Джафер Сейдамет: «Отдельные воспоминания». Часть 1

1(13 по новому стилю) сентября 1889 года появился на свет один из наиболее выдающихся лидеров крымскотатарского народа – Джафер Сейдамет. В честь 130-летия со дня рождения «крымского Петлюры» – литератора и публициста, в переломную эпоху ставшего военачальником и дипломатом – Крым.Реалии начинают публикацию уникальных мемуаров Сейдамета.

Немного воспоминаний

Люди Востока, а в особенности мы, татары и турки, редко ощущаем необходимость записывать воспоминания. Оттого тщательный анализ нашей истории сталкивается с трудностями.

Как бы мало ни было наше личное участие в исторических событиях, сам факт того, что мы были их свидетелями, и способ их восприятия придают смысл нашим воспоминаниям.

Поэтому я считаю, что записывать воспоминания – это моя обязанность. К сожалению, поскольку у меня не было доступа к необходимым документам, я не смог должным образом разрешить эту задачу. Несмотря на эти трудности, я не мог удержаться от записей хотя бы части моего опыта. Я не писал их с мыслью, что они принесут мне признание, и не жду, что они будут мне оправданием.

Тот факт, что в определенное время я со своими товарищами был в самом центре политических событий, имевших влияние на наш народ, полагаю, обязывает меня описать их. Если эта книга вдохновит и других к тому же – она исполнит свою роль. В таких размышлениях я принял решение записать воспоминания и, если позволит судьба, опубликовать их.

Я думаю о Бин Али Эфенди из Кефе [с 1804 г. –​ Феодосии]. Он, живший под конец XVII века, глубоко обеспокоенный судьбой крымских татар дальновидный политик – сын Крымского ханства, хорошо понимал смысл реформ Петра Великого в России и их результаты – опасные для татар.

Другой персонаж – это Ибрагим Эфенди – секретарь дивана крымского хана Фетиха II Герая. Ибрагим Эфенди понимал, что Россия, которая решилась вступить на путь европейской цивилизации, после ликвидации гетманской Украины и полного ее взятия под свое правление, представляет невообразимо большую угрозу для Крыма, Черного моря и турецких провинций в Европе. По приказу хана, чтобы предостеречь султана и управителей османской Турции, Ибрагим Эфенди в 1736 году опубликовал работу под названием «Tevarih-i Tatar Han Dagestan ve Dest-i Kipcak Ulkeleri»^** [«История татарских ханов стран Дагестана и Дешт-и Кипчака»], в которой точно предсказал катастрофу, с которой должно было столкнуться турецкое государство в XVIII и XIX веках.

В свою очередь, задолго до Ибрагима Эфенди [хан] Бора – Гази II Герай (в 996 году хиджры [1587/88 г.]) в своих стихах и письмах так пытался обратить внимание на опасность падения Османской империи:

Вы опоены вином и гонитесь за роскошью,

Пока мы плачем кровью среди крови и лязга оружия.

Когда мир сильнее вас, вы страну за страной теряете,

Бессильные – спросите мир, почему вы не побеждаете…

Разница между Турцией и остальным миром возрастала, а с реформами Петра Великого она стала для нас еще опаснее.

Вот как хан Девлет II Герай пытался представить турецкому султану Ахмеду III грозящую опасность: «Крымская страна уже потеряна… Румелия [турецкая часть Балкан] тоже в любой момент отделится… Целью гяура является Стамбул – это ясно – он хочет создать альянс неверных».

Эта угроза, ощущаемая и осознаваемая с начала XVIII века, под конец того столетия постучалась в ворота Турции, когда в 1783 году турецкий мир потерял Крымское ханство. Тогда фаворит Екатерины II генерал Григорий Потемкин в Ор-Капы [Перекопе], растоптав тела 30 000 крымских татар, разрушил ханство и присоединил его к России^***.

