«Насилие осталось»: как в российской армии «победили» дедовщину

Министерство обороны России заявило о полной ликвидации дедовщины в российской армии. О том, что "дедовщина и казарменное хулиганство в российских Вооруженных силах полностью искоренены", на круглом столе в рамках форума "Армия-2020"сообщил заместитель министра обороны России Андрей Картаполов. По его мнению, это стало результатом "правильно выбранного направления совместных действий по наведению в армии уставного порядка". Так ли это на самом деле?

По словам Андрея Картаполова, над искоренением дедовщины в российской армии работали военная полиция, военно-политическое управление Минобороны, а также командиры частей. Когда конкретно военное ведомство достигло таких результатов, замминистра обороны не уточнил. Но заметил, что искоренение дедовщины уже успело повлиять "на качество призыва и желание граждан России проходить срочную службу в рядах Вооруженных сил".

Андрей Картаполов

По информации судебного департамента при Верховном суде России, число приговоров за дедовщину в армии в последние годы действительно снижалось. Об этом говорят данные за 2008-2019 годы, которые были предоставлены ведомством по запросу РБК. Издание писало, что в 2012 году произошло резкое падение числа таких приговоров. Если до этого времени число осужденных по ст. 335 Уголовного кодекса России "Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими" составляло 1,5-1,9 тысячи в год, то в 2012 году таких осужденных было уже 1 133, и затем количество приговоров сокращалось каждый год. В 2018 году за нарушение уставных отношений осудили 302 человека.

Солдаты

При этом в ноябре прошлого года заместитель главного военного прокурора России Сергей Скребец заявил, что в российской армии в 2019 году выросло число насильственных преступлений, которые командиры совершают против подчиненных. По его словам, с начала года от рукоприкладства командиров пострадали более 100 военнослужащих. Прокурор считает: причина этого в том, что командиры пытаются поддерживать дисциплину в подразделениях "на кулаках" и игнорируют требования уставов.

Правозащитники также полагают, что об искоренении дедовщины в вооруженных силах рапортовать рано. С 2014 года российская армия стала более закрытой, солдатам запрещено пользоваться мобильными телефонами, туда нет доступа неправительственным организациям.

Теперь о неуставных отношениях вспоминают только после громких происшествий. В октябре 2019 года в Забайкалье солдат-срочник Рамиль Шамсутдинов расстрелял в воинской части восьмерых сослуживцев и ранил еще двоих. Комиссия Минобороны России впоследствии подтвердила, что главными причинами произошедшего стали издевательства и угрозы в адрес Шамсутдинова со стороны других солдат.

Рамиль Шамсутдинов

В июне 2020 года в Воронеже нашли изувеченное тело призывника из Иркутской области Дмитрия Вебера. По словам его опекуна Ирины Самедовой, следователь сказал ей, что Вебера убили двое контрактников. При этом, как написала она в Инстаграме, следователь добавил: но "вы ничего не докажете, армия своих не выдает".

Глава организации "Гражданин и армия" Сергей Кривенко полагает, что об исчезновении дедовщины в российской армии говорить неуместно:

– То, что в армии искоренили дедовщину – очень смелое утверждение, и я с ним не соглашаюсь. Правозащитные организации до сих пор получают сообщения о таких случаях нарушения прав военнослужащих. Хотя за последние несколько лет ситуация в информационном плане стала существенно хуже. В самом утверждении, что в российской армии нет дедовщины, кроется некое лукавство. Тут надо определиться с терминами. Если говорить о дедовщине в узком смысле слова – это установившееся в воинской части соблюдение порядка с помощью неформальных правил, которое достигается с помощью насилия. Такая система была еще в советской армии, в 90-х годах. Она была повсеместным явлением в российской армии до 2008-2009 годов. Проводниками этих методов зачастую являлись старослужащие.

