Как на самом деле захватывали Иловайск

Постоянные обстрелы города «украинскими преступниками», погибшие от украинских снарядов дети, якобы заслуженный расстрел Россией покидающей город колонны украинских силовиков, которые не выполнили условия «оставить технику и оружие». Так освещают СМИ группировки «ДНР» начало боев за город Иловайск. По версии же украинского командования, город был захвачен после вторжения в Украину регулярных частей российской армии.

О чем еще умалчивают СМИ России? Были ли обстрелы Иловайска со стороны ВСУ и массовые жертвы в городе? И почему Россия на самом деле не позволила украинским силовикам выйти из окружения?

Об этом в эфире Радио Донбасс.Реалии говорили военный обозреватель, координатор группы «Информационное сопротивление» Константин Машовец, фотокорреспондент, участник событий в Иловайске летом 2014-го года Макс Левин и документатор военных преступлений общественной организации Truth Hounds Роман Авраменко.

– Что 12 июля 2014 года началось в Иловайске, почему сейчас группировка «ДНР» отмечает, с их точки зрения, начало героической обороны города?

Машовец: Подразделения группировки АТО зашли в город Иловайск, начали его штурм. В широком понимании, с военной точки зрения, под термином «Иловайск» надо понимать ряд событий, происходивших в южных секторах зоны антитеррористической операции.

– Что подразумевается под словом «штурм»: украинские военные зашли в Иловайск – как армия штурмовала город?

Машовец: Там в основном были задействованы так называемые добровольческие подразделения, армия к этим событиям подключилась потом. Фактически в тот момент проходила операция по блокированию незаконных вооруженных бандформирований, которые были сосредоточены в районе Донецка. То есть вдоль границы украинское военное командование проводило специальную операцию с участием армейских частей, подразделений, чтобы заблокировать им коммуникации и логистику: чтоб не было ни подвоза, ни снабжения. Фактически район Иловайска был всего лишь одним из участков этих событий.

В то же время проходили достаточно масштабные бои в районе Саур-Могилы, Шахтерска, украинские войска вышли к Красному Лучу, Хрустальному. Фактически это кольцо закрывалось, и существовать этим формированиям оставалось несколько недель: если б масштабно не вмешалась Российская Федерация.

Константин Машовец

В принципе, употреблять термин «штурм» не совсем верно, потому что сначала эти добровольческие подразделения вошли в Иловайск и натолкнулись на определенное сопротивление. Потом это сопротивление начало нарастать, и бои приняли ожесточенный характер. И вот тогда подключились уже армейские подразделения и части. Масштаб этих действий начал нарастать – и в этот момент произошло масштабное вмешательство Российской Федерации.

Если речь идет об Иловайске, то применение тяжелого вооружения Вооруженными силами Украины было довольно ограниченным. Речь может идти, допустим, о 100-миллиметровых танковых орудиях МТ-12 «Рапира» или о нескольких единицах бронетехники.

С военной точки зрения, проведение операции в Иловайске выглядит спорно, если взять в общем контекст проведения антитеррористической операции. Необходимость проведения этих действий была достаточно спорной, потому что это не был решающий участок, от которого зависели какие-то решающие вещи в зоне АТО. Намного важнее было удержание, например, дороги между Снежным и Донецком, чем действия в районе Иловайска.

Сразу после Иловайска было заведено расследование по этим событиям: устанавливали, кто и как отдавал приказы, почему туда пошли эти подразделения, как они оказались в тяжелом положении. Опрашивали и экспертов, и мнение Генерального штаба Вооруженных сил Украины.

Я понимаю, что нам с сегодняшних дней говорить об этом легко, но тогда командованию приходилось принимать решения. Причем ситуация начала обостряться не только в районе Иловайска – практически по всей зоне АТО, когда началось широкомасштабное вторжение подразделений Российской Федерации. В общем контексте вряд ли можно говорить о том, что кто-то был прав, а кто-то – неправ.

– Фотокорреспондент Макс Левин работал летом 2014 года в Иловайске и выходил из этого пресловутого окружения. В сюжетах об этих событиях, которые распространяет группировка «ДНР», украинских боевиков иначе как преступниками не называют. Макс, сталкивались ли вы во время своей работы с какими-то бесчинствами, обстрелами мирных городов, нарушением прав человека со стороны военнослужащих ВСУ?

Левин: Во время боев в Иловайске я видел, как журналист, военные действия. В это время страдают, кроме самих военных (комбатантов), также инфраструктура и мирные жители.

Жителей обычно предупреждают, что будут происходить такие события и вам нужно покинуть город. Насколько я понимаю, в Иловайске такие предупреждения для мирных жителей также были, и операция длилась не один день.

Макс Левин

Во время самих боев я находился среди украинских военных и добровольческих батальонов. Были местные жители, которые укрывались в школе. Им предоставили возможность спрятаться в подвале и укрываться от обстрелов. Там были просто женщины с детьми, старики, бабушки пожилого возраста, которые ночью запаливали свечки, ходили: то есть выкрывали позиции, но их не выгоняли оттуда, все равно о них заботились, приносили им еду.

– Как реагировало местное население на армию украинских силовиков, когда вы там были?

