1 сентября 1889 года (13 сентября по новому стилю) появился на свет один из наиболее выдающихся лидеров крымскотатарского народа – Джафер Сейдамет. В честь 130–летия со дня рождения «крымского Петлюры» – литератора и публициста, в переломную эпоху ставшего военачальником и дипломатом – Крым.Реалии публикуют уникальные мемуары Сейдамета.
Продолжение. Предыдущая часть здесь.
Это многочисленное собрание, организованное крымскими татарами, и принятые тогда постановления стали важным фактом, доказывающим не только Крыму, но и всей России, что татары готовы к реализации национальных прав. До тех пор нигде в России не проводилось столь хорошо организованное и законное собрание, в котором приняли бы участие 2000 делегатов, избранных в городах и селах.
Челебиджихан – председатель Исполнительного комитета крымских мусульман
Важным итогом этого съезда стало образование Центрального Крымско-мусульманского исполнительного комитета и избрание в его состав 35 человек.
Слева направо: Сеитджелиль Хаттатов, Асан-Сабри Айвазов, Номан Челебиджихан, Джафер Сейдамет
Итак, приехав в Акмесджит, мы узнали о ситуации и на вечер собрали Центральный исполнительный комитет на заседание. Комитет собрался в суде на улице Кантарной [с 1944 г. – Чехова], в большом зале палаты гражданских дел. Заседание открыл Сеитджелиль Хаттатов, затем он изложил ситуацию в Крыму и выразил радость по поводу того, что приглашенные прибыли незамедлительно. [Номан] Челебиджихан, я и Амет [Озенбашлы] произнесили краткие речи, в которых поздравили наших коллег с успехами, а затем выразили уверенность, что сейчас дела важнее слов, так как перед нами период серьезный и требующий ответственности.
Председателем комитета мы единогласно избрали Челебиджихана и начали готовить программу действий. Для этого мы создали несколько комиссий. Назавтра ранним утром Челебиджихан в помещении муфтията [ныне – Чехова, 20] открыл свой кабинет. Вместе с представителями общественности мы нанесли ему поздравительный визит.
Вы дадите мне справку?
Я пошел в расположенное рядом с судом здание [комиссии] вакуфов, где заявил российскому чиновнику, уже несколько лет занимавшему должность председателя комиссии, что по решению нашего народа его обязанности закончены, а я назначен на его должность. Чиновник еще не осознал, что означает революция. Он был напуган и полон колебаний. Он сказал: «Я прошу вас выдать мне справку о том, что вы увольняете меня и занимаете мое место, хотя по этому поводу нет решения властей». На это я заявил ему, что он получит от меня такую бумагу и что даже сам напишет ее себе... Он написал... И с удивлением смотрел потом, как я со смехом читаю этот документ и без возражений подписываю...
В углу комнаты были размещены иконы Богородицы. Я взял их и отдал председателю со словами: «Отдаю вам на память»
Хотя я подписал справку, этот вежливый и трусливый человек не вставал со своего места. Я сказал: «Если в вашем кабинете есть личные бумаги, немедленно заберите их». Он взял какие-то бумаги, но все еще не вставал... Я позвал сторожа... Он тоже был русским... Я велел принести лестницу. Тот принес... В углу комнаты были размещены иконы Богородицы. Я взял их и отдал председателю со словами: «Отдаю вам на память». В этот момент глаза его наполнились слезами, он поблагодарил и попросил, чтобы я, по возможности, подарил ему еще перо, которым он много лет пользовался в кабинете. Я сделал это с удовольствием. Наконец он встал и взволнованно пожал мне руку. Я проводил его до двери.
Когда в конце 1910 года я написал брошюру «Yirminci Asırda Tatar Milleti Mazlumesi» [«Угнетение татарского народа в XX веке» (Стамбул, 1911)], выступив против изъятия из наших рук управления вакуфами, я даже в самых смелых мечтах не представлял, что сегодняшний день настанет.
Старая вакуфная комиссия
Вакуфная комиссия была учреждением, созданным в конце XIX века со многими трудностями неким знатным человеком, известным под именем Чингиз, который, как говорили, происходил из рода Чингисхана [«Особая Комиссия о вакуфах» возникла в Симферополе в 1885 году по инициативе Султана Чингиз-хана]. Этот гражданин, видя, что крымские вакуфы и доходы грабятся, признавая необходимость реформы, привел к созданию комиссии. Из доходов крымских вакуфов не выделяли денег на строительство всей мечети. Комиссия могла пожертвовать максимум 900 рублей. Для больших расходов требовалось разрешение от Министерства внутренних дел. Вопреки этому доходило до передачи больших сумм на русскую миссионерскую деятельность, а во время русско-японской войны – на Красный Крест. Я считал, что самым важным и наиболее полезным свершением комиссии было обозначение на картах Крыма вакуфных земель в провинции и в городах. Однако мы не нашли достаточно времени, чтобы проверить все акты комиссии. Мы должны были решить вопрос о новой организации вакуфных дел. Мы должны были немедленно дать возможность бедным крестьянам пользоваться нашими землями.
Мы быстро подготовили рекомендации. Мы велели нашим комитетам, которые везде организовывались, взять на себя управление вакуфами и сдавать землю в аренду на торгах.
