«Операция» по лишению Родины: депортация и возвращение крымских татар

(Продолжение, предыдущая часть здесь)

Депортация крымских татар и их возвращение на полуостров – неразрывно связанные темы, но с противоположной судьбой. Депортация, с одной стороны, у всех на слуху, но с другой – вокруг нее нагромождены горы лжи и стереотипов. О возвращении же, наоборот, говорят не очень много. Чтобы рассказать правду и разрушить мифы о жизни крымских татар с 1941 по 1991 год, Крым.Реалии подготовили эксклюзивный цикл материалов «Депортация и возвращение крымских татар». Впервые он был опубликован в августе 2018 года.

Как именно был подготовлен и осуществлялся сам процесс депортации крымских татар, куда изгнали целый народ, какова была судьба домов и оставленного в Крыму имущества, что выселенных ждало на новом месте?

Проект готовил член Государственного комитета обороны, народный комиссар внутренних дел Л. Берия. Возглавить «операцию» было поручено заместителям народных комиссаров госбезопасности и внутренних дел Б. Кобулову и А. Серову.

17 мая 1944 года в 5 часов вечера в кабинет первого секретаря Крымского обкома партии были вызваны председатель Президиума Верховного Совета Крымской АССР А. Менбариев и председатель Совнаркома И. Сейфулаев. Последний много лет спустя вспоминал: «Слово было предоставлено Кобулову, который зачитал Постановление ГКО СССР от 11 мая 1944 года. Он потребовал, чтобы руководство республики, актив вели себя достойно и показали пример организованности и дисциплины».

Подписанное И. Сталиным, Постановление ГКО № 5859сс «О крымских татарах» от 11 мая 1944 года стало роковым для целого народа. Постановление Государственного комитета обороны обвиняло «многих крымских татар» в измене Родине, дезертирстве из частей Красной армии, оборонявших Крым, переходе на сторону противника, вступлении в сформированные немцами «добровольческие татарские воинские части», участии в немецких карательных отрядах, «зверских расправах по отношению к советским партизанам», помощи немецким оккупантам «в деле организации насильственного угона советских граждан в германское рабство», сотрудничестве с немецкими оккупационными войсками, создании «татарских национальных комитетов», использовании немцами «для целей заброски в тыл Красной армии шпионов и диверсантов». Так, крымские татары стали еще одним из народов СССР, подвергшихся тотальной депортации в годы Второй мировой войны из мест исторического проживания.

Решение о выселении крымскотатарского народа, как и их предшественников по несчастью: балкарцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, корейцев, немцев, финнов-ингерманландцев, чеченцев и других, – принималось в атмосфере высокой секретности. Лишь самые избранные из «ближнего круга» Сталина были посвящены в эти планы. Механизм депортаций к моменту выселения крымских татар был вполне апробирован. Операции по выселению были тщательно подготовлены. Детально были расписаны время на сборы и маршруты следования, заранее, под благовидными предлогами, уточнены адреса проживания крымскотатарских семей в городах и поселках со смешанным населением, а во всех селах, населенных крымскими татарами, – размещены войска НКВД.

Кофе, базары и ремесла. Быт крымских татар до депортации (фотогалерея)

В ночь с 17 на 18 мая «операция» началась. На товарную станцию подъезжали грузовики с людьми, которых загружали в товарные вагоны. Этапирование к местам поселения длилось около месяца и сопровождалось массовой гибелью депортируемых. В середине июня 1944 года эшелоны с основной массой спецпереселенцев прибыли в Узбекистан. Многие переселенцы были определены на работу на строительство Фархадской ГЭС в городе Бекабад, на рудники «Койташ» в Самаркандской области и «Ташкент-Сталинуголь», в колхозы и совхозы Ташкентской, Андижанской, Самаркандской области, Шахризябского, Китабского районов Кашкадарьинской области. В большинстве своем размещены они были в неприспособленных для жилья бараках, а на руднике «Койташ» вообще оказались под открытым небом.

По данным Отдела спецпоселений НКВД, в ноябре 1944 года в местах выселения оказались 193 865 крымских татар, из них в Узбекистане – 151 136, в Марийской АССР – 8 597, в Казахской ССР – 4 286, остальные были распределены «для использования на работах» в Молотовской (10 555), Кемеровской (6 743), Горьковской (5 095), Свердловской (3 594), Ивановской (2 800), и Ярославской (1 059) областях РСФСР. Это не считая умерших и отправленных непосредственно в ГУЛАГ.