Но с 2008 года срок службы был сокращен до одного года. Чуть раньше было принято решение об ускоренном переходе армии на контракт, принята федеральная целевая программа, потом еще несколько. В 2009-2010 годах министр обороны Анатолий Сердюков провел ряд довольно серьезных комплексных реформ в армии, одна из них – гуманизация военной службы. После всех этих мероприятий можно было говорить о том, что дедовщина, понимаемая в узком смысле как власть старослужащих, из армии ушла, с ней удалось справиться. Но насилие в армии осталось, потому что все эти реформы не были доведены до конца. А в последние годы, когда министром обороны стал Сергей Шойгу, они вообще были приостановлены.

Сергей Кривенко

–​ Какова реальная ситуация с насилием в российской армии?

– Этого не знает никто, кроме Главной военной прокуратуры. Потому что никто из независимых экспертов не может получать информацию из армии. В бытность министром обороны Анатолий Сердюков разрешил специальным указом мобильные телефоны в армии. Солдаты могли в случае нарушений или происшествий звонить домой. Родители могли связаться с правозащитниками, с той же военной прокуратурой. Сейчас, после 2014 года, после начала войны в Украине, все это начало "схлопываться". И сейчас никакой системы ни общественного, ни гражданского контроля за армией нет. Уполномоченных по правам человека в регионах не пускают в воинские части.

Раньше такой узаконенной системы тоже не было, но армия была более открытой, и в случае какого-то происшествия в часть всегда можно было попасть по запросу, встретиться с военнослужащими, поговорить... А сейчас этого нет. А то, что насилие остается, мы видим иногда по всплескам, которые прорываются в СМИ. Жуткие случаи расстрелов и так далее, они все, как потом показывает расследование, основаны именно на неуставных отношениях, как раньше это называли, насилии со стороны контрактников либо со стороны офицеров, – рассказал Сергей Кривенко.

Российские военные

Член координационного совета Союза комитетов солдатских матерей. Ида Куклина считает, что говорить об исчезновении дедовщины рано, хотя ее уровень в последние годы значительно снизился:

– Надо сказать, что с приходом Сергея Шойгу на пост главы Минобороны эта проблема более-менее начала решаться. И дедовщины в таком ужасном виде, в котором она существовала ранее, стало меньше. Однако я считаю, что без отмены призыва до конца искоренить дедовщину невозможно. Мне кажется, говорить о том, что она исчезла, рановато. Конечно, никакое внедрение политруков в армию не сможет остановить дедовщину, она будет так или иначе проявляться. Кроме того, при Шойгу армия стала более закрытой. Если где-то что-то случается, очень большая вероятность, что это нарушение прав человека со стороны офицеров. И такие случаи всегда стараются скрыть. И раз сейчас замминистра обороны говорит, что дедовщина искоренена – он дает очередной сигнал на сокрытие подобных дел, – полагает член координационного совета Союза комитетов солдатских матерей Ида Куклина.

Сергей Шойгу

Исполнительный директор "Школы призывника" из Челябинской области Алексей Табалов уверен, что ежегодно в российской армии происходят десятки, если не сотни случаев дедовщины, а избавиться от нее можно, только отменив призыв:

– Конечно, заявление о искоренении дедовщины не соответствует действительности. Минобороны поступает с дедовщиной ровно так же, как Минздрав поступает с ковидом. Дедовщина есть, просто она не регистрируется, а Минобороны взяло курс на полное, тотальное укрывательство этих фактов. Точных данных по неуставным отношениям нет, потому что это сейчас это никто не учитывает. Раньше, до 2009 года, Минобороны вело статистику подобных случаев. Она была в открытом режиме на сайте Министерства обороны, было видно, сколько зафиксировано преступлений, в том числе и случаев гибели солдат. С 2009 года эта статистика недоступна, данные засекречены. О масштабах можно судить только по косвенным признакам.

Но даже эти косвенные признаки нам говорят, что ежегодно в российских воинских частях подвергаются унижением, избиениям, издевательствам и гибнут десятки, если не сотни человек. Универсального рецепта, как искоренить дедовщину, нет. Конечно, нужно отменить призыв: в армии должны служить те, кто хочет и может служить, а не все по разнарядке. Кроме того, армия должна стать открытым институтом, чтобы правозащитники могли контролировать все, что там происходит, – уверен исполнительный директор "Школы призывника" Алексей Табалов.