Мулла, который не хотел отдавать вакуф
Одним из принципов, которые мы с Челебиджиханом установили, было не допускать кровопролития среди наших людей. Опираясь на этот принцип, мы не пошли по пути наказания тех, кто при царизме обижал наш народ
На весь Крым нашелся только один мулла, который не прислушался к нашему решению, и, вооружив семью, домочадцев и сторонников, выступил против сдачи вакуфа. Это был Исмаил Хаджи из деревни Ойрат [с 1948 г. – Морское, с 1970-х не существует] в окрестностях Гёзлева. Этот человек весьма разбогател за счет вакуфа. И теперь, выступая против решения народа, он не хотел отдавать вакуф. Согласно предоставленным мне сведениям, в Ойрате возникла опасность кровопролития. Одним из принципов, которые мы с Челебиджиханом установили, было не допускать кровопролития среди наших людей. Опираясь на этот принцип, мы не пошли по пути наказания тех, кто при царизме обижал наш народ. Равно и позже, когда ситуация в стране стала крайне запутанной и совершались вредные для нас действия, мы остались верны этому принципу. В сложившихся обстоятельствах я немедленно выехал в Гёзлев, а оттуда на автомобиле в деревню Ойрат, которая находилась на расстоянии в 8-10 часов пути. Вместе со мной было несколько членов нашего комитета в Гёзлеве. Собрание, которое мы провели с сельской общиной, прошло хорошо. Мы узнали, что Исмаил Хаджи отправился в город. Один из его родственников, понимая серьезность ситуации, заверил нас от его имени, что принимает наше решение. Другой причиной моего приезда в Гёзлев стало рассмотрение вопроса о покупке в вакуфную собственность нескольких выставленных на продажу домов. Мы руководствовались мыслью, что деньги, которыми мы владеем, теряют ценность. К сожалению, поскольку потребовались слишком большие суммы, дело не было профинансировано.
Пожалуй, я был прав
Прежде всего, для нас важен был прогресс революции, наш народ и «национальный вопрос»
Вернувшись из Гёзлева в Акмесджит, я встретил отца. Он прижал меня к себе с любовью и волнением, и расцеловал. И я поцеловал его руку. Впрочем, уже раньше от Сеитджелиля Хаттатова я узнал, что отец во время съезда (который собрался после начала революции), сказал, что уже понимает, почему я не послушался его и не пошел к мурзам, и что признает мою правоту. И на этот раз я оказался прав. Отец был доволен этим не меньше, чем я. Когда я завел разговор на эту тему, он сказал весело и громко: «Джафер, ты опять оказался прав! Если бы мой отец потратил столько денег на мое обучение, сколько я на твое, то, пожалуй, и я был бы прав». При этих словах я еще раз поцеловал руку отца. Мы полностью помирились... Его доверие ко мне возросло...
От Челебиджихана я узнал, что из Временного правительства пришло письменное подтверждение его избрания на должность муфтия, а моего – председателя вакуфной комиссии. Таким образом, наше положение стало легитимным. Это было очень важно для местных и губернских властей, потому что, хотя мы были единодушно избраны народом, власти относились к нам прохладно. Собственно, они не признавали нас, но мы не обращали на это внимания. Прежде всего, для нас важен был прогресс революции, наш народ и «национальный вопрос».
Организация крымских татар
Перед Центральным исполнительным комитетом, взявшим в руки судьбу крымскотатарского народа, открылось обширное поле деятельности. Основной целью комитета было обеспечение единства и развития народа и ускорение реализации национальных и политических прав.
Наша организационная система, будь то на выборах в городские думы, или губернских выборах или же на выборах в Учредительное Собрание, функционировала серьезно и ответственно, так что даже наши враги были удивлены
Чтобы достичь этой цели, комитету нужно было, прежде всего, добраться до самых отдаленных и маленьких деревень, до всех городских кварталов и организовать наших людей. Челебиджихан, Хаттатов, Амет Озенбашлы и я наскоро подготовили устав из 33 пунктов для этих местных комитетов. Чтобы как можно скорее создать эти местные отделения по всему Крыму, мы отобрали и разослали из Центрального комитета комиссии из двух-трех человек. Поскольку еще со времен подполья у нас везде были верные нашей идее товарищи, с их помощью все пошло неслыханно быстро, и к концу апреля каждый уголок Крыма установил организационную связь с Центральным комитетом. Сельские комитеты были подчинены уездным центрам, а те – городским. Комитеты из Керчи, Кефе, Джанкоя, Акмесджита и Ялты часто отправляли своих делегатов в уезды и села и организовывали собрания. Центральный комитет, в свою очередь, находился с ними в тесном контакте. Наша организационная система, будь то на выборах в городские думы, или губернских выборах или же на выборах в Учредительное Собрание, функционировала серьезно и ответственно, так что даже наши враги были удивлены. Хорошая организация обеспечила участие в выборах почти 90% нашего народа.
Примечание: В квадратных скобках курсивом даны пояснения крымского историка Сергея Громенко или переводы упомянутых Сейдаметом названий, а обычным шрифтом вставлены отсутствующие в оригинале слова, необходимые для лучшего понимания текста.