Пластиночно-патефонный трест. Как чекисты занимались контрабандой

Патефон, пластинки Шаляпина и Вертинского, Leika последнего выпуска, две дюжины дамских чулок, 10 пар теплых детских носков, мужское кепи №56, презервативы, шелковый плащ, туфли №41 на резине. Это лишь часть из списка товаров, которые контрабандой были ввезены в СССР из Константинополя заведующим санаторием ОГПУ УССР Владимиром Николаевским по просьбе начальника Одесского областного отдела ОГПУ Юрия Перцова, пишет Радио Свобода.

Во время поездки Владимир Николаевский даже должен был присмотреть в Турции автомобиль "Бьюик", который якобы планировали использовать для нужд одесского иностранного отдела ОГПУ. "Бьюик" приобрести не получилось, только одежду и технику. Полный список товаров был прикреплен к подробному описанию поездки в Константинополь во время явки с повинной. Но она не была единственной. Просьбы привезти дефицитные товары из-за рубежа одесские чекисты выполняли не только для себя, но и по заказу вышестоящего начальства, находившегося в тогдашней столице – Харькове.

Дело "треста" расследовали несколько лет, с 1933 по 1938 год. Благодаря этим архивным документам, найденным и опубликованным двумя украинскими историками, Олегом Бажаном и Вадимом Золотаревым, можно проследить, чем занимались органы госбезопасности – ОГПУ и впоследствии НКВД – в городах, имеющих непосредственное сообщение с государствами, не находящимися в сфере влияния Советского Союза. "Одновременно с работой, направленной на борьбу с контрабандой, сотрудники НКВД организовали собственный канал перемещения товаров и ценностей через государственную границу без ведома органов таможенного контроля", – пишут авторы исследования.

Юрий Перцов

Организатор регулярных рейсов за контрабандой в Константинополь – Юрий Перцов – в начале 30-х годов распоряжался в одесском подразделении госбезопасности, который он возглавлял, неофициальным фондом, насчитывавшим 3,5 тысячи долларов США – сумма по тем временам немалая. Эти средства были получены благодаря конфискации валюты у нелегальных уличных обменщиков, а также за счет продажи икон иностранным туристам, приезжающим в Одессу. Деньги использовали для закупки разнообразных контрабандных товаров для личного пользования Перцова. Перевозчики пользовались покровительством начальника областного отдела ОГПУ и не проходили пограничный контроль.

Аркадий Ратынский

Благодаря этому, как можно прочитать в документах, Перцов "одевал в заграничные платья одесских проституток и своих сожительниц". "С приездом Перцова в Одессу началась эра бытового разложения и пьянства, – говорится в признательных показаниях в то время арестованного капитана госбезопасности Аркадия Ратынского. – Перцов начал приглашать на квартиру приближенных сотрудников, устраивать пьянки, которые иногда продолжались по двое суток. Это делалось в рабочее время. Вскоре он завел себе любовницу, актрису Зою Вансович, на которую затрачивал государственные средства и закупал для нее контрабанду. Мы, руководящий состав облотдела, в том числе и я, знали все это, знали также, что Перцов совершенно перестал работать, но никуда об этом не сигнализировали". В документах дела можно обнаружить, что для поездок с целью провоза контрабанды использовались поводы, связанные с деятельностью иностранного отдела ОГПУ – это один из органов внешней разведки органов безопасности СССР. Сотрудники отдела и их коллеги нередко брали в свои поездки любовниц, отправлявшихся в Константинополь за нарядами, хотя в качестве цели поездки указывали, например, такую: "повидаться с источником аппарата резидентуры и дать свое заключение".

Перцова впоследствии арестовали, но осудили всего на 3 года тюремного заключения: после выхода на свободу он снова вернулся на службу в органы госбезопасности и снова был арестован за "антисоветскую деятельность".

Помимо ареста Перцова, никого из тех, кто участвовал в перевозке контрабанды из Константинополя в Одессу, не судили. "Пострадало только первое лицо одесского областного управления – старались, видимо, это дело замять, так как с ним были связаны многие другие члены руководства; резонанса оно не имело, о нем не писали в газетах, – объясняет историк Олег Бажан. – Причастен был узкий круг – начальник иностранного отдела, начальник экономического отдела, связные, которые перевозили почту и контактировали с агентурой за границей. Скорее всего, были задействованы и партийные органы, так как известно, что они тоже заказывали за границей дефицитные товары для своих жен и своего быта. И они, конечно же, тоже прикрывали арестованных".