В результате войны, оккупации и депортаций население Крыма уменьшилось втрое – с 1 126 426 человек (по Всесоюзной переписи 1939 года) до 379 000 (данные Крымского обкома на 14.10.1944 года), что потребовало новых трудовых ресурсов. Решением от 18 августа 1944 года в целях «быстрейшего освоения плодородных земель, садов и виноградников» ГКО признал необходимым переселить в Крым из различных областей РСФСР и Украинской ССР «добросовестных и трудолюбивых колхозников» – всего 51 000 человек. Земли бывших татарских, болгарских и других колхозов, откуда были «произведены спецпереселения в 1944 году, с имеющимися посевами и насаждениями», передавались вновь организуемым колхозам переселенцев и закреплялись за этими колхозами в «вечное пользование». (Ранее, в июле 1944 года, по районам был распределен крупный рогатый скот, овцы и козы, «принятые от спецпереселенцев в Крыму»).

Дома депортированных перешли «в жилищный фонд исполкомов местных советов». Их занимали «новые колхозники» – переселенцы, прибывшие в основном из различных областей России, меньше – из Украины.

Как докладывал в октябре 1944 года уполномоченный Карасубазарского (ныне – Белогорского) района в вышестоящий партийный орган Крыма, переселенцы были приняты «очень внимательно и тепло»: «В колхоз «Борьба за урожай» прибыло 20 хозяйств, они остались очень довольны тем, что места очень хорошие, что в каждом дворе колодезь... что хорошие огороды, сожалели, что садов нет... высказывались о выдаче обещанного им хлеба».

«Новым хозяевам», обустройство которых было признано делом первостепенной, государственной важности, прощалась даже излишняя привередливость. Один из анекдотичных, но весьма показательных случаев сохранился в партийной документации: «В колхозе «Иллери» Тайганского сельсовета... избы все низкие, очень плохие, переселенцы были недовольны, волновались непригодностью квартир. Переселенка Баева Н. обращалась к встречающим и завопила: «Такие гостеприимные люди здесь, а живут в таком плохом месте».

Уже к 1 декабря 1944 года в Крым прибыло 64 тысячи переселенцев, в том числе 30 444 трудоспособных.

Депортация как начало геноцида крымскотатарского народа

А вот положение прибывших на новое место крымскотатарских спецпереселенцев было столь бедственным, что уже 8 июля 1944 года оказалось предметом обсуждения на заседании бюро ЦК КП Узбекистана. В постановлении СНК Узбекистана и ЦК КП Узбекистана обкомам партии было поручено принять срочные меры по трудоустройству и «улучшению быта» спецпереселенцев. Наркомздраву надлежало принять меры «по улучшению медобслуживания в местах вспышек эпидемий (совхоз Нарпай, рудник «Ташкент-Сталинуголь» и другие)».

В то время как в опустевшем, разрушенном Крыму создавались все «необходимые условия» для устройства переселенцев из России и Украины, заместитель наркома внутренних дел В. Чернышов в письме на имя Л. Берия (август 1944 года) предложил «обязать ЦК КП(б) Узбекистана и СНК УзССР уделять больше внимания вопросам трудового и хозяйственного устройства крымских спецпереселенцев, обеспечивая создание для них условий, способствующих закреплению на постоянное жительство в Узбекистане». Тем не менее быт депортированных был тяжелым, смертность – высокой, условия труда – дискриминационными (выбор места работы исключен, затруднен доступ к руководящим должностям и интеллигентным профессиям), хотя формально за спецпереселенцами сохранялись гражданские права. Они имели право участвовать в выборах. Коммунисты влились в местные партийные организации.

Все спецпереселенцы были поставлены на учет и были обязаны регистрироваться в комендатурах. Именно комендант был главной властью на местах – по выражению писателя Ш. Алядина, «царь и бог». Многие семьи при выселении были разделены, что в значительной мере осложнило первые годы жизни на новых местах. Правда, переезды в пределах Узбекистана в 1944 году были еще возможны. Однако Постановление Совета Министров от 21 ноября 1947 года и Указ Президиума Верховного Совета от 26 ноября 1948 года до предела ужесточили положение спецпереселенцев: а) переезд в другой, даже соседний район мог быть разрешен только при наличии «вызова» от близких родственников; б) за несанкционированный выход за пределы разрешенного места поселения в первый раз угрожало наказание в виде пятидневного ареста, а повторное такое нарушение рассматривалось как побег с места ссылки и наказывалось 20 годами каторги.

Продолжение следует.