Единая причина привела к падению Крымского ханства, Туркестана, Кавказа и, наконец, Османской империи: как весь Восток, так и тюркские страны, прежде чем пасть, поддавшись внешним врагам, сначала распались изнутри… На Востоке не хватало умственного, экономического и политического возрождения. Когда мир развивался, мы стояли на месте, мало того – мы пытались дать нашему отношению религиозное оправдание!.. Наша великая история, наши национальные легенды, наша народная литература оставались в тени. Их не оценили… Наши взгляды и характер были сформированы религиозными предрассудками. Мы не помнили героев ислама и нашей истории… Не хватало тех, кто знал древние турецкие и татарские эпосы и мог бы их рассказывать, не было людей, которые могли бы с помощью этой литературы вдохнуть в общество веру… Неудивительно, что наша хозяйственная и общественная жизнь не укреплялась, а лишь портилась и таяла… Хотя мы считали себя народами воинов, ни в одной тюркской стране, ставшей объектом агрессии царской России, не зародилось организованное сопротивление. Мы верили только в защиту ангельских сил и заранее согнули шею перед предопределением. И, в конце концов, трагедия случилась…

Крымцам не удалось укрепить свое государство и уберечь его от падения, а после падения ханства им также не удалось сохранить свое существование как народа и усилиться общественно – поскольку с 1783 года их идеей стала эмиграция с родины. Поговорка «Капитан спасает корабль» была заменена фразой: «Герой тот, кто сберег голову». Уже давно никто не задумывался о спасении корабля. После падения Крымского ханства, после трагедии пленения преобладающей мыслью стала постоянная забота о личной выгоде. Эта мысль была продуктом религиозного отношения: «Не оставаться в стране неверных, укрыться в тени халифата… Уйти на землю ислама…».

Против грабежа, эксплуатации, ограничений и русификации, которые царская Россия после аннексии Крыма применяла к его жителям, поднялся не организованный народ с основательной общественной жизнью, а человеческая масса, целью которой было бегство с родины… Такое отношение облегчило повторное завоевание Крыма – получение из рук крымцев материальных средств полуострова. Россия разграбила крымскую землю. Угнетение, которому подвергались крымцы со стороны [российской] администрации, заставило их эмигрировать. Имущество крымцев переходило в руки россиян, продвигалась русификация…

Накануне Крымской войны хозяйство Крыма достигло критического состояния. Грабежи, осуществленные россиянами во время войны, довершили дело разрушения, полностью подорвав экономическую базу татарского народа. В результате эмиграция усилилась. Пока Крым приходил в упадок, а татары покидали родину, Россия укрепилась цивилизационно и экономически. В 1860 году [1861 г.] в России было отменено крепостное право, и с тех пор возродилась российская экономика, произошла урбанизация, и развивалось российское образование. Экономическое и цивилизационное развитие России достигло невиданных доселе темпов^****. Очевидно, эта тенденция имела место и в Крыму. Считалось, что остатки татар, которые не эмигрировали, больше не представляли угрозы для России, в результате чего начала укрепляться экономическая и административная структура Крыма. На этот период приходится развитие садоводства, строительство новых дорог и портов. В конце XIX века Крым вступил в период экономического процветания, развивалась торговля, возросли урожайность посевов, производство, животноводство…

Российский журналист Евгений Марков так писал в опубликованных в 1884 году «Description de Crimée» («Очерках Крыма»), с. 348-354:

«Однако взглянем делу прямо в глаза и, положив руку на сердце, скажем откровенно, действительно ли дали мы крымскому татарину лучшую жизнь… Татары и до нас [так] ценили народное образование, что они развили его у себя в Крыму гораздо более, чем мы развили свое собственное образование у себя в России, что они жертвуют на него нешуточные средства… Мы, русские, овладев Крымом, не научили татарина ничему своему, европейскому; мы только стеснили количественные размеры его собственного прежнего образования, сократив, вместе с сокращением населения, число татарских школ. Но не сделали ничего существенного для привлечения татар в собственные школы и для облегчения им пути в них… Мы, русские, в течение 80 лет не распространили среди татар ни малейшего общего образования»^*****.

Подобно тому, как россияне ничего не дали крымским татарам, так и крымцы под влиянием своей привязанности к старым убеждениям и религиозному фанатизму продолжали упорствовать, ничему не учась у россиян. Продолжали [действовать] старые медресе и школы, не менялись сельскохозяйственные инструменты и ремесла, примитивная торговля господствовала и далее, экспорт и импорт товаров находились в чужих руках. Продолжала господствовать неправильно понимаемая философия предназначения. Хотя вокруг Крыма бушевали высокие волны Черного моря, состояние татарского духа напоминало неподвижное мертвое озеро… И лишь Исмаил Бей Гаспыралы [Гаспринский] – человек исторического масштаба – стал тем фактором, который возмутил неподвижность этого озера и вызвал на нем штормовые волны.

Продолжение следует.

Примечание: В квадратных скобках курсивом даны пояснения крымского историка Сергея Громенко или переводы упомянутых Сейдаметом названий, а обычным шрифтом вставлены отсутствующие в оригинале слова, необходимые для лучшего понимания текста.