Из ранее обнародованных архивных документов украинских органов госбезопасности известно, что очень многие сотрудники ОГПУ, а затем НКВД, придумывали разные способы для обогащения и ведения роскошной жизни. Началось это еще в годы Большого террора, когда расстрельные команды присваивали себе ценности казненных. Олег Бажан говорит в этой связи о деятельности начальника тюрьмы в Умани Самуила Абрамовича – он отправлял заключенных на сельскохозяйственные работы, а колхозы привозили ему за это вино и продукты, а также организовал в тюрьме сапожную и обувную мастерскую, где делали заказы жители Умани.

– Чекисты занимались контрабандой не только в Одессе, но и на западной границе. Пограничники в составе НКВД создавали в приграничной зоне магазины и имели проценты с их дохода. Если человек попадал в опалу или наверху убирали его патрона, то доставали компромат и заводили дело, а иногда расстреливали. Когда у сотрудников НКВД проводили обыски или аресты – и это можно увидеть по документам, никого не удивляло, что в их гардеробах – а это 30-е годы, когда в советских магазинах хоть шаром покати, – у них находили ткани, костюмы и т.д. Помните обыски у Ежова? У него же тоже тогда многое нашли. Значит, он тоже был в этой цепочке: чтобы меня не трогали – нужно поблагодарить вышестоящее начальство, а значит, и мне тогда не попадет. И когда найденное описывали для материалов дела – у следователя никогда не возникало вопроса, где они могли это взять. Ведь было понятно, что даже на высокую зарплату все это купить было невозможно.

Украина в начале 30-х

– Ваше исследование касается, в том числе, и одесского иностранного отдела – подразделения внешней разведки, сотрудники которого имели возможность, в отличие от простых граждан, регулярно ездить за границу.

– Этот отдел должен был заниматься разведывательной деятельностью на территории вражеских для Советского Союза государств. Но во времена закрытости советского общества и дефицита товаров в СССР сотрудники госбезопасности рассматривали контрабанду в том числе как необходимую экономическую активность: чтобы замещать недостаток импорта их деятельностью – деятельностью госбезопасности. Архивные документы свидетельствуют, что в конце 1920-х – начале 30-х годов часть контрабандных товаров закупалась для работы чекистов. Если посмотреть, что они привозили из-за границы, то мы увидим, что это фотобумага, даже писчая бумага для того, чтобы работал отдел ОГПУ. Вообще же деятельность одесского областного отдела ОГПУ приняла такие размеры, что его стали называть "Пластиночно-патефонный трест", потому что вышестоящие начальники и сотрудники чаще всего просили привезти из-за границы дорогостоящий патефон с комплектом пластинок. Пластинки были нередко исполнителей, которые в Советском Союзе были запрещены, – например Вертинский.

Иностранный отдел снаряжал в Константинополь специальных курьеров, которые отправлялись за границу с фиктивными документами, мореходными книжками. Они записывались капитанами судов как моряки. В Стамбуле они ходили по базарам, магазинам и покупали по списку, составленному либо в Одессе, либо в Харькове. Когда размеры этих операций вышли за всякие рамки, об этом узнало большое количество людей, пришлось начать расследование, Перцова даже арестовали, но потом он смог выйти и продолжить свою деятельность в органах НКВД.

Для того чтобы организовать контрабанду, необходима была валюта. Ее доставали при помощи разнообразных махинаций и для этого подделывали финансовые документы. Что имелось в виду? Экономили на поощрении, на командировочных, на зарплатах агентов, которые работали за границей. Был такой случай: один из сотрудников иностранного отдела написал, что зафрахтовал судно, чтобы перебросить за границу агентуру, но это были фиктивные документы, потому что судно ему предоставили бесплатно как чекисту. Были и, что называется, незарегистрированные доходы: изымалась наличка у валютчиков и спекулянтов на территории Одессы, и ее нигде не регистрировали. Этим занимался отдел, который боролся с экономическими преступлениями.