Левин: Я рассказывал эту показательную историю много раз. В школе укрывались местные жители, которые были зомбированы телевидением. Утром один из военных, его звали Орест – наш друг из батальона «Донбасс» – приносил еду одной местной жительнице и ее ребенку: супчик с общей кухни. Она очень хотела выехать из Иловайска, но тогда уже не было возможности

После обеда она подошла к нам: увидела, что мы журналисты, с камерами – чуть больше доверяла нам, чем украинским военным. Она тихо спросила: «Ребята вы не знаете, когда уже приедут в Иловайск те самые каратели, «Правый сектор»? Нам говорили, что они уже на подступе к городу и скоро приедут – батальон «Донбасс» – будут насиловать женщин, вырезать детей, младенцев, есть их». На что мы ей ответили, что батальон «Донбасс» – это те ребята, которые вам приносят еду, они уже в городе стоят.

– В одном из сюжетов жителям территорий, подконтрольных группировке «ДНР», рассказывают, что происходило шесть лет назад. Бывший – как он представился – военнослужащий группировки «ДНР» рассказывает о выходе украинской армии из Иловайска: будто Российская Федерация поставила Украину перед условием оставить оружие, Украина его не выполнила, за что и был расстрел при выходе из «зеленого коридора». Как вы прокомментируете эту версию?

Машовец: Там была серия переговоров между военачальниками: звонил начальник Генштаба Муженко, еще ряд начальников, были контакты более низкого уровня – между командирами частей и подразделений об условиях. Это все содержится в материалах расследования, о котором я упоминал: кто кому звонил, кто о чем договаривался, о каких условиях. Но факт остается фактом: группировка Вооруженных сил Украины начала движение практически в колоннах. Все-таки мы можем косвенно судить, что определенные договоренности существовали между командованием той группировки, которая окружала, и окружаемыми.

Они начали движение в колоннах – то есть не выстроили боевой порядок для прорыва силовым путем. Только после того, как начали по ним стрелять, украинские военные начали разворачиваться, прорываться.

О разгроме выходящей украинской группировки вряд ли можно вести речь: потери были значительные как в живой силе, так и в технике, вооружении, но часть группировки достигла позиций ВСУ, соединилась с основной частью. С эмоциональной точки зрения, можем это называть разгромом, но с формальной – прорыв был совершен: были потери, значительное количество военнослужащих и бойцов добровольческих батальонов попало в плен, но определенная часть достигла позиций. То есть нельзя сказать, что они не выполнили задачу.

Судя по тому, как, в каком порядке начала движение группировка украинских войск, мы можем сделать вывод, что определенные договоренности существовали. Потому что, если люди идут на прорыв силовым путем, то войска не идут колоннами. Они шли в колоннах – их начали расстреливать. Когда они начали пытаться развернуться в боевой порядок, находясь под интенсивным огнем противника с разных направлений, участков, этот тактический прием проделать довольно сложно без потерь и последствий. Вряд ли можно верить тому, что эти боевики говорят в пропагандистских целях. Правду о тех событиях знают люди, которые там были.

– Макс, вы тоже выходили из этого окружения. Что говорили военные? Было ли требование оставить оружие, обсуждалось ли оно, как к нему относились военные?

Левин: Да, это правда. Утром переговоры велись часов до семи утра. Российская сторона требовала, чтоб украинцы сложили оружие и таким образом выходили из коридора. В последние полчаса перед тем, как колонна двинулась в сторону поля, в сторону Красносельского (я не знаю, было ли это договоренностью, или украинские военные сами решили), был подорван боевой комплект. Около сорока минут-часа были взрывы, и с собой техники несли только тот комплект, который каждый мог на себе вынести.

ВСУ не были готовы к тому, чтобы прорваться с боем, видимо, приказа не было. Перед нами, когда мы ехали в колонне, уже была стрельба. Мы подняли технику постепенно. Ехали грузовики с украинскими военными, из ВСУ – по одежде было видно. Они сидели спиной к бортам, с оружием перед собой, с автоматами, и в то время уже шел обстрел и минами, и стрелковым оружием, и крупнокалиберным. Они просто оборачивались, но не стреляли. Во время выхода, обстрела ребята были уверены, что это просто прикрытие, что их все-таки выпустят. Приказа прорываться не было.

Добровольцы, которые были в колонне («Донбасс», «Днепр», оставались какие-то части «Свитязя»), воевали во время выхода.

– Роман, собирала ли ваша организация сведения о нарушении прав человека в Иловайске во время боев за этот город? Фигурируют ли там украинские военные, о чем твердит пропаганда группировки «​ДНР»​?

Авраменко: В нашем реестре таких данных нет. Если говорить о преступлениях, совершенных противоположной стороной, то таких зафиксировано достаточно большое количество.

Роман Авраменко

Мы используем до 10-ти источников различной информации, в основу наших свидетельств ложатся показания свидетелей. Мы работаем с 2014 года по всему Донбассу, вдоль всей линии разграничения. Опросили уже несколько тысяч свидетелей в абсолютно всех событиях украинской-российской войны: ни один человек пока что не говорил, что украинские Вооруженные силы совершали военные преступления во время боев за Иловайск. Наша организация сосредоточивается именно на документировании нарушений правил ведения войны, документировании военных преступлений.