграция должна быть не о территориях, а о людях, считает исследовательница. Она говорит, что борьба должна быть не за их паспорт, а за права и свободы, но их опыт с украинским государством не был очень положительным. Даже те люди, которые продолжают жить на оккупированных территориях, регулярно посещают подконтрольные Украине регионы, и их немало, по оценкам, ‒ 800 тысяч. Согласно данным военных на пропускных пунктах, более чем миллион человек пересекали линию соприкосновения ежемесячно до карантина. И это те люди, с которых нужно начинать реинтеграцию, считает исследовательница, потому что это первый контакт украинцев с оккупированных территорий со своим государством.

Донбасс: сколько украинцев осталось в оккупации?

Во время одного из ее исследовательских путешествий на Донбасс она побывала в одном из офисов государственного пенсионного фонда. Условия, в которых люди были вынуждены находиться, говорит она, унижали человеческое достоинство ‒ в помещениях, не приспособленных для такого количества людей, в очередях стояли около сотни посетителей, не имевших доступа ни к одному туалету. Очередь организовывали какие-то предприимчивые дельцы, которые продавали место в очереди за 2 тысячи гривен, и это только за возможность поговорить с государственным чиновником без всякой гарантии, что человек действительно получит свою пенсию.

И это тот практический опыт общения с государством, который получают люди. «Через такие реальные контакты с государственными услугами люди понимают, как государство функционирует для них ‒ не как абстрактная идея, а как система, напрямую влияющая на их жизнь», ‒ говорит исследовательница. По ее мнению, так проявляется внутренний суверенитет государства ‒ его способность предоставлять защиту своим гражданам не относительно внешних сил, а относительно внутренних обязательств. «Поэтому хотя и важно восстановить контроль над территорией, ключом для реинтеграции этих людей будет восстановление их веры в то, что их государство может позаботиться о них», ‒ считает Булах и добавляет, что пока политической воли это сделать украинское государство не проявило.

Что для Крыма и Донбасса может изменить новая администрация США?

По мнению Рустема Умерова, Киев ждет политической поддержки и военной помощи. Также Украине не обойтись своими ресурсами на пути реформ, поэтому ей потребуется экономическая поддержка и инвестиции от партнеров в США и ЕС. Отдельной строкой помощи США и западных партнеров должна быть помощь в освобождении украинских пленных, заложников, политических заключенных, считает он.

Как говорит Таня Булах, Запад участвует в разрешении конфликта с Россией, и он имеет и свободу, и политические инструменты для этого. Но в вопросе гуманитарной помощи нет последовательности и преемственности ‒ помощь приходит, когда она больше всего необходима, но когда ситуация становится менее острой, помощь заканчивается. Хотя такая неотложная помощь важна, нужна и долгосрочная поддержка структурных реформ, которые требуют длительного времени, говорит Булах. Особенно нужна помощь независимым СМИ и активистам гражданского общества, работающим в течение семи лет в сложных условиях. Международная помощь нужна для того, чтобы внутренние изменения в Украине продолжали идти в правильном направлении.

Александра Матвийчук добавляет, что политика Запада в отношении непризнания Крыма частью России и политика санкций должна продолжаться.

Грета Лин Олинг считает, что главный акцент должен быть сделан на внутренних реформах в Украине. Что касается быстрого продвижения в направлении членства в НАТО, то она бы советовала быть осторожными, поскольку под этим предлогом Россия начала свое наступление на Украину. Но в чем бы Запад мог действительно помочь, так это в разминировании украинской территории на Донбассе.

Отдельной большой темой, по мнению исследовательницы, должна быть «демонополизация гуманитарной помощи, которую сейчас контролируют местные олигархи». Хотя помощь там действительно нужна, но тот факт, что ее предоставляют олигархи, по мнению исследовательницы, усиливает те проблемы, которые привели к оккупации Донбасса, и подрывают реформы, направленные на демократизацию региона.

Однако Таня Булах говорит, что проблема ‒ не в том, что олигархи монополизировали гуманитарную помощь, а в том, что нет других желающих. В таких объемах и в течение такого долгого времени не помогает никто другой, говорит она. Хотя, конечно, это создает проблемы для изменения социальных отношений в регионе ‒ вместо патерналистского государства, к которому там привыкли, помощь оказывает местный «патрон». И благодаря этому олигархи получают лояльность местного населения. Конечно, было бы лучше, чтобы эту помощь оказывало государство, но у него нет ни ресурсов, ни политической воли их найти, говорит исследовательница.