Как можно обнаружить в документах, поездки чекистов в Турцию были не просто служебной необходимостью, а еще имели премиальный характер. Но это касалось только вышестоящих руководителей органов госбезопасности УССР. Это был и Николай Добродитский, начальник контрразведывательного отдела НКВД УССР, и Семен Западный, заместитель начальника Секретного отдела НКВД СССР. За полученное поощрение они должны были отблагодарить свое начальство и сделать для него покупки в Константинополе. Было известно и о том, что руководитель украинских спецслужб Всеволод Балицкий заказал себе за границей спортивный снаряд, снабдив курьера его чертежами.

– Из документов видно, что все, кто делал заказы на контрабандные товары, обладают валютой, передают ее тем, кто отправлялся в Турцию. Вы уже рассказали, откуда брали валюту для фонда, который был создан непосредственно в Одессе. Но речь ведь не всегда шла об одесском управлении ОГПУ, часто это и харьковские структуры госбезопасности.

– Среди функционеров госбезопасности за границу могли ездить те люди, которые отвечали за разведывательную деятельность, поэтому государство выделяло им валюту, которую они должны были тратить на осведомителей и агентурный аппарат. Они проделывали всевозможные махинации, чтобы на этом сэкономить. У Балицкого тоже был особый фонд. Он приобретал себе вещи за границей, тратил на особняк, дачи, вечеринки, которые он организовывал.

Кинотеатр в вилле Балицкого в Межигорье под Киевом

Органы госбезопасности в 20–30-е годы не имели жесткого контроля со стороны ЦУ ВКП(б). Они это понимали и чувствовали свою безнаказанность. И махинации были связаны не только с заграницей. У чекистов была тяга к стяжательству, к наживе, к приобретению материальных ценностей, и есть тому множество примеров. Когда начальник Управления НКВД Винницкой области Михаил Тимофеев приехал после назначения на новое место работы, он решил, что квартира его предшественника для него маловата. Поэтому он приказал выселить из особняка детский садик, в который ходили дети сотрудников НКВД, и переоборудовал его себе для проживания. В особняке было 10 комнат, и его ремонт делали за счет средств областного управления.

– Вы приводите в исследовании более десяти биографий сотрудников госбезопасности, имевших отношение к контрабанде в Одессе. Можно ли составить какой-то коллективный портрет людей, которые превышали свои полномочия на местах в структурах ОГПУ и НКВД?

– Это были разные люди. Но если проанализировать биографические данные, то большинство чекистских руководителей были малограмотными, почти без образования. Не все они имели пролетарское происхождение. Пропуском в советские органы госбезопасности было участие в Гражданской войне на стороне большевиков. Одновременно туда попадали и люди, которые понимали, что работа в этих структурах дает привилегии в советском обществе. В основном это были люди, выросшие в очень бедных семьях, поэтому им хотелось жить в роскоши. Я упоминал о Тимофееве, а был еще пример Михаила Вихмана – это чекист, который возглавлял милицию на Подолье в 30-е годы. Он тоже старался подзаработать за счет государства: за счет денег областного управления он создал у себя дома лечебный кабинет, оборудовал его ингаляторами, устройствами для массажа, лампами для лечения болезней уха, горла, носа. Так как он был заместителем начальника Управления НКВД, то в кавалерийском эскадроне, который был в его подчинении, он бесплатно брал овес и отдавал своим родственникам, чтобы они для него выращивали свиней. В его деле говорится, что он отдал приказ начальнику вещевого склада, чтобы он спарывал с касок замшевые налобники, а из этого материала потом шил жене перчатки и обувь.

Тем не менее, за такой деятельностью следили. На чекистов собирали так называемое "черное досье". Когда нужно было сменить команду того или иного руководителя, досье доставалось, чтобы человек признал свое участие в антисоветской деятельности или в антисоветском заговоре. Так происходило в 1937–38 годах. В Одессе поначалу пострадал только один Перцов, а до других, кто занимался контрабандой, очередь дошла в 1937 году. Когда начались чистки в НКВД, именно эти материалы и стали основанием для того, чтобы этих людей привлечь к ответственности.

– Юрию Перцову дали всего три года, то есть наказание не всегда было суровым по сравнению с теми сроками, которые давали политическим заключенным.

– Скорее всего, у него были покровители, которых он просил, чтобы они ему помогли. А вот, например, Марк Роголь, который возглавлял иностранный отдел НКВД в Одесской области и занимался контрабандой, был жестче наказан. Если бы он не стал притворяться, что он психически болен, его, скорее всего, расстреляли бы. К таким делам относились по